Звезды взаймы
Шрифт:
– Здесь нет окон, – хмуро уточнил я.
– Не цепляйся к словам. Главное, ситуация назрела… По-моему, нам пора освободить нашего четвероногого друга.
– То есть как это «освободить»? – сипло выдавил хахир.
– Очень просто. Ты славно потрудился, пока тащил сюда оружие и мясо… Но больше наша компания не нуждается в таком ценном сотруднике!
– Но ведь я… но ведь внизу…
– Лучше подумай, сколько грандиозных возможностей для самореализации – там, за пределами этой тесной вонючей комнаты!
–
– В условиях кризиса надо трезво оценивать свои шансы, – вздохнул Дима, прицеливаясь из плазменной винтовки, – Лёха, отвяжи от него «шашлык»!
– Оставьте его в покое, – мрачно сказал Ер-Кис.
– Сначала выпустим животное. И пока наш друг будет общаться с ревунами– сами прорвёмся из Святилища.
– Куда прорвёмся?
– Уйдём в горы.
– Горы за лесом. А в лесу…
– Плевать. Хоть какая-то перспектива. Всё лучше, чем ждать в этом проклятом склепе… Эй, ты чего? – недоумённо прищурился Дима.
И правда, Ер-Кис вёл себя странно. Водил тусклым лучом фонарика по стене и зачем-то её щупал. Что он хочет там найти? Стена украшена потемневшей от времени росписью. Какой-то мрачноватый пейзаж: две фигуры в длинных балахонах – человек и хахир…
– Интересуешься искусством? – пробурчал Бинк.
Ер-Кис качнул головой и сел на ящик:
– Бесполезно.
– Да, поздновато приобщаться к высокому…
Бомж нетерпеливо стукнул подошвой:
– Дверь. Тут есть дверь…
– Где?
– Где-то здесь…
У него что, крыша от страха поехала?
Мы с Димой переглянулись. Я взял фонарик, и вдвоём мы обошли комнату по периметру.
Разумеется, не обнаружили ничего нового. Только гладкие стены без всяких швов, стыков. Да и откуда им взяться? Эту комнату, как и всё Святилище, целиком вырубали в скале.
Была б здесь штукатурка – оставалась надежда обнаружить под её слоем что-то вроде замурованного прохода. Но здесь-то – голый камень! И прямо по нему – дурацкие фрески: что-то среднее между Иеронимом Босхом и творчеством детсадовцев.
Солнышко с лучиками улыбается в небе. А внизу воины-хахиры выпускают кишки один другому…
Я поморщился. Изображение внизу было крайне натуралистичным.
А чуть левее и выше опять красовалась безмятежная картинка – аляповатый, похожий на скибку от дыни месяц. Вершины гор, окутанные дымкой…
Наверное, во всем имелся какой-то сакральный смысл. Наверное, даже здесь его до фига – вся площадь стены напротив входа была покрыта росписью.
Только дверей тут отродясь не было…
Мы глянули на сгорбленную, мрачную фигуру Ер-Киса: капельки пота на висках, пальцы судорожно сжимают рукоять автомата.
Ясно. И не у таких сдавали нервы…
Бомж поднял голову и сухо озвучил:
– Я точно знаю.
Выход есть.– Конечно-конечно, – торопливо согласился Дима. И незаметно наступил мне на ногу.
Да уж, мало приятного – оказаться в одной комнате с вооружённым психом.
Капустин подмигнул:
– «Безвыходных ситуаций вообще не бывает», – так говорил мой приятель, в третий раз удирая из следственного изолятора…
Ер-Кис кашлянул, с подозрением рассматривая Димину физиономию:
– Ты – идиот?
Капустин торопливо замотал головой. И опять подмигнул – кажется, это был нервный тик.
– Отсюда есть выход, – мрачно повторил бомж, – если бы я целиком знал Заветные Слова…
– Слова?
– «Месяц родился из дымки, той, что окутала горы», – Ер-Кис умолк.
– А дальше? – пробормотал я.
– Дальше не знаю.
– Глупость какая, – выдавил Бинк, – надеяться на заклинания…
– Это не заклинания. Это код.
Капустин шмыгнул носом:
– Что-то не вижу здесь замка…
– Вся стена – замок. А рисунки – часть головоломки.
– То есть вместо цифр – эта мазня?
– Надо коснуться рисунков в строго определенном порядке.
– Ага, – кивнул Дима и с размаху хлопнул ладонью по картинке, изображающей месяц. Почесал затылок и припечатал «окутанные дымкой горы». Выждал и недоверчиво кашлянул:
– По-моему, никаких сдвигов…
– Это лишь первая строка.
– А сколько их всего?
– Четыре. Один старый монах знал их наизусть…
– И ты, конечно, не догадался его расспросить? – буркнул Капустин.
– Не успел. Мёртвые – неразговорчивы…
– Понятно… – скривился Дима и зыркнул на хахира. – Возвращаемся к моему варианту!
– Стойте! – выпалил пленник. – Я… кажется, я знаю вторую строчку.
– Неужели?
– « Острый кинжал священный!»
– И?..
– Это всё!
– Врёт, – убеждённо констатировал Дима и вскинул винтовку: – Парнокопытные, на выход!
– Погоди… «Кинжал» тут есть, – я взял фонарик и посветил на стену. Коснулся картинки. Ничего не произошло.
– Тухлый номер, – объявил Капустин.
– Ещё две строки, – мрачно напомнил Ер-Кис.
– Предлагаешь самостоятельно их сочинить?
Я внимательно разглядывал стену с рисунками. Что-то неясное вертелось у меня в голове. Какая-то почти определившаяся мысль…
Смутной тенью она рождалась на периферии сознания и тут же уходила, не даваясь мозгам…
Беспорядочная фантасмагория цветных картинок никак не складывалась в подсказку.
Чёрт бы побрал этих настенных пачкунов с их богатым воображением! Рисунков тут явно на порядок больше, чем требуется… И хоть бы намёк на какую-то логику!