Исторические любовные романы

– Этому что? – пробормотал он нерешительно. – Ну что же сделать этому? В окошко, может, выпрыгнуть? Ан нет! Этому фанту присуживаю поцеловать государя нашего, Петра Алексеевича! Екатерина громко хихикнула и прикрылась платочком, как бы вне себя от смущения. Потом поднялась и осторожно приблизилась к государю. А Петр даже не шевельнулся – так и сидел, опершись локтями в стол и с трудом удерживая ладонями голову. Чудилось, будто шея его набита тряпками, словно у куклы, и совершенно лишена костей,…

Впрочем, она вообще ни на кого из людей не смотрела – только на своего щеночка. Слуги принялись разбирать свою одежду, отряхивать, чистить, и лишь Григорий оставался неподвижным. Его кунтуш вовсе втоптали в грязь, так что не надеть. Поэтому Григорий еще долгое время стоял в одной рубахе, а тут неожиданно задул северный студеный ветер, который принес дождь со снегом. Охота по причине непогоды отменилась; своры загнали во двор, собак надо было накормить (перед охотой их для резвости и остроты нюха…

Русские эмигрантки. Блистательные изгнанницы. Отвергнутые Россией… Танго, какое прекрасное танго «Il pleut ur la route», «Дождь на дороге»! Как его играли в том золотистом, будто шампанское, октябре 1942 года, когда Мисси была в Париже последний раз! Закроешь глаза — и чудится… Впрочем, закрывать глаза смысла нет: в комнате и так ни зги не видно. Мерцают только белые клавиши аккордеона, а черные вообще неразличимы. Хорошо, что Мисси (на самом деле ее звали Мария, но все с самого детства…

Крепко обняв и расцеловав любимого старика, я заверила его в том, что со мной все будет в полном порядке. Кузина Делла, моя любимая родственница, всегда внушала мне благоговение. В то время как другие женщины затягивались в корсеты и не позволяли себе даже малейшей вольности в одежде, она носила цветастые кимоно и сари. Отец мой сомневался, годится ли она на роль дуэньи. Но по мне было невозможно придумать более приятной компаньонки для путешествия. Делла была вдовой, лишь на десять лет старше…

Склонив голову набок, Эмили окинула Джейка внимательным взглядом. - И это все, что вам известно? Что я должна была приехать сегодня? Помедлив секунду-другую, он отрицательно покачал головой. Эмили вновь охватил гнев, она вскочила, не зная, что делать расплакаться или броситься бежать куда-нибудь подальше, чтобы остаться одной. Но прежде, чем она успела сделать выбор, Джейк осторожно взял ее за плечи. Удивительно! Прикосновение было таким нежным... Впрочем, Джейк всегда был добр к ней. -…

Но ведь она – новая женщина! Ее не зря называли Валькирией революции! Никто так, как она, не умеет властвовать умами митингующих! Ленину – Ленину! – вежливенько аплодируют, а Коллонтай забрасывают цветами и уносят с трибуны на руках. Она фактически разработала военную доктрину Советской власти! Она – главный теоретик по «женскому вопросу» в стране! И потому ей многое позволительно, ведь что дозволено Юпитеру (Юпитерше в данном случае), то не дозволено быку, вернее, этим бездумным телкам, каким-то…

«Бедный мой мальчик… Любимый мой мальчик… Как же должна была страдать твоя гордость, если ты решил обратиться за помощью к своему первому обвинителю! Но ничего. Я исцелю все твои раны, я подниму тебя на такую высоту, на какую еще не поднимался никто, даже Лейстер. Даже Лейстер!» Королева отшвырнула истерзанный платок, нетерпеливо протянула руку, с трудом разомкнула спекшиеся, пересохшие от волнения губы: – Ну, давайте, давайте скорее! Сесил взглянул недоуменно: – Простите, ваше величество,…

Накинув на голову капюшон, Грейс выглянула в пустой коридор и быстро спустилась по черной лестнице к запасному ходу, ведущему в сад. Сердце Грейс колотилось так, словно готово было лопнуть. На Брук-стрит она остановила наемный экипаж и, забравшись в него, велела кучеру мчаться в таверну «Лис и заяц». Голос ее дрожал, руки тряслись. – Эта таверна, если я не ошибаюсь, находится на рынке «Ковент-Гардсн», мисс? – хрипло уточнил извозчик, обернувшись. – Да, любезный. Трогай! Человек, с которым ей предстояло…

– Как зовут вас, мадам? – спросила гадалка. – Я – Луиза Пуассон, а это моя дочка – Жанна-Антуанетта. Ей девять лет. – Будет девять через семь дней, – уточнила девочка – тоненькая, тощенькая и совершенно некрасивая. Голосок ее звучал серьезно и даже как-то занудно. – Через два дня будет Рождество, а потом – 29 декабря – мой день рождения. Я родилась после Иисуса Христа. Девочка подняла на гадалку какие-то странные, лихорадочно блестящие глаза. Гадалка хмыкнула – девчонка не так проста и тиха,…

– Ты абсолютно лишен способности развлекаться, Катред! – рассмеялся Сенред. – Тебе непременно надо везде устроить погром! Неужели не существует никаких других удовольствий? – Не существует! – коротко ответил Катред. – Слышишь? – откликнулся Болдуфф. – Он говорит, что не существует! И все же я попытался убедить его, что не меньшее удовольствие можно получить от женщины. Стоит только приучить себя относиться к ней как к противнику на поле боя. У каждой женщины тоже есть свои способы защиты, которые…

Повинуясь инстинкту, он начал спускаться вниз по лестнице, осторожно нащупывая ногами в темноте ступени. Шум наверху между тем усиливался. Достигнув конца лестницы, он вжался в стену и увидел, как с подоконника за ним пристально следят кошачьи глаза. Только теперь они смотрели из-за окна. Оконная рама была приподнята дюймов на двенадцать. Под ней могла проползти кошка, но не мужчина. Он, конечно, худой, но все же не «человек-змея». Подсунув под раму ладони, он толкнул ее вверх. Она поддалась лишь…

– Но как? Моя работа закончена. К тому же, как я смогу здесь устроиться? Комнаты мисс Перси были заказаны моими работодателями в Англии. Она уже начинает беспокоиться, поскольку я около двух недель откладываю отъезд. Конечно, можно упросить ее и остаться здесь ненадолго, но я не решаюсь. Наверное, я не очень настойчивая, а потому готова освободить жилье по первому же требованию. Линн все еще насмешливо смотрела на нее. – Готова с тобой поспорить. Ты приехала сюда одна, взялась за совершенно новую…

– О них уже позаботились, – равнодушно ответил Колин Макфарлан. Эйлис не поверила ни его спокойствию, ни его улыбке. – Я не думаю, что на них потребуется много денег, – продолжала Эйлис. – Я хочу, чтобы они остались на моем попечении, как и мечтала моя сестра. Я ей обещала. – Мы все наслышаны об этом, сударыня. Не стоит так волноваться! Дядя демонстративно вернулся к своей выпивке. Эйлис осталось только выругаться про себя. Прошло еще несколько минут, и она выскользнула из зала, чтобы вернуться…

В голосе Пенда слышалась такая ядовитая насмешка, что юноша замер, ожидая от колдуна чего-то ужасного. Но тот не ответил. Шатер распахнулся, чуть не задев Вульфэйна своим пологом, и высокий сгорбленный человек вышел, опираясь на причудливо изогнутый посох. Юноша отпрянул, сердце бешено застучало у него в ушах. Еще мгновение – и он будет замечен и пойман! Стараясь унять удары своего сердца, Вульфэйн застыл, зажмурившись. Но Глиндор, а это был именно он, не обернувшись, исчез в ночном сумраке. …

– Я вижу, куда вы смотрите, и вы правы в своем невысказанном предположении. – Ее сиятельство сложила руки. – Я хочу, чтобы вы обратились к леди Эллингтон. Чарлз опустил голову, соображая, как лучше сформулировать свои опасения. – Миледи, я не хочу спорить, но Эмили Редгрейв не отличается спокойствием и разумностью. Существует ли какая-то причина, по которой вы хотите присоединить ее к группе тайных агентов? И снова его сообщница улыбнулась. На этот раз улыбка ее говорила о каком-то тайном знании…

Она судорожно сглотнула и попыталась подавить в себе невыносимое чувство страха. Джереми когда-то сказал, что она обладает редкой способностью подавлять в себе страх и не показывать виду, что боится, и именно это качество всегда вызывало у него восхищение. Они лежали тогда в таком же примерно вигваме при свете звезд, и он вынужден был признать скрепя сердце, что ее трудно назвать плаксивой и изнеженной женщиной, хотя она и старалась изо всех сил играть роль чувствительной дамы. Он произнес эти слова…

Фред Грант сердито уставился на свою подчиненную. Он провел рукой по своим редким седеющим волосам и вдруг отчетливо вспомнил тот день, когда молоденькая, но уже своевольная Мэгги Эфтон впервые вошла в его кабинет. Принимая на работу юную красотку, он скептически улыбался, но очень скоро изменил свое мнение о ней. Девушка оказалась настоящей профессионалкой, ее репортажи были остры и решительны. Для начала Фред предложил Мэгги вести светскую колонку, лишь время от времени поручая ей брать интервью…

Натчез, как и все земли Луизианы, напоминал веселую вдовушку, которая каждые несколько лет меняет фамилию. Сначала город принадлежал французам, потом испанцам, затем снова французам. После того как Британия завладела восточным берегом Миссисипи, поселение превратилось в уменьшенное подобие Старой Англии. И, наконец, французы отдали Луизиану Америке. Нолан задумчиво смотрел на темную улицу, по обеим сторонам которой росли цветущие магнолии, пахучие сосны и дикий виноград. Он уже не однажды бывал…

О Боже, этот поганый Деревнин угадал: царица ничего не пожалела бы ради того, чтобы вернуть свое послание. Ведь разгадай кто-нибудь тайну букв и цифр в нем, прочти кто-нибудь торопливо начертанные строки – и все, Прасковья Федоровна может заказывать заупокойную по себе молитву. Ее мало утешало сейчас, что секрет цифрованной записи был известен только им с Василием Юшковым, ибо изобретен ими самими. Мало ли что ими, ведь то, что один человек загадал, другой завсегда разгадать может! Ее вообще ничто…

Десять лет бродила я по лесам, забывая обо всём на свете, завоёвывая и открывая для себя этот мир. В тот день, когда придётся с ним расстаться, я буду горевать всей душой. Два месяца назад мне стукнуло пятнадцать, я отпустила юбки до щиколоток, нашу старую школу сломали и нам поменяли учительницу. Юбки пришлось отпустить из-за того, что на мои ноги уже пялили глаза, с голыми ногами я стала самая настоящая барышня; старая школа развалилась на глазах, а на место нашей учительницы, злополучной мадам…