Исторические детективы

Дальнейшие события стали раскручиваться со стремительной скоростью, как будто молоденький лейтенант внезапно провалился в очередной страшный сон, которых он успел сполна наглядеться во время короткого забытья на войне. Спереди неожиданно раздались душераздирающие женские крики, мужские заполошные матюги; темные фигуры людей принялись по непонятной причине слетать с крыши под откос, беспорядочно кувыркаясь вместе со своими баулами и корзинами. Некоторые из пассажиров падали между вагонами на шпалы,…

– Ну, чего ты окрысился шибко на мирную женщину – не стыдно? – Не стыдно… – проскрипел юродивый, но уже без лишней агрессии. – Мирная, говоришь? Сомневаюсь, коль желают здравствовать, не подумавши, в каком мире мы вынуждены существовать… Миры рушатся, социализмы, коммунизмы… А в капитализмах кресты оземь бухаются с куполов при отмщении за грехи и подлости человеческие… Кому охота здравствовать в перевёрнутом искажённом мире, – и добавил, поморщившись: – Хотите здравствовать, так здравствуйте в…

Проснулся учитель русского языка и литературы, встал, потянулся, запнулся за ножку дивана и в результате несчастный случай. Да-да, именно так я себе это и представлял вчера вечером. Ещё днем в форме почтальона я разносил письма и присел на лавочку возле этого двухэтажного дома. Бабушки, бесценный источник информации, уже грели косточки на майском солнышке, делясь последними сводками. К двум таким я и подсел. – Здравствуйте, бабушки, я посижу тут немного? А то ногу натер, ноет аж страсть, – спросил…

– Вот именно, – буркнула Ирина вслух, осторожно, чтобы не загреметь, убирая сковородку в духовой шкаф, – бунтарей, а не скучных обывателей вроде нас. Женечка все еще спал, борщ уютно и тихо побулькивал на плите, наполняя воздух приятным ароматом домашней еды, в любимой кружке дымился чай с молоком для улучшения лактации… Не идиллия, но радостная, безмятежная жизнь, в которой Ирина чувствовала себя очень хорошо и абсолютно не скучала по риску, тревогам и тяжелой обязанности принимать решения. …

Сначала ее подчинил себе едва слышный шум, похожий на звук далекого моря, будто она прижала к уху большую раковину. Потом сознание стало проваливаться в полусон, и она, слегка покачиваясь, заговорила ровным, чуть отстраненным голосом. Жан, не отдавая себе отчета, торопливо включил диктофон. Прошло немного времени. Жюли вздрогнула, как будто ее обдало ледяным ветром. Она медленно открыла глаза, их голубой цвет потускнел, а взгляд был растерянный, словно она только что вернулась из иного мира. …

– Пошел ты, – угрюмо отозвался Мартынов, моргая. В коридоре коммуналки стоял кухонный чад от доброй дюжины кухонных плиток. Повернуться негде было от хлама, выставленного соседями вон из комнат. Когда-то это была просторная барская квартира. Теперь в ней жили по семье в комнате. Обычная ленинградская коммуналка. В коридоре сразу стало тесно от прибывших оперативников. Соседи высовывались из дверей. У самой спины Зайцева терся какой-то старичок-лесовичок. – Товарищ, я вам не мешаю? – рассердился,…

Рыцарь подошёл и увидел в открытой шкатулке книгу в кожаном переплете темно-коричневого цвета. На обложке были вытесаны золотой нитью буквы на латыни – Karolo Rex. – Это, Гийом, книга заклинаний нашего великого короля Карла. В ней содержатся знания тысячелетий. Но главная ценность этой книги не в этом. – А в чем, мессир? – спросил Гийом. – Она дает возможность ее обладателю путешествовать во времени, воскрешать людей из мертвых, открывать некогда закрытые двери. – Неужели магия? – потрясенно…

Но тут все мысли о хлебе и новом магазине вылетели у Нины из головы, потому что она разглядела впереди, во дворе, фигуру другого прохожего. Мужчина плелся, то и дело натыкаясь на деревья, бормотал какой-то вздор и вообще производил впечатление человека, который «перебрал» и совершенно утратил всякое ощущение реальности. «А вдруг он бросится на меня? – подумала Нина, холодея. – Что я буду тогда делать?» Хлопнула дверь, из дома выскочила взволнованная молодая женщина с шалью на плечах и подбежала…

– Прибыл, значит? – спросил он по-дружески, взглянув на Воловцова. – Так точно! – по-военному ответствовал Иван Федорович. – Ну тогда заходи, – прошел Радченко в свой кабинет, оставив двери открытыми. Воловцов вошел в кабинет и сел на стул, ожидая, пока статский советник разденется и уберет верхнюю одежду в громоздкий шкап, стоявший у входа. – Как отдохнул? – метнул Радченко на Воловцова взгляд и чуть заметно усмехнулся: – Как здоровье тетушки? – Да все слава Богу, она ведь… – начал было…

– А так вы здесь? Нам так и сказали, когда мы позвонили в отель. – По утрам я обычно совершаю пробежку или прогуливаюсь по берегу. – Да это полезно, – рассудительно предположил водитель. – Вы, кажется, приехали на встречу вместо адвоката Маурисиу, сеньор? – Извините нас, пожалуйста, сеньор да Силва за опоздание. Дело в том, что адвокат не смог приехать по причине неотложных дел, вместо него прибыл я ваш покорный слуга, чтобы уладить последние детали. Забыл представиться, Жоао Ассунсау, маклер, –…

Не обладая даром терпения и зная проволочки российских бюрократов, Соколов уже на другое утро устроил набег в приемную министра. – Как мое ходатайство? Дежурный офицер по фамилии Воробьев, молодой человек из провинциалов с погонами поручика и пробором посредине, окруженный толпой просителей, раздраженно посмотрел на Соколова: – Быстро скачут лошади пожар тушить! Извольте запастись терпением. Соколова рассердил столь неучтивый ответ. Он удивленно поднял бровь. – Любезный, как ты смеешь грубить?…

Понятно, что так обстоит дело на всех кораблях, но этот к тому же был военным, а потому палуба просто блестела, а все медные и металлические детали были отполированы так, что сверкали даже в темноте. Легкая изморозь, сырой ледяной туман, покрывая все вокруг словно мелким, растолченным жемчугом, лишь придавали выразительности этому блеску, этому мерцанию холодного белого света. Впрочем, это была лишь красота – корабль был абсолютно темным, плывя в такой же абсолютной темноте. На судне поддерживалась…

Грузовик сделал резкий поворот налево и с ходу бампером вышиб из креплений в кирпичных стенах створки железных ворот, у которых наверху торчали острые металлические колья. Ворота, как карточный домик, упали перед грузовиком. При въезде во двор грузовик задел кузовом кирпичную стенку. Посыпалась штукатурка, и машину сильно тряхнуло. Несмотря на это, грузовик смог проскочить узкий проезд между особняком и небольшим хозяйственным строением и въехал во двор особняка. На огороженный балясинами полубалкон,…

Дом, заслуживший звонкую кличку, на участке пристава был один из значительных. Громада на берегу Екатерининского канала, красавец в пять этажей с колоннами, римские статуи по фронтону, атланты, просторные эркеры, на углах круглые башни, увенчанные покатыми луковками крыш. Не уступает дворцу или королевской резиденции. Господа, снимавшие здесь квартиры, были исключительно состоятельными. Не то что в муравейнике доходного дома, в котором каморку снимет и студент, и рабочий, и коллежский регистратор…

Это движение его головы было замечено Хельгой, и она, чуть повысив голос, спросила: – Ты закончил работу? Барон на мгновение замешкался, потом ответил: – В общем-то, да. Хельга решительно подошла к столу и собиралась уже протянуть руку, но Хумберт ее опередил. Он быстрым движением схватил тетрадь, убрал ее в верхний ящик стола и запер его на ключ. – Я нашел отгадку на главный вопрос, но должен кое-что проверить, пересчитать еще раз, – проговорил он. – То есть формулы еще нет? – Есть!…

– Да уж случилось! – Ну, заходи, раз такое дело, – Корнев впустил гостя в дом и тут же почувствовал едкий запах сивухи. – Опять с Алевтиной своей поцапался? – Да нет, сосед. Тут не в бабе дело. Тут все гораздо серьезнее. – Шлепая тапками, Лопатин прошел на кухню, взял с полки граненый стакан, достал из кармана бутылку и откупорил ее зубами. Наполнив стакан доверху, мужчина маленькими глотками выпил его содержимое, утер ладонью губы и уселся на табурет. – Понимаешь, тут такое дело… – Лопатин…

– Тьфу! – наконец прыснул он и перекрестился. – Гляньте-ка! – Обратно лезь! – послышалось в ответ. – На сегодня усе! – Не-а, вы гляньте! – не унимался старик. – Да тута никак захоронение какое, аха! Он вглядывался в руины дробильной машины, в то, что было вскрыто за ее деревянной перегородкой от падения барабана. На него безлико таращился череп. Вокруг валялись выпавшие кости, остатки женского тряпья, растрепанные волосы… – Да тя по макушке никак тяпнуло? – рявкнул бригадир. – Щас же вылезай,…

Именно в тот момент, когда он представляет себе Наполеона, его воспаленное воображение изобретает то самое объяснение, которое позже будет напечатано в газетах: «Я украл картину, чтобы вернуть ее на родину». Тогда он превратится из безродного иммигранта в патриота и героя. Уже более уверенно, сосредоточенно и целеустремленно он движется по следующей, узкой галерее. Он всем покажет, кто он такой. В малой галерее Квадратного салона он едва различает силуэты картин Тициана и Корреджо и мерцающий…

*** [1] Аналогичный паспорту документ жёлтого цвета, который давал право легально заниматься проституцией. [2] Женщина легкого поведения, куртизанка, кокотка. Вошло в обиход под влиянием романа А. Дюма «Дама с камелиями». Глава 1, Где смерть – не повод для отчаяния. – Глаша, неси воды! И нашатырный спирт, он в моем комоде в верхнем ящике! – У кого-нибудь имеются нюхательные соли? – Вот туточки, Инесса Ивановна… – Ефим Ефимыч, это нюхательный табак. Сонечке он ни к чему.…

Через минуту няня и Марк снова шли по площади. В сумочке у девушки лежал флакончин духов, а малыш крепко сжимал в руке пистолет. Они уносили с собой "любовь и "смелость", подаренные щедрой Ягг. Однако эти приятные сами по себе дары не гарантировали (к нашему огромному сожалению) им счатья до конца дней. Народ все прибывал и прибывал на ярмарочную площадь. Один за другим Грета внимала с полок свои подарки. Денег с покупателей она, как любая уважающая себя волшебница, не брала, чем вызывала у одних…