Фэнтези

Возвращаться в деревню я не рискнул. Меня многие знали в лицо, да и глядеть на пожарище родного дома было не очень весело. Отца и мать, я не сомневался, давно сожгли, новорожденную сестренку бросили собакам. Дрожа от холода, я пересек лес и вышел на луг, принадлежавший старому, выжившему из ума рыцарю, чей полуразрушенный замок угрюмо темнел вдали. Там меня подобрали тареги. Я жил у них до весны. Тареги, даром что считаются бродягами без родины, все же люди, хотя разбойник или конокрад среди них…

И хотя по его меркам девушке было далеко до классической красавицы, что-то в спокойных глазах, осанке и позе говорило о чистоте и достоинстве. Читать ночью — какой контраст с женщинами, которых он знал. Атмосфера порядочности, окружавшая девушку, неожиданно пробудила странное желание — он мог бы влюбиться в нее и принять такой образ жизни… если бы по прихоти судьбы получил такую возможность. На секунду в голову пришла безумная мысль — постучать в окно, назвать себя, спросить: — Послушай, юная дама,…

В общем, снизу вверх консервативность и показное богатство падают, зато демонстративность и эпатаж только растут. Уж кто-кто, а я могу утверждать это с полной ответственностью – мое семейство, выведенное в свет ради праздника, служит тому лучшим примером. Пусть даже из всех нас лишь Хирра отнеслась к маскараду с подобающей серьезностью. Сейчас на ней был костюм хисахской танцовщицы, состоящий из семи прозрачных шалей и трех фунтов вычурных серебряных украшений. Вдобавок сквозь все это отливала сине-бирюзовым…

Джерек вытянулся на мягких подушках. Его клонило ко сну от обильной трапезы, но он послушно ответил, поддерживая беседу. – Я не совсем постиг значение этого слова. Ты ведь знаешь, о самый экстазный из минералов, я изучал язык тех времен довольно прилежно и отыскал все уцелевшие рукописи. Мне нравится этот древний язык, хотя я до сих пор не улавливаю всех его тонкостей. В словаре я нашел, что «добродетельный» – это «поступающий по законам морали, с нравственной прямотой, добрый, справедливый, праведный».…

— Им придется потрудиться, чтобы получить налог с нас. Давай-ка поищем приют вон за тем мостом. Лошади затрусили по гранитному мосту, украшенному статуями героев Пикарейда. Вдруг Хмурник показал рукой вперед. К мосту мчались несколько всадников в сверкающих доспехах. На предводителе был шлем с алым плюмажем, забрало скрывало лицо. Эльрик со спутником направили своих лошадей в сторону, уступая дорогу. Предводитель отряда поблагодарил их, подняв руку в салюте, но вдруг, резко обернувшись, бросил…

— Я иду с миром! — крикнул Соджан. — Хочу предложить мой меч, верность и жизнь Его Императорскому Высочеству, Повелителю Хатнора. Я наемник, все мое имущество — вот эта одежда, оружие да мьятт. Я проехал полмира от самого Илтхотха, чтобы служить вашему правителю! Его пропустили в город, и странник решил сначала разыскать какую-нибудь таверну, но узкие улочки незаметно увели его в глубь города, и он очутился в одном из богатых кварталов. Его странный для этих земель щит привлек внимание какого-то…

Как это ни странно, но мы его нашли. Из-за воротника высовывается сонная пушистая мордочка белого летучего мыша Оськи. Oн удивленно разглядывает Оську, пытаясь понять, кто это такой. – Ты лорд Печальных земель? Взгляд из любопытного мгновенно становится острым и настороженным, буквально впиваясь в глаза, проникая в разум. Я облегченно вздыхаю. Ошибки нет. Как я ни сомневалась, но меня послали в нужное место и время. Что ж, теперь можно и отдохнуть. И сознание, обрадованное полученным…

Детьми мы мало знали о своих родителях, потому что их сложные обязанности в продолжавшейся войне держали их в Южном Форте. Отец ездил по пограничным местам, как Хранитель Границы, а мать — как его Дальновидящая. Мы жили в замке, у леди Лойз, боевой подруги моих родителей. Мы трое узнали, что в нас есть нечто, отличающее нас от других: мы могли объединять наши сознания и становиться единым существом, если было нужно. Тогда мы пользовались этой силой по мелочам, но с каждым разом увеличивали ее.…

Гуляй, душа! Души гуляли. Народ в кабаке собрался лихой: наемники-ландскнехты, разряженные в пух и прах, грозный кондотьер из Равенны, чуть что хватавшийся за меч, капитан-брабансон с троицей рядовых пикинеров, парочка дворян-французишек из «Lancia pezzada», прошедших суровую школу командования ротой авантюрьеров, испанский мушкетер, гордец, каких мало… Окружив бочонок, любовались героями местные парни, явно мечтая присоединиться к пестрому военному братству. Эй, вербовщик, чего ждешь? – иди,…

– «Мановорот» по классификации Нексуса-Кухеля, – с должным подобострастием уточнил Мускулюс, тайком делая отводящие пассы. Старец, живи он вечно, умел предаваться воспоминаниям. «Вороний баньши, как у тебя! – скоропостижно перерождается…» Очень хотелось трижды сплюнуть через левое плечо. Но такой открытый знак недоверия лейб-малефактор мог расценить, как обиду. Обижать начальство – себе дороже. – Именно, «мановорот»! Срабатывая, «прободная язва» сосет ману из всех доступных слоев носителя.…

Старый Лотар снова поправляет свечу. Девочка смотрит на него влажными тёмными глазами и ждёт. Старый Лотар начинает говорить. – Давным-давно, в незапамятные времена, в далёкой земле, где вечное лето и всегда цветёт вишня, жил доблестный рыцарь Алан. И была у него кузина, леди Селена, прекрасная, как цветы этого края… – Ненавижу эту страну. – Чего? – Ненавижу. – Да ну, прекрати. – Не выношу эту пыльцу! Дышать нечем от этой проклятой пыльцы! Днём и ночью, изо дня в день, круглый год! Ненавижу!…

– Алло, да-да, я слушаю! – помехи на линии. Я почти вижу, как он одной рукой стягивает одеяло, а другой нашаривает очки, уголки губ у него закисли со сна. Я стискиваю сигарету зубами. Я её не зажгла, но сейчас мне это и не надо – только стискивать. – Что это вы мне за хрень подсовываете снова, Борис Ефимович? – спрашиваю я без приветствия. Я всегда так с ним, а он хоть бы разок возмутился, что ли. Впрочем, никто ему не мешает жаловаться главному супервизору. – Машенька? Это ты? Господи, что опять…

Формально всё окружающее пространство являлось частью Оливулской Империи и потому входило в компетенцию имперской СБ. Формальности, правда, не слишком беспокоили здешних властителей. На практике обеспечением безопасности в метрополии занимались отнюдь не коллеги Ворона. Эта прерогатива всегда оставалась за эль-воинами. А они защищать своё умели. И уж если было что-то, за чем они следили неукоснительно, так это чтобы никто и ничто (особенно если это ничто относилось к виду homo apien ) на территории…

— У кого?! — невнятно поперхнулся «Милд севеном» Гена. И тут же получил острым локотком телеведущей в бок: не задавай идиотских вопросов!.. — Так мы, собс-с-с-с-ственно, — улыбка Линды по отношению к женщине-атомоходу заискрилась обаянием, как утюг при коротком замыкании. — Мы ведь за этим и пришли. — Ну че, — видимо, тезаурус тюремной дамы не отличался особым разнообразием. — Идите за мной. Тока это, в коридорах и камерах съемка запрещена! Потому как… это… режимный объект. — Шаг влево,…

Пар-Салиан тоже посматривал на расстилавшуюся перед ним дорогу. Он смотрел на неё и видел многие вещи так ясно, как никто на Кринне, наверное, не мог. Видел на ней много испытаний и много мук, видел великую опасность. Но видел и надежду, хотя её отблеск был слаб и не ровно дрожал во тьме, как свет, отброшенный кристаллом с верхушки посоха совсем юного мага. Пар-Салиан купил эту надежду, купил, не торгуясь, за ужасную цену, но в настоящий момент она была единственным, что можно противопоставить надвигающимся…

Ну и наконец мои партнёры. Миа и Файзер. Кошка и кот. Больная тема, что называется. Поймите меня правильно, я – пёс. Ненависть моего рода к котам идёт со столь глубокой древности, что даже способные помнить кровью не могут в точности дать ответ, когда же это началось и что, собственно говоря, послужило толчком к распре. Помирило нас только общее дело. Думаю, что без него мы, псы, успешно свели бы кошачий поганый род на нет. Но теперь мы друг без друга не можем. Ни мы без них, ни они без нас.…

Всю зиму Али была занята обучением новых членов своей команды. Они составляли и расшифровывали разговорные и письменные коды, учились врачевать раны, взламывать замки и обнаруживать вражеских агентов. Али была моложе многих своих учеников, и потому обращалась к ним, чуть поддразнивая, а они отвечали тем же – называли ее прозвищем Дуани, то есть «хозяйка». Много времени она проводила с колдуньей Окобу, и тут ей самой приходилось учиться – составлять проклятия и магические заговоры. Долгими бывали…

– Do you peak Engli h? [3] – Ye! I really don't know what to do. Thi damned car… I hate thi ! It tall all the time! Something i wrong with the ignition. How can I get in touch with the ervice tation? [4] "Затараторила! Сервис стэйшен ей нужен. Как тебя занесло сюда, дорогуша?" – Excu e me. I am Demid, the be t runner and the wor t mechanic in thi village. [5] – Oh, I'm orry! I am Jane. Sorry, but I'm really afraid. I can pay you. I am an American… [6] …

3 На следующее утро я проснулся абсолютно здоровым. Моя одежда оказалась аккуратно сложенной на табурете, стоящем в ногах кровати, на которой я провел вчерашний день (а один ли день?). Это совсем не та одежда, в которой я пробирался в Запретный Квадрат, но это неудивительно, ведь я снова оказался в теле хоббита, а при смене тела одежда меняется автоматически. Я натянул штаны из мягкого джута, льняную рубаху с вышитым на груди абстрактным рисунком, опоясался широким кожаным ремнем, на который…

– Что тебе нужно? – резко повторил Иллари. – Жить, – коротко ответил бродяга. Иллари смягчился. Это еще куда ни шло. Жизнь за жизнь – с любой точки зрения приемлемо. – Пить. Есть. Одеваться, – пояснил бродяга. Да, подумал Иллари. Действительно. Впалые щеки, прозрачные пальцы. И эти лохмотья, и грязь. Странно, что парень не попрошайничает. Пожалуй, это все же интересно. – Что ты умеешь? – спросил Иллари. – Ничего, – ответил бродяга с подкупающим спокойствием. Иллари усмехнулся. – Действительно…