Звезды на крыльях (сборник)

–  Что вы, товарищ генерал! Я на ней еще в колхозе работал.

–  Как в колхозе?
– удивился я.

–  Ну да!… Когда меня призвали в армию, я сказал: «Дайте мне мою машину, я пройду с ней через всю войну и верну ее новой».

Я посмотрел на спидометр, он показывал огромную цифру. Машина же казалась совершенно новой.

–  Вы сдержите свое обещание, - убежденно и очень искренне проговорил я и подумал, что с такими людьми нельзя не победить.

Воины тыловых подразделений, люди, подобные Помещикову, блестяще справлялись со своей трудной задачей: обеспечивали войска фронта всем необходимым. Только на склады нашей армии за несколько дней было подвезено 6950 тонн горюче-смазочных материалов и 8 тысяч тонн боеприпасов.

Наступил самый важный этап сражения за Днепр: войска 1-го Украинского фронта нацеливали свой удар на Киев.

Начинался ноябрь. Взоры советских людей устремлялись к столице Украины. Крупнейший политический центр страны, огромный железнодорожный узел, Киев представлял собой объект стратегического значения.

Интересен был замысел финала операции. Во время боев за плацдармы фашисты окончательно уверились в [236] том, что главный удар наши войска будут наносить с букринского плацдарма. Давала себя знать характернейшая черта прусской стратегии: тупое упорство и консерватизм. Раз уж они уверились в чем-то, то разуверить их трудно.

Тем лучше было для нас. Нашему командованию было ясно: раз противник нас ожидает с южного плацдарма, мы ударим с северного. Во имя этого замысла предпринимается дерзкий маневр подвижных сил. К рассвету 2 ноября незаметно для врага была переброшена с букринского плацдарма на лютежский одна из танковых армий. Это было истинно по-суворовски: под самым носом противника «перекатывалась» целая танковая армия! Под прикрытием густого тумана советские танки вышли в район Лютеж и станции Петровцы. Здесь, в лесах, за спиной пехотинцев, танкисты изготовились к штурму.

Так же скрытно подошел к лютежскому плацдарму и укрылся в лесах гвардейский кавалерийский корпус под командованием генерала Баранова.

Какая же задача стояла перед летчиками воздушной армии? Она формулировалась просто: всеми средствами поддерживать с воздуха главные силы наших войск, готовившихся к освобождению Киева.

Командующий воздушной армией издал специальный приказ, в котором ставилась конкретная задача каждому авиационному соединению.

Однако все можно планировать, кроме погоды. Уже в последних числах октября она резко ухудшилась и в отдельные дни была просто нелетной. Южнее Киева и над Черным морем зарождались циклоны, смещавшиеся на север и северо-восток. Их движению препятствовали антициклоны, наступавшие из Сибири. Потерявшие подвижность воздушные массы висели над днепровскими районами, плодили облака и осадки, порождали туман и изморось. Казалось, сама природа тоже готовила испытание летчикам.

1 ноября части советских войск начали взламывать оборону немцев на букринском плацдарме. Принимались все меры, чтобы создать впечатление главного направления боевых действий именно здесь. Наступление началось мощной артиллерийской подготовкой, затем в воздухе появились наши бомбардировщики и штурмовики. Погода была неблагоприятной: низкая облачность, местами [237] небольшие дожди. Но и в этих условиях летчики успешно выполнили возложенную на них задачу. Прижимаясь к земле, шли на бреющем полете штурмовики. Прямо над целью вырывались из-за облаков пикирующие бомбардировщики. Они били по артиллерийским батареям, узлам сопротивления, уничтожали инженерные укрепления, технические средства и живую силу врага. И как только самолеты закончили «обработку» переднего края, в наступление устремились наземные части.

Демонстрация ложного наступления проходила успешно. Уже на второй день противник решил, что букринское направление - главное, и начал переброску сил с севера на юг. Наши воздушные разведчики тотчас обнаружили передвижение войск и немедленно сообщили об этом командованию фронта.

В ночь на 3 ноября ожил правый фланг нашей киевской группировки. В небе слышался беспрерывный рокот самолетов - советских ночных бомбардировщиков. Для пехотинцев это было первым признаком приближающегося наступления. Ночные бомбардировщики согласно плану взаимодействия «обрабатывали» позиции противника в полосе будущих действий советских войск. Летчики авиационной дивизии ночных бомбардировщиков совершили более 200 боевых вылетов, сбрасывая бомбы и листовки на позиции противника в районах Горянка и Пуща-Водица.

На рассвете заговорила артиллерия. На этот раз артиллеристы обрушили на голову врага удар невиданной силы. Три минуты беспрерывным дождем сыпались снаряды на передний край вражеской обороны. Затем полчаса артиллеристы подавляли намеченные заранее объекты, передвигая огонь в глубину вражеской обороны.

К концу артподготовки в действие вступила авиация. Части и соединения воздушной армии наносили основной удар в районах Пуща-Водица, Горянка, Мостище, Приорка. Первый удар нанесли 103 штурмовика и 64 бомбардировщика. Над укреплениями врага поднялся вихрь огня и металла, разметая бетон, дерево и землю. Ошеломленные таким шквалом, немцы спешно перенацеливали свою истребительную авиацию. Но им не удалось помешать летчикам нашей армии. Только за один день 3 ноября части воздушной армии совершили 1145 самолето-вылетов. [238]

Успешно развивалось наступление наших наземных частей. Все сильнее становился натиск войск 1-го Украинского фронта. Уже к исходу первого дня наступления противник стал отходить на юг и юго-запад.

День 4 ноября выдался пасмурный и нелетный. Авиация была прикована к земле. Наземные же части продолжали двигаться вперед. Труднее приходилось им без поддержки с воздуха, но темпы продвижения не снижались. Летчики знали, как нуждались в их помощи боевые товарищи, и, тоскливо поглядывая в мрачное от нависших облаков небо, ждали сигнала боевого вылета. И 5 ноября, несмотря на плохую погоду, командующий воздушной армией дал приказ подняться самолетам в воздух.

Хмурый осенний день. Серое облачное небо, жидкая грязь на дорогах, мокрые развалины, голые деревья… Но на душе каждого советского воина радостно: все мы ощущали близость Октябрьского праздника, близость победы.

Северный фланг нашей группировки неудержимо двигался к Киеву. Авангардные части уже подошли к нему вплотную и приготовились к последнему рывку.

Противник, ожесточенно огрызаясь, отходил на Житомир и Васильков. Летчики воздушной армии получили новую задачу: не дать ему уйти безнаказанно из Киева.

Штурмовики и бомбардировщики, невзирая на низкую облачность и плохую видимость, ринулись на отступавшие колонны. Советские летчики уничтожали врага, где только возможно: на дорогах, железнодорожных станциях и переправах, на перегонах, перекрестках дорог и в труднопроходимых местах.

Вражеские истребители пытались мешать действиям нашей авиации, но господство в воздухе безраздельно принадлежало нам.

Получив серьезную поддержку с воздуха, наземные части к исходу дня 5 ноября вышли на последний рубеж вражеской обороны. Они ворвались в Гостомель, заняли станцию Челини, вышли на окраины Киева - северную и западную. 5 ноября в прорыв вошли части танковой армии и устремились к Фастову и Василькову. Часть сил танковой армии пошла на окружение Киева. [239]

К городу мчались танки, бронемашины, бежали с автоматами наперевес пехотинцы. Повсюду раздавался клич: «Даешь Киев!»

Всю ночь - темную ноябрьскую ночь - шел бой за Киев. Предвидя поражение, гитлеровцы задумали чудовищное преступление: перед отходом разрушить красивейший советский город. Они стали взрывать дома, поджигать все, что могло гореть. Вид горящего города вызвал прилив ненависти у советских воинов, усилил их наступательный порыв. Вот как рассказывал об этом летчик старший лейтенант Стрелковский: