Исторические детективы

– Вы хорошо себя чувствуете, мастер? – спросил рыцарь. В его голосе прозвучала легкая тревога. Даром что он новичок, а наглядный пример того, что здешнее солнце может сделать с человеком, был, что называется, прямо перед глазами. На ступеньках, на самом солнцепеке, сидел оборванец. Впрочем, ему-то как раз было все равно. К тому времени, когда его подобрали караванщики, солнце напрочь выжгло ему и глаза, и разум. Он даже имя свое припомнить не мог. – Да, спасибо, Карл, – сказал Тимофей. – Со мной…

Андре понятия не имел, сколько дней или недель им предстоит провести в Арагоне, но полагал, что дополнительный язык слуге не помешает. Не стоит упускать такую возможность, пока его разум юн и податлив. Какого мнения придерживался на этот счет Лу, сказать было невозможно: под неусыпным контролем доктора он почти отучился ругаться вслух. Парень жадно глотнул вина из глиняной кружки и тут же набил рот хлебом и сыром. Он явно не горел желанием продолжать обучение, однако наставник был неумолим. Терпеливо…

Глава 2 Суд начали в десять часов. Клава всматривалась в лица пришедших в зал суда. Защитить её пришли немногие, одни женщины. Ничего удивительного – все мужчины, которые могли ей помочь, на фронте или в учебных частях. А самый главный свидетель её невиновности, любимый муж, красивый, смелый и сильный, уже далеко, летит на своём истребителе бомбить врагов, беспощадно уничтожает фашистских гадов, посмевших напасть на их страну и разлучить его с любимой… Ещё Клава сразу заметила в зале его, этого…

Мастеровой, ничего не ответив, улыбнулся, поставил ящик на ступеньки и достал из кармана тужурки револьвер. Кунцевич развернулся и ринулся к двери своей квартиры. Вслед ему один за другим прогремели три выстрела. Глава 1 ЕГО ПРЕВОСХОДИТЕЛЬСТВУ Господину Директору Департамента полиции Начальника С.-Петербургской сыскной полиции статского советника Чулицкого РАПОРТ 15-го сего мая в С.-Петербургскую сыскную полицию вместе с сопроводительным письмом от Вашего превосходительства поступило…

– Их? – Не поверил Роха. – Да помилуй Бог, какие из них сержанты? Сопляки. Куда им в сержанты? – У них по две компании уже за плечами. – Вот именно, что по две, а нужно, что бы по десять было. – И где ты возьмёшь таких, у которых по десять компаний было? Такие только у императора или короля жалование получают. Я королевского жалования платить не смогу. – Они не знают строя, не знают шага, не знают команд и барабанов. Какие из них сержанты? – На кой чёрт им шаги и барабаны, они стрелки,…

Одним из таких людей был старший лейтенант Николай Точилин, командир взвода из соседнего полка. Он давненько просился в разведку, писал рапорты и даже лично обращался к Василькову. Но ротного в нем что-то настораживало. То ли заторможенность – он любил подолгу подумать, порассуждать, – то ли шаблонное мышление, что в службе фронтового разведчика совершенно не поощрялось. Вроде неплохой, умный парень, без явных недостатков, но не для этого дела. А тут прижало. За последний месяц рота Василькова…

Муж Насти был очень доволен тем, что вот уже два года она посвящает всё своё время только семье и Антикварной лавке, не ввязываясь в какие-то новые расследования и не подвергая больше опасности себя и свою семью. Да Насте и самой нравилась такая спокойная, размеренная жизнь, когда не надо было срываться посреди ночи и ехать куда-то за тридевять земель в поисках очередной зацепки во время своего очередного расследования. Но только вот последние несколько месяцев она стала замечать за собой, что начинает…

Когда Александр III умирает и русский трон занимает его наследник, Николай II, военный министр Куропаткин подает новому самодержцу обоснованную докладную записку о необходимости создания специального органа разведки и контрразведки. Николай II пишет на записке одно-единственное слово: «Согласен. Николай». Казалось бы, вопрос решен: при Главном штабе появляется новая структура – Разведывательное отделение, которое возглавляет талантливый разведчик-самоучка ротмистр Владимир Лавров. Штат РО невелик,…

Человек серьёзного вида раскрыл серую папку и стал перебирать находившиеся в ней документы, которые имели разный формат и разный вид; были там и какие-то помятые бумажки, и копии счетов из заграничных ресторанов, вырезки из газет, фотографии, и даже пожелтевшие надорванные медицинские справки. – Продолжайте… – кивнул он молодому мужчине, стоявшему чуть ли не по стойке смирно. Тот в свою очередь продолжил: – Наши люди после прошлой встречи с «объектом» в гостинице 2 напрямую с ним больше…

Наружность Поздняковой не имела ничего отталкивающего и скорее располагала в ее пользу. Несмотря на свои зрелые годы – под пятьдесят лет, – она была вполне сохранившаяся, здоровая, полная женщина, какие весьма часто встречаются в среде купечества; морщинки были чуть заметны, со щек не исчез румянец, а черные глаза не утратили некоторого блеска; только волосы стали редки и, местами, седые да на макушке головы образовалась плешь, прикрытая постоянно чепчиком с рюшками. Кумушки и знакомые Христины Кирсановны…

– Вы кто? И кто такая Алиса? – спрашивает она. Но, вероятно, ни мужчина, ни старушка не расслышали ее слов. – Молчи. Молчи. Тебе трудно говорить. Я знаю. Доктор сказал, что речь восстановится постепенно. – Нет, мне не трудно, – медленно, но уверенно проговорила женщина, – скажите мне, где я нахожусь? – Дома. Ты дома, – ответил мужчина, – ни о чем не беспокойся. – Дома? Но это совсем не мой дом, – возразила, – что со мной? Кто такая Алиса? – повторила она нервно. Мужчина замер. Оторвался…

А всё же Глебу больше нравилось в школе с археологами. Деревянный дом, запущенный сад, костры по вечерам, печеная картошка, шашлыки, терпкий вкус местных напитков – настоек, медовухи. Песни под гитару, и разговоры… В такие вечера Глебу думалось, зачем люди создают легенды о поисках таинственных городов, вроде местных преданий, когда прямо здесь бывает так просто и хорошо. А потом случилось первое из череды событий и убийств, о которых он не хотел писать профессору. Рядом с разрушенной ротондой,…

Куда: г. Ставрополь (Кавказский), Николаевский проспект 38. Кому: Г-ну Ардашеву К.П. Многоуважаемый Клим Пантелеевич! Простите, что не сразу ответил. Пришлось отправиться в столицу, поскольку следующая благотворительная лотерея разыгрывается здесь, а мой «удачный» день приходится как раз на сегодня. Город Петра прекрасен, спору нет, но климат не мой. Билет купил, заполнил и через день-два отправлюсь домой. Кстати, сообщаю Вам, как старому другу, выигрышные номера, которые я заполнил, чтобы…

– Что ты имеешь в виду? – строго спросил пассажир. – Приливом собьет. А коли шторм разыграется, то кинет прямиком на камни мыса Большой Фонтан. Знаю я, тута не раз ходил. Тут в спокойную погоду подходить надо, тихим днем. А не до тогда, когда море до тебя говорит. – Море говорит? И что же? – усмехнулся пассажир. – Говорит, – кивнул моряк, удивляясь про себя непонятливости пассажира, – говорит, что шторм будет. Нельзя к берегу подходить. Волной прилив собьет. – Мне на берег надо, – сердито…

– Ну, в каком-то смысле да, – хмыкнул агент. – Пока я вел его к нам, он совсем растерялся и стал мне сулить деньги, если я его отпущу. Тут я, честно говоря, разозлился и велел ему идти быстрее… А у нас он кинулся в другую крайность и стал всем угрожать. У него знакомые в Моссовете, он этого так не оставит, он честный человек и как его смели задержать из-за какого-то кресла. Он будет жаловаться, он напишет в газеты и не помню куда еще. – Товарищу Зиновьеву? – Нет, Рыкову. – А он пьяный был?…

– Я искал тебя по всему цеху, звонил даже в инструментальный цех оснастки, тебя нигде не было. Где ты был? – тоном, не терпящим возражений, нетерпеливо спросил он. Я же, опустив виновато глаза в пол, рассматривал его кроссовки, в которые он переобувался всегда, когда приходил на работу. В голове завертелись мысли о моих туфлях и о том, что металлическая стружка, от станков застрявшая в подошвах моей обуви портит паркет в нашей квартире, оставляя там глубокие царапины. Я не знал, что ответить моему…

В трактире местном уже прощенные люди вновь начинают грешный путь, пьют медовуху, блудят и слушают байки местных мужиков. Лишь немногие приезжие могут побороть мирские желания и пойти сразу после службы к себе в нумер. Григорий Гаврилович один из таких. Этим теплым летним вечером он предпочел провести время с книгой. В дверь его нумера постучали. – Да-да – крикнул Григорий Гаврилович – Ваше благородие, к вам посетитель, да не абы какой, сам Настоятель пожаловал – робко произнес местный лакей…

Вольдемар Черный (он же «Сникерс») – мелкий коммерсант, эсперантист. Не любит «новых русских». Вероника Корда – учительница младших классов, самбистка, эсперантистка. Интересуется оригинальной художественной литературой на эсперанто. Симина Тома – аспирантка, эсперантистка. Она настолько вне подозрений, что даже не появляется в книге. Михай Гуцу – доцент кафедры социально-гуманитарных наук. Борец против культурной некрофилии, реакционно-утопических организаций, антинационального нигилизма…

Покойников в дощатой броне, с гербами на щитах, бояр и князей, складывают отдельно, чтобы в колодах отвезти на родину и предать честн ы м похоронам. Обозные переговариваются в полголоса, из уважения к витающим повсюду, еще не упокоенным, яростным душам. Они говорят на языке, который мы вряд ли поняли бы и, скорее всего, приняли за какой-то незнакомый диалект славянской семьи. Спешившись, Дмитрий Михайлович разбирает содержимое воза, но, не найдя нужного, вновь взмахивает на коня с небрежностью…

Двум залегшим на «Камне» наблюдателям представилась уникальная возможность узреть картину сражения целиком. Если исключить царящую на поле брани смерть, кровь и грязь, панораму можно было бы называть первостатейной. – Русский начальник сейчас уйдет за стену. Его оттуда сам Шайтан не выкурит! Чего ты ждешь, англичанин? – прокричал сквозь шум пальбы по-дагестански одетый юноша, распластавшийся на самом краю утеса, и вновь поднес к черным, точно спелая смородина, глазам подзорную трубу. Его…