Криминальные детективы

Сымитировав пожар в своём здании, они, как и было спланировано, сумели, незаметно для осаждающих, прорваться и уйти. Однако, одна из шальных крупнокалиберных пуль всё-таки попала в командира и смертельно ранила его. Перед своей смертью он успел отдать свой последний приказ бойцам о легализации и переходе на другой путь борьбы. В этом им должны помочь военные побратимы, с кем они вместе в своих боевых операциях не раз смотрели «безглазой в её тёмные провалы» и которые уже успели освоить науку ведения…

– Я готова. – Текст выучила? – Да. Не волнуйтесь Надежда Павловна. Я не подведу. – Идём, Сергей Иванович не любит ждать. Надежда Павловна пропустила Наталию вперёд, и сдула невидимую пылинку с её плеча. – Настройся, и покажи на, что ты способна, – бубнила за спиной словно молитву сердобольный помощник режиссера. Они шли по узкому, тёмному коридору в павильон, где уже во всю кипела работа. Наталия зажмурила глаза от яркого света ламп и сделала уверенный шаг в сторону своего партнёра по…

«Фриц» рывком приподнял Глена и сорвал с его губ пластырь вместе с кусочками кожи. В уголке рта начала набухать капелька крови. – Мужики, что вы от меня хотите? – еле ворочая языком, произнес Глен. Ему казалось, что это звучит не его, а чей-то чужой голос, пробивающийся к нему как бы через толщу стекла. – Мужики в поле пашут, – буркнул «фриц», наградив Глена чувствительной оплеухой. – За что вы меня так? – На это, милейший, есть весьма веские причины. – Я ничего не делал. – Да? Ошибаешься!…

– Давай! – потребовала она. Но Захар усмехнулся, качая головой. Он взглядом давал понять, чего хочет, и Зойка понимала его. – Хочешь, чтобы я сама… В чем стою?.. – Доброе утро, жена! Месяц прошел, как отгуляла и отплясала свадьба. Была у Захара женщина, которую он любил не меньше, чем Зойку, но это не помешало ему поставить штамп на своей свободе. И ничего, все нормально. Сожаления, может, и есть, но в холодном поту Захар не просыпается. – Двадцать три раза? – спросила Зойка, подталкивая…

Михалыч не спорил тогда: придется уехать. Зато теперь сил нет никаких – увидеть бы матушку, друзей. Но прежде всего – деревню. Навестить Городище и, может быть, всё же подправить надпись на плите у Потомственного гражданина. Кожемякин вздрогнул от шороха. Перед ним стоял шеф. Сирень на лице сгустилась, зацвела кустистыми лопухами. – Опять медитируешь?! Глаза у генерал-лейтенанта вспыхнули и погасли. Кожемякин поднялся из-за стола, замер столбом. Он даже не думал оправдываться. – Значит…

Это было шесть месяцев назад. Шесть долгих, невероятно трудных месяцев. В тот день Оливия солгала отцу с матерью, сказав, что поедет к подруге в соседний городок, а сама с очередным кавалером отправилась в их загородный дом, намереваясь провести романтический вечер. Но планам ее не суждено было сбыться и в ту трагическую ночь вместо поцелуев под луной, она нашла плавающие в бассейне, изрезанные бритвой трупы родителей и маленькой сестренки Джинни. До сих пор вид омерзительно-бурой воды, подсвеченной…

– Может быть, – продолжал я ироническим тоном, – Эдди созывает совещание в два часа ночи потому, что он – человек-вампир и надеется, что в наших жилах еще осталось несколько капель теплой крови, даже после того, как мы отработали восемь долгих месяцев в его шоу? – Неплохо сказано, Ларри, ей-богу, – раздался вдруг до ужаса знакомый гнусавый голос за моей спиной. – Я ценю подобную лояльность, особенно со стороны такого писаки, как ты, который уже сто лет дурачит меня, притворяясь лучшим автором в…

Придя домой, она скинула тесные сапоги, от которых нестерпимо ныли пятки, сунула ноги в теплые тапочки и заскользила по ламинированному паркету. Зашла на кухню, открыла холодильник и скучным взором прошлась по упаковкам с продуктами. Готовить не хотелось, и она лишь отщипнула немного от куска сыра. Потом прошла в комнату, села в кресло и несколько минут сидела неподвижно, закрыв глаза… Из ее головы не выходил Кораблин. До чего ж мощная энергетика у мужика! Аркаша Стуков в сравнении с ним кажется…

– Надеюсь, вы понимаете, я всего лишь арендую этот дом, – словно читая мои мысли, объяснил Манатти. – Конечно, он ужасен, но зато здесь есть Трикси и Дикси, а это уже кое-что. – Трикси и Дикси? – тупо повторил я, ничего не понимая. – Ну, я не знаю, как их там зовут на самом деле, – равнодушно отозвался толстяк. – Я имею в виду девиц возле бассейна. У меня такое впечатление, что они тоже часть интерьера, вроде мебели. Выпьете со мной, мистер Холман? – Манатти наполнил два бокала и протянул один…

Дырявили коллекционера из «Рюгера 22 45» – специального бесшумного пистолета, полюбившегося западным спецслужбам. Еще лет пять-шесть назад такое оружие, может, кого и удивило бы, но сегодня с оружием нет никаких проблем – рынок обширный, ассортимент богатый, плати деньги да грузи товар. Интереснее было то, что жертва пустила в дом своего убийцу. Коллекционеры – народ нервный и мнительный, они баррикадируются за тяжелыми дверьми, запираются на хитрые засовы и ограждаются всеми видами сигнализации.…

Глава 1 Сергей Протасов стоял на автобусной остановке и с интересом разглядывал незнакомых людей. Он любил это делать, и, оставаясь в толпе неприметным, делать свои выводы. Два водителя спорили между собой, кто первым заберёт пассажиров, и народ с досадой в глазах смотрел и ждал развязки. Один из водителей был молодым парнем лет двадцати пяти. Высокий, широкоплечий, с нагловатой усмешкой, на почти детском, прыщавом лице, он напирал на своего собрата как гружённый арматурой «КАМАЗ», и не думал…

Все хохотали: –Будем во всём равняться на американцев, будем прижимистыми и экономными! По настоянию Самуила все переоделись в джинсу. Ехали с открытым верхом – Самуил велел убрать у кабриолета брезентовую крышу. Запылились. Волосы стали дерюгой. Паша, привыкший к комфорту и стерильной чистоте, квасил толстые губы – ему в Америке не нравилось. Он привык каждый вечер мыть свой пенис специальным гелем, обладающим успокаивающим целебным эффектом. Как было приятно возлежать на скрипящих чистотой…

Да нет же, замечательно, осознала Вика свою ошибку опустив свои 56 кг на чуть скрипнувшие подушки заднего сиденья. И подушки эти приняли ее тело ласково, даже нежно и вместе с тем с явным чувством собственного достоинства, исключающим даже намек на слишком податливое лакейство, свойственное сиденьям более дешевых марок. Это сиденье умело относится с уважением к вашему заду, но не допускало фамильярности. Оно знало себе цену. Восхитительно! Еще раз поправилась Вика. Понимание этого вошло в нее с…

– Уничтожить все живое в радиусе двух километров! Свихнувшийся, перепрограммированный под самоуничтожение «полководец» проходит в радиорубку и отдает приказ на авиационный удар по своей позиции. При этом он до конца верит, что это единственно правильное решение. Через десять минут, в небе гудят истребители, адские ракеты падают вниз. Недоумевающее войско вскидывает вверх пулеметы и автоматы, понимая, что уже не спастись. И улыбающийся командир сидит под деревом и думает, что сделал все правильно.…

Верный пистолет, мое первое оружие. Когда-то с него все началось, а сейчас закончится. Старый добрый Брекетт М1, произведенный для нужд армии. Простой, надежный и достаточно тяжелый, чтобы ударить врага по голове. Спасибо, Матиас, что продал мне эту волшебную палочку. Надеюсь, гроб достаточно удобный, и черви не слишком сильно тебе докучают. Сегодня старичок на удивление послушен, а спусковой крючок податлив и мягок. Я даже не заметил, как мой указательный палец сделал свое дело. Пуля прошила голову…

Нулёвка имела дурную славу в лагере. Прознав, что кого-то держат в ней, все понимали – взялись за него всерьез. Такому бедолаге никто б не позавидовал. Многие предпочли бы полгода в ПКТ (помещение камерного типа), нежели оказаться в Нулёвке на пятнадцать суток. Да и сам лагерь ИК-9 Борисоглебск имел славу не лучше. Здесь, как в прессовочном цеху, из людей делали бесформенную однородную массу или паштет. Трудно сказать, какая была цель у исправительной системы, но паштет получался что надо, со знаком…

«И какие нынче все нахалы! – думал он. – Никто ни в чье положенье войти не желает! Никому нет дела, до чего мне трудно! Каждый думает только о самом себе!» Подобная философия живехонько довела Смирнина до отчаянного решения: – Да я с ними так же поступлю! Очень мне нужно еще голову ломать! Скажу, что ничего не получил, а завтра возьму свои пожитки, дам в другом месте задаток и съеду. Закон не позволяет силою удерживать вещи первой необходимости. Я эти порядки хорошо изучил. Выйдя по окончании…

Заметили. Двинулись. Слаженно и молча. Похоже, не особо удивившись, что их встречают с распростертыми объятиями и поздравительными телеграммами. Въезжали реально, с кем имеют дело. Однако больше чем троим ширина хаты подойти к нему за раз не позволит. Клим поднес клешню ко рту, выплюнул в жменю половинку бритвенного лезвия. Распрямился, когда козлам до него оставалось два шага дохилять. Врубаясь, что через мгновение они с шага сорвутся в бросок и навалятся, он метнул себя им навстречу. Ладонь…

– Алло, Ступин, это я, Коля Малышев! Сема, ты где был? Я тебе все утро звоню, сейчас уже полдвенадцатого, а ровно в три часа… – Слушай, Коль, ты, часом, не забыл, что я ездил хоронить брата? – Ну… – Баранки гну! Прилетел сегодня в пять утра, домой добрался к семи. Спать лег в полдевятого. Дурак, что вообще не отключил этот долбаный телефонный аппарат! Я же вам говорил, засранцам: оттуда до Москвы добраться – легче на Северный полюс слетать. Объяснил на пальцах, блин: в день приезда меня лучше…

Вернуться к истокам, к началу пути, не значит не повторить прежнего, или становиться лучше – это значит попробовать заново, но уже с имеющимся опытом. Конечно, он не гарантия, поскольку поток, в который входит пользующийся вторым шансом, не будет прежним, а значит, приобретенное, не сможет быть панацеей, но только вехами, показывающими направление движения. Этот дар не будет легче прежней жизни. Но нужно ли задумываться об этом начинающему путь? Первый маяк виден, и раз его кто-то поставил, значит,…