Научная фантастика

Разомлевший от тепла и еды сержант Кумбс присел рядом с радистом и по привычке начал философствовать: — Какая-то странная эта планета. Ты слышал когда-нибудь, чтобы дикие туземцы строили автомобильные дороги? Говорят, они не знают даже огня. Да и откуда быть огню при такой сырости? Тут только напалм и может гореть. — Ты первый раз здесь? — спросил Стражеско. Сержант кивнул. — А я третий раз летаю с капитаном. И знаешь, — он невольно понизил голос, — в прошлый раз таких дорог не было. Мы тогда…

— Как лазер! — уточнил не менее начитанный Петя. — А лазером можно зубы сверлить без боли, — снова подал свой голос практичный Алеша. Но его опять никто не поддержал. Общее суждение было таково: Коля — талант, может быть, даже гений. Приговор был, как говорится, окончательный и обжалованию не подлежал. До сих пор Коля искренне верил, что у него никаких талантов нет. Как он мог в это не верить, если Мама с железной настойчивостью вела поиск его необыкновенных способностей чуть ли не с самого…

- А вы не смейтесь. Сколько я служу в полиции, ни о чем подобном не слышал. - Гм... Так что же там все-таки происходит? Честно говоря, я не особенно верю в сказки о привидениях. - Какие там сказки. Три покойника за неделю и никаких следов убийцы. И все в этом проклятом замке Эвелин. Сержант замолчал. Разговор явно не клеился. Машина всей мощью заключенных под ее капотом лошадиных сил карабкалась все выше в горы. Сразу после захода солнца стало темно. Яркие лучи фар вырывали из мрака белые столбики…

На ней были коричневые брюки, легкая белая кофточка и ярко-красные лакировки на "платформе". - Барботько втянула в свою авантюру студентов-выпускников, - достаточно громко заметил сидевший по правую руку от ректора проректор по научной работе. - Это вдвойне отягощает ее вину. - Так уж сразу и вину... - усомнился профессор Гликин, заведующий кафедрой терапии, тучный мужчина, прозванный среди студентов за свою внешность "мистером Пиквиком". - А мне так по душе та страшная бомба, которую Барботько…

Так и не получив ответа, вахтер в сердцах махнул рукой. - Ладно, беги, давай. Время позднее, никто тебя разглядывать не станет, - вахтер щелкнул ключом, отпирая двери вестибюля. - А завтра жди бани. Закрыв за мальчиком двери, вахтер уже пожалел, что отпустил его. Что-то тут было не так. Если в том, что мальчик в такое позднее время оказался в институте, уже заключалось обстоятельство чрезвычайное, то еще удивительнее было, что на мальчишке оказался костюм с плеча очень известного вахтеру человека.…

Наконец папка опустела и она как-то странно поразила Леонида своей пустотой. Более четырех лет наполнял он ее по крохам, и вот перед ним пустые корки, откинутые клапаны, перекрученные и засаленные от долгого употребления тесемки, - все это оболочка, лишенная плоти. Леониду почудилось, что не папку опустошил он, а самого себя. В смятении уставился он на дело рук своихна корзинку, доверху набитую тем, что еще час назад было диссертацией. Углы бумаги торчали между прутьев корзинки, отчего она походила…

Похоже, очкарик не совсем поверил мне, но спорить не стал: - О да, конечно, - сказал он с напускным энтузиазмом. - Я слышал, что уран очень нужен для наших атомных станций, но... но это не все, верно? - Это все, - сухо отрезал я. - Во всяком случае, на долгое, долгое время. - Но, сержант, в газетах писали... Я закрыл глаза и слегка вздремнул, пока мой неугомонный сосед пересказывал газетные бредни. А когда проснулся, лайнер уже заходил на посадку. Мы спустились по трапу, и очкарик прочувственно…

- Желаю приятно провести время, сержант! Вы это заслужили! Говорят, многие из вас не вернулись. - Да, - сказал я. - Именно. Добравшись до города, я почувствовал себя расстроенным, поэтому зашел в бар и выпил двойное виски. Немного помогло. Выйдя из бара, я поймал такси и велел отвезти меня в Сан-Габриэль. Таксист был тучный, с апоплексическим лицом. - Садись, братишка, - сказал он. - Ого, а вы случаем не из тех, что были на Марсе? - Точно, - признался я. - Ну и ну! - чмокнул он. -…

Дорогу преграждал автомат с широкой горизонтальной щелью в турникете. Я сунул в нее деньги, механизм щелкнул, и я прошел. На платформе я был один. Беспокойно прохаживаясь, я начал изучать рекламные щиты. Подобных им я прежде не видел. На одном из них — вихрь красок, напоминающий отблески света на загаженной нефтью воде. Я смотрел, не понимая смысла, но где-то на грани осознания это щекотало нервы. А когда я уже отводил взгляд в сторону, реклама почти прояснилась: нечто округлое, туманное, чрезвычайно…

«Ищу молодого, способного инженера на место в отъезд, за границу. Должен быть молодцом, должен быть гением. Вознаграждение по заслугам. Только те, кто уверены в том, что они обладают именно тем, что мне надо, благоволят явиться. Франк Аллистер. Отель Адлон». Я прочел это объявление несколько раз и подумал: какой сумасшедший человек напечатал его?! Разумеется, мне нечего откликаться на это, ведь я же не гений. И я не откликнулся… А теперь вдруг это письмо! — Фрау Мюллензифен! Она вошла. …

Есть мнение, будто существует муза истории — Клио, кажется, ее звать. Величественная женщина с прямым греческим носом и твердой мраморной грудью, одетая в белоснежную тунику. Говорят также, что ей свойственно влечение к особо одаренным, выдающимся личностям и что, полюбив одного такого, она уже не изменяет ему, проводя своего избранника через все ею же самой воздвигаемые в ходе времен препоны. Что всевозможные исторические события, несчастья и трагедии именно таким упорством ее симпатий и объясняются.…

Север Гансовский Пробужденье С тех пор прошел год, главный герой истории, Федор Васильевич Пряничков, уже пережил все связанное со своим внезапным величием и падением, успокоился, отключился. Случай можно не держать в тайне. Познакомим прежде всего читателей с личностью самого Федора Васильевича (или Феди, как он рекомендует себя при знакомстве). Работает Пряничков в журнале "Знания и жизнь", заведует отделом антирелигиозной пропаганды. Издание это, как известно, бойкое - в конце концов за…

Мартин ГАРДНЕР НУЛЬСТОРОННИЙ ПРОФЕССОР Долорес, стройная черноволосая звезда чикагского ночного клуба "Пурпурные шляпы", замерла в самом центре танцевальной площадки и под едва слышный аккомпанемент оркестра, наигрывавшего какую-то восточную мелодию, начала танец живота, исполняя свой знаменитый номер "Клеопатра". В зале было совсем темно, и только сверху на нее падал изумрудный луч прожектора, поблескивая на воздушном "египетском костюме" и гладких бедрах танцовщицы.…

Билли, ободренный темнотой и присутствием одного-единственного офицера, разговаривал очень смело: - И все равно, он гадит тем людям, среди которых жил. Продает их. - Он никого не продает. - Тон капитана теперь стал более настойчивым. Все, что мы делаем здесь, служит для их собственного блага. Они пока что не могут этого понять, но так оно и есть. В этом деле нужно судить по отдаленным результатам. В голосе капитана теперь явственно слышалось раздражение. Билли беспокойно переступил с ноги на…

Игорь ГЕТМАНСКИЙ ИГРА И КАРА Теплая сырость сентябрьской ночи крупными каплями стекала по ржавым штырям кладбищенской ограды. Человек в светлом плаще оглянулся на уплывающие огни последнего городского трамвая и выбросил потухшую сигарету. Полная луна показалась из-за облаков. Где-то вдали резко вскрикнула птица. Пора. Человек запахнул полы плаща и нагнувшись, пролез в рваную дыру в ограде. Быстро пройдя сотню шагов вглубь кладбища по шуршащей листве боковой аллеи, он немного замешкался и затем…

ИГОРЬ ГЕТМАНСКИЙ КОНВЕРТЕР Дейл очнулся и, не открывая глаз, обхватил голову руками. Боль пульсировала в висках и железным обручем обхватывала затылок. Руки дрожали, к горлу подкатывала тошнота. Он попытался поднять голову и не смог. Нужно было как-то помочь себе, что-то сделать, чтобы прекратить это мучение, но он никак не мог понять - что, и не мог вспомнить, ничего не мог вспомнить, кроме яркой вспышки в мозгу, там, у периметра исследовательского Комплекса... Он несколько минут полежал неподвижно,…

— Понятно, — согласился я. — Проводите меня к директору, если он не спит, разумеется. — К директору? Да хоть сейчас. Собственно говоря, я директор. Пойдемте, что нам здесь стоять, в сырости! Он повернулся и пошел в темноту. Я подобрал фонарь и, стараясь не отставать, молча удивлялся. Режим, видите ли! А ворота не запирают, и директор сам ловит посторонних. Здание школы возникло сразу, черным квадратом; местами сквозь узкие вертикальные щели пробивался слабый свет. Директор лязгнул связкой ключей…

- Господи, - выдохнул он, - сколько лет! Я совсем тут окаменел! добавил он смеясь. Слезы застилали ему глаза. - Отец рассказывал, в былые времена вы, полковник, пили просто геройски. - Да, - Королев отхлебнул еще глоток. - Пил. Коньяк жидким золотом растекался по телу. Старик недолюбливал Романенко. И отца парня он никогда не любил - вкрадчивый партийный функционер, давно уже подыскавший себе синекуру в виде лекционных туров; дача на Черном море, американские ликеры, французские костюмы, итальянская…

Грэхаў прыўзняўся з сядзення, углядаючыся ў заслону дажджу. Потым зазлаваў на сябе i сеў. Пасля сваёй часовай смерцi... як гучыць, га?! - пасля смерцi!.. Што ж, ён мог сказаць так з поўнай рацыяй. Пасля смерцi ён стаўся больш уражлiвы, хутка ўзбуджаўся, i, шчыра кажучы, гэта яму не падабалася. А дзевятай гадзiне ранiцы побач з яго апаратам апусцiўся нарэшце нечы аранжавы хуткалёт. Грувасткая постаць выбралася з яго, i ён уздыхнуў: радасна i засмучана адначасна - сэрца чакала iншага наведвальнiка.…

Экран, словно войдя в сговор с действительностью, продлил сценку, виденную мною утром, внеся в нее существенные изменения. На экране я увидел мужа Ирины в щеголеватой форме белогвардейского офицера. Да, это был он. Ему даже не пришлось прибегать к гриму. Тот же легкий, упругий шаг, та же усмешка, те же печоринские усики. Оказывается, он был артистом. Теперь мне оставалось только одно - найти какой-нибудь изъян в его игре, мысленно уличить его в недостатке таланта. Но, увы! Он сжился с ролью, он…