Звезды Эгера

Часть третья «Лев-узник»

1

На заболоченном лугу у речки Беретьо стоял конный ратник в синем плаще и красной шапке. Это был солдат королевских войск. Он помахал шапкой и, крикнув через кусты вербы: «Ого-го-го! Вода!» — съехал по нагретому солнцем топкому берегу к воде, заросшей пышно желтеющей калужницей.

Конь зашел по колено в траву, под которой воды было почти не видно, и вытянул шею, чтобы напиться.

Но пить не стал.

Поднял морду, и вода полилась обратно через рот и через ноздри. Конь фыркнул и замотал головой.

— Да что с тобой? — проворчал солдат. — Ты что, чертушка, не пьешь?

Конь снова опустил морду. И опять выпустил воду ртом и носом.

Через луг рысью подъехали еще восемнадцать всадников в венгерской одежде различного покроя. Среди них был худощавый высокий человек с орлиным пером на шапке. На плечах у него вместо плаща накинут был суконный ментик вишневого цвета.

— Господин лейтенант, — обернулся к нему солдат, заехавший в речку на коне, — верно, вода грязная, конь не хочет пить.

Всадник с орлиным пером на шапке погнал коня в реку и посмотрел на воду.

— В воде кровь! — сказал он с удивлением.

Берег зарос ивняком, желтевшим барашками. Земля голубела от фиалок. Над весенними цветами жужжали пчелы.

Лейтенант хлестнул коня и проехал несколько шагов вверх по течению. Среди кустов вербы он увидел молодого человека в одной рубахе, который стоял по колено в воде и мыл окровавленную голову. Голова у него была большая, бугристая, точно у быка. Глаза черные, взгляд решительный, усики торчали, как колючки. Возле него на траве валялись желтые сапоги, доломан, вишневого цвета бархатная шапка и сабля в черных кожаных ножнах.

Так вот отчего в реке кровь!

— Кто ты такой, братец? — спросил изумленный лейтенант.

Юноша ответил небрежно:

— Иштван Мекчеи.

— А я Иштван Добо. Что с тобой?

— Турок меня поранил, черт бы его побрал! — И Мекчеи прижал руку к голове.

Добо оглянулся. В поле он увидел только вербы, осины и какие-то кусты.

— Турок? Ах, басурманская душа!.. Да ведь он не мог еще далеко отъехать. Сколько их?.. Эй, ребята!

И Добо выехал на берег.

— Не трудитесь понапрасну, — сказал Мекчеи, мотнув головой, — я уже уложил его. Вот он валяется позади.

— Где?

— Да где-то здесь неподалеку.

Добо приказал своему слуге спешиться.

— Давай сюда корпию, полотно.

— И там, повыше, тоже есть, — молвил Мекчеи, снова прижав ладонь к голове.

— Турки?

— Нет! Старик-дворянин с женой.

У раненого с макушки головы сочилась кровь и алой струйкой стекала по лбу к носу. Он снова склонился к воде.

— Там, в ивняке, — доложил один солдат.

Добо поскакал на своем жеребце вверх по течению и вскоре увидел старика и женщину. Старик сидел в одной рубахе у самой воды, наклонив голову, а женщина — дородная старушка — смывала с нее что-то красное.

— Ой, горе! Пришлось тебе на старости лет попасть в такую беду. Да еще такому калеке! — причитала она.

— Не вой! — рявкнул старик.

— Бог в помощь! — крикнул Добо. — Рана-то велика?

Вскинув голову, старик отмахнулся.

— Турецкий удар…

Только тогда заметил Добо, что старик однорукий.

— Что-то знаком больно, — пробормотал он, слезая с коня, и, соскочив, представился: — Иштван Добо!

Старик взглянул на него.

— Добо? Ба! Да это ты, братец Пишта? Как же тебе не знать меня? Ведь ты бывал у меня, заезжал к старику Цецеи.

— Цецеи?..

— Ну да, да, Цецеи! Не помнишь разве? Когда ты за Морэ гнался!

— Теперь припоминаю. Так что же здесь, отец, случилось? Как вы попали сюда из Мечекской долины?

— Да все эти собаки басурмане… — И старик подставил голову жене, снова принявшейся смывать кровь. — Эти псы басурмане напали на нас в дороге. Счастье наше, что как раз в это время нас нагнал тот юноша. Ох и парень! Крошил их, словно тыкву. Но и я не давал спуску, бил по ним прямо из повозки. Возница тоже показал себя молодцом…

— Сколько же их было?

— Десяток, пес их дери! Провались они в преисподнюю! Счастье, что не сладили с нами. Я ведь везу с собой штук четыреста золотых, если не больше. — И он хлопнул рукой по болтавшейся на боку суме.

Женщина выжала из платка красную от крови воду.

— А юноша этот не помер? — спросила она, подняв голову.

— Ничуть не бывало, — ответил Добо. — Он тоже умывается в реке — вон там, немного пониже.

Добо взглянул на лежавший поблизости окровавленный труп турка.

— Поеду посмотрю, с каким народом пришлось вам биться, — сказал он и пустился по берегу в объезд к дороге.

В ивняке Добо нашел еще семь трупов: двух венгров и пять турок, а на дороге увидел свалившуюся в канаву повозку, запряженную тройкой лошадей. Молодой возница собирал и складывал выпавшие из повозки сундуки.

— Не мучайся, дружок. Сейчас придет подмога… — сказал ему Добо и поехал обратно к Мекчеи. — Здесь, братец, не один турок, а целых пять. Рубился ты превосходно! Удары делают тебе честь.

— Где-то должен быть еще один, — ответил Мекчей. — Тот, наверно, в реке. А моих солдат вы нашли, батенька?

— Нашел, Одному, бедняге, голову раскроили пополам.

— Нас было трое.

— А турок?

— Их, собак, было десять!

— Стало быть, четверо сбежали?

— Сбежали. Чего доброго, вздумают вернуться!

— Пусть возвращаются! Теперь и я помогу!

Добо слез с коня и стал осматривать рану юноши.

— Порез большой, но не глубокий, — сказал он и, сжав края раны, сам положил на нее корпию и туго перевязал длинными кусками полотна. — Ты куда ехал, братец?

— В Дебрецен.

— Уж не к Терекам ли?

— Да, к ним.

— Послушай, братец, есть у меня там дружок: Гергей Борнемисса. Он еще, наверно, мальчик. Знаешь его?

— За ним я как раз и еду. Гергей прислал письмо, что хочет служить в моих войсках.

— Он так уже вырос?

— Восемнадцать лет ему исполнилось.

— А с земель Балинта Терека народ разбежался, конечно?

— Да, с тех пор как хозяин попал в неволю, всех словно ветром разметало.

— И Тиноди ушел?

— Тоже бродит где-то. Впрочем, сейчас, может быть, и он ютится в Дебрецене.