Фэнтези

– Пять грамм пчелиного воска… – Марта ковырнула из пузатой баночки ароматный воск и, склонившись над весами, бережно опустила его в маленькую, словно кукольную, чашечку. Весы качнулись, звякнули крохотные гирьки. – Т-ш-ш-ш, – шепнула Марта и погрозила весам пальцем. Те перестали качаться и виновато замерли. Ветерок нетерпеливо заглянул в окно и принялся с любопытством листать пухлый пожелтевший блокнот. – Эй! – Марта поймала разволновавшиеся занавески и закрыла окно. – А ну, кыш! Нечего подглядывать!…

С каждым шагом, пройденным Джоном Сноу, замок словно бы вырастал из земли, устремляясь к бездонному, невидимому в здешней темноте небу. Словно гигантский гриб, растение-великан, каменный монстр. По мере приближения к святилищу фантомов на пути стали встречаться огни. Они летали прямо в воздухе, ни к чему не прикрепленные; разбрасывали снопами свет и будто бы звали, звали… Куда? Зачем? Джон Сноу только отмахнулся от их глупых попыток остановить его, от неразборчивых, еле слышных, загадочных сло…

– Ну не все события столь драматичны.– улыбнулся Яса. – Вечером будет красочное шествие огненных цветов. – Что это? – удивилась Рита. – Земля после битвы Дракона была усеяна угольками живого огня. Эльф велел вырыть несколько больших колодцев и собрать туда угольки с живым огнем. Очень хорошая защита от демонов. Но угольков было слишком много, и тогда эльф позвал владыку цветов, и они соткали редчайшее волшебство, засеяли сожженную землю цветами. И цветы выросли огненными. С тех пор в этой общине…

Могилы на старом кладбище оседали, заваливались кресты и памятники, покосились и даже исчезли оградки, а кое-где совсем ничего не осталось на месте чужого горя, и только пятна или чуть заметные бугорки неявно намекали, что здесь когда-то нашел свой последний приют пожилой мужчина, заболевшая женщина или утонувший ребенок, или иной кто – бабуся ли от старости, парень ли расшибся, теперь неведомо. Давно это было, сегодня уже никто не вспомнит, чей прах растворился в местной глине…

Репкин помнил тот день смутно, по причине малолетства детали в памяти не отложились. Зато запомнилась широкая мозолистая ладонь и фраза «Здаров, мелкий! Как звать?» Потом этой самой ладонью геолог яростно рубил воздух, рассказывая за столом о своих приключениях. Старики ахали, смотрели с восторгом, а крошечная сестренка весело смеялась. Вот тогда, за ужином, дед и заразился идеей прославиться в веках. «С такой фамилией надо репу выращивать, а не огурцы с помидорами. Ого-го будет репа!» – ляпнул…

– Вот еще! – возмутилась бабка, собираясь засунуть свою добычу в «махалку». – Вон какая жирная, надолго хватит! – Нет! Это моя мышь! Я ее вырастил! – А я вырастила тебя, поросенок неблагодарный! Кому я золотые сапоги купила? А золотую шапку? А кафтан, золотом шитый? А книжки с золотым переплетом со стишками дурацкими? Кому, а? То-то же! – Не надо мне ничего! Забери! – в слезах воскликнул Рябов-младший, шапку золотую с головы стягивая. – Фто флуфилось? – в комнату заглянул дед с золотой вилкой…

– Юрий Николаевич Сергеенко, – заговорила девушка, и судья вздрогнул от ее ледяного голоса. – Я приговариваю тебя к смерти. – Я не хотел… Прости меня! Пощади, прошу! – кричал судья, но девушка уже двинулась к нему, не обращая внимания на эти вопли. – Мы же можем решить все миром! В руке девушки появился пистолет. Юрий Николаевич не смог определить, что это за оружие, хотя очень хорошо разбирался в оружейной теме. Пистолет напоминал кольт, но лишь отдаленно. На нем поблескивала надпись Annit Viant.…

– Чёртов повар! Воистину, Бог посылает грибы, а дьявол поваров, – перефразировал он старинную пословицу. Попытался встать, но снова почувствовал острейшую нужду в деле, о котором не принято говорить. Его опять вырвало желчью и, несмотря на пустой желудок, тошнота не покидала. Сейчас наш путешественник мог стать очень лёгкой добычей хоть для сбежавших уголовников, хоть для хищного зверя. Эта мысль привела его в ярость. – Сначала изобью этого тощего до полусмерти, затем отпою куриным бульоном,…

Дом находился сразу за выходом из парка, даже дорогу не нужно было переходить. Девочка поднялась на пятый этаж и два раза позвонила – так у них было заведено. Мама открыла дверь и, широко улыбаясь, произнесла: – Дина! Ну наконец-то! Заходи скорее, у нас для тебя сюрприз. На кухне, за столом, держа в руке чашку чая, сидела пожилая женщина в темной длинной юбке и пушистой сиреневой кофте. На голове у нее был завязан цветной платок. Увидев ребёнка, старушка улыбнулась, поставила чашку и протянула…

Так думал Аркадий, вычисляя очередную пятую колонну, распаковывающую сейчас свой грузинский обед в не примечательном доме на Вознесенском проспекте. Пятый этаж, на окнах, смотрящих в мрачный петербургский двор-колодец – глухие шторы, исключительно безопасное расположение. Он огляделся, кроме облезших ворон вокруг не было ни души, свет горел только на первом этаже, но с той стороны дома, откуда наблюдать за подпольщиками было бы невозможно. Он стал всматриваться в другие темные окна, не вполне отдавая…

‹Интересно, именно таких парней называют смазливыми? А ведь так и не скажешь, что он сражается на мечах искуснее доброй половины чёрных рыцарей›, – проскользнула мимолётная мысль перед тем, как Врен покинул дворец. Всё это время крепко сложенный, с острыми чертами лица мужчина наблюдал со стороны за ходом поединка. Седина уже слегка тронула виски, но, казалось бы, под натиском его нерушимой силы воли остальные волосы оставались густыми и золотистыми. Человек терпеливо дождался, пока победивший…

Следопыт, завершив, ноги стал разминать и для печки дрова нарубил, растопил, чтобы гость ночью спать не замерз, а стрелу на растопку пустил. Стало мигом тепло, лег Диней на кровать, сон пришел, не успеешь зевнуть, но лесничего дрема с собой забрала, приоткрыв к сновидениям путь. Приоткрылись глаза от игравших лучей, теплотой был Диней окружен, только вспомнил, что дома олень у него то ли был, то ли все это сон. Но, взглянув с любопытством на свой потолок, он увидел следы от рогов, в самом деле…

– И вот, наконец-то, вывела я нужную формулу. Запатентовала ее, начала промышленный выпуск, и замечаю, что соседка моя через три дома тем же торгует! – последнее слово Моргана не то, что даже выкрикнула, скорее взвизгнула, как поросенок. – Огласите, пожалуйста, состав зелья, – меланхолично обмахиваясь материалами дела и дуя в седую челку, запросила судья.

Маша… Хм, Маша… одним словом «штучка». Высокие каблуки, мини юбка, кофта с очень глубоким декольте, в котором колышется внушительная грудь. Мать – продавец, отец – алкаш; выросла благодаря стараниям любимой бабули, но жизненные приоритеты у блондинки Маши находятся совершенно в другой стороне от Макса. Оказалась она на этом балконе в самый разгар студенческой вечеринки по уговору подруги, Наташи, которая встречается с лучшим другом Макса, Николаем, полной его противоположностью – спортсменом, троечником,…

Наверное, читая ты думаешь, как же нам легко? “ Но счастливые часов не наблюдают” Ну что можно сказать о Роксолане. – Боль…Ненависть…Отрешение… Непринятие событий, такими какие они есть. Проще говоря жить абстракцией, которую она сама и нарисовала. – Тяжелое принятие. Простота слога. – Странность, самобытность- БИНГО. Неужели это “ОНА” – Боязнь раскрыться, присушиться к себе, не требовать идеала, которого не существует. “Крикни, скажи, не надо бояться” – Постоянная критика,…

Нет, это точно не Шиповаленко, голос другой, да и выглядит этот странный парень совершенно иначе, их двоих разве что по пьяни спутать можно. – Ты кто? – хрипло спросил Степан, поражаясь, как незнакомо прозвучал его голос. Мышцы рук неприятно ныли, стакан и тот держать тяжело. Нет, всё же не зря алкоголизм – это грех. – Веце, кто же ещё? – гордо задрал нос парень. Впрочем, это не прояснило ровным счётом ничего. – Веце значит, да… – Степан окинул взглядом собеседника, какой-то он уж больно…

– Прописка временная в области, квартира, я так понимаю, сожителя? – Бабушки его, она у родителей живёт, старенькая очень. Наташу отвезли в больницу, где грубая врач устроила ей пытку на гинекологическом кресле. На вопрос «зачем?» буркнула: «Знаем мы вас, потом отмазы будешь лепить, что он тебя насиловал, а ты сопротивлялась». Худенькая, замученная медсестра взяла у неё анализы, а хирург быстро осмотрел голову и тело на предмет травм. Прогнав Наташу через этот лабиринт унижений, полицейские повезли…

Однако, сейчас мне казалось до последнего, что на перелёт должно хватить ресурса. Но раны забирали последние силы, особенно та, что на крыле, перепонка сильно порезана. Махать становилось всё труднее. Воздух такой тяжёлый. Забавно. Ведь воздух не бывает тяжелый. Его не хватает, и я часто вдыхаю через приоткрытый клюв. Кажется, стоит закрыть глаза, не разобьюсь, а утону, как в густой воде, застыну, угасающим сознанием успев только это отметить. Своё исчезновение. И разбиться хочется и бороться. Невыносимо…

– Зельц, – пробурчала она. – Ты кое-кого забыл. Черная собака рылась в постельном белье, а затем забралась под кровать и нашла мелкого зеленого человечка с залитыми болотной жидкостью глазами и тоненькими ручками. Его язык и пальцы были в крови. – Откуда ты здесь?! – спросила Элизабет в образе пса. – Говори со мной, слизень! Ярко-зеленый человечек улыбался и молча смотрел на собаку, облизывая кровь на пальцах, словно дразнил ее, напоминая о потере ребенка. – Еще раз повторяю! – рычала она.…

– Пусть Ралнос всегда освещает твой путь. – жрец выговаривал слова так, как будто они уже отпечатались в его памяти и выходили сами по себе. – Не думаю, что у него это получится, по крайней мере сегодня. – Проклятый посмотрел через окно на небо, плотно затянутое чёрными тучами. – Поверь, для Ралноса нет ничего невозможного, как и нет преград для его света, ведь даже в кромешной тьме его сияние может дать надежду всем, кто жаждет. – Как ты и сказал, надежда нужна тем, кто её ищет, так что пусть…