Природа и животные

Н. Н. БЕРЕЗОВИКОВ Воспитание по-медвежьи Во второй половине дня на Южно-Алтайский хребет наползли тяжелые дождевые тучи, зашумел кедрач, подул порывистый сильный ветер и как-то хлестко, зло, напористой лавиной налетел ливень. Охотники-промысловики, вышедшие на проверку капканов, расставленных в колонии сурков, с трудом успели добежать до стана. Весь остаток дня и всю ночь бушевала непогода. Палатка дрожала под напором ветра и, казалось, вот-вот лопнет. Федор Иванович по-стариковски проснулся…

— Вот же перепугала, проклятая,— выдохнул охотовед и присел на камень. Он снял шапку и тут, случайно глянув на нее, понял причину «нападения». Оказывается, росомаха приняла его голову в сурчиной шапке за сурка, лежавшего на камне...

Прошло около получаса, а жуки проползли путь всего лишь в несколько метров, с титаническим упорством преодолев все встреченные препятствия. Наконец, они выкатили шарик на полянку с рыхлой почвой. В одном месте навозники остановились. Меньший жук головкой и лапками разрыл землю. Но, не удовлетворившись глубиной, выбрался, и они двинулись дальше. Остановка — и вновь он зарывается в почву и опять вскоре вылезает наружу. Почвенный слой по-прежнему неглубок. Через метр навозники попали в выбоину от коровьего…

И только глаза у нас были разные: у меня — карие, у Лизы — синие, синие. «Как камень лазурит», — сказала как-то геолог тётя Оля и стала называть сестру Лизу — Лазуритой. На днях Лизе должно было исполниться 15 лет и училась она в 8-м классе. Я училась в 7-м классе той же школы. Через полчаса вся наша семья собралась вокруг маленькой посылки. Лиза бережно распорола полотно. Там оказался белый, гладко выструганный ящичек, приятно пахнувший сосной. Отец вынул клещами гвозди и снял крышку ящичка. На…

Лясныя замалёўкі. На беларускай мове. Лесные зарисовки. На русском языке. Рабіна. Дуб. Клён. Лясны арэх. Рябина. Дуб. Клён. Лесной орех. Рабіна. Рябина. Дуб. Дуб. Клён. Клён. Лясны арэх. Лесной орех. Ажына. Суніцы. Чарніка. Шыпшына. Ежевика. Земляника. Черника. Шиповник. Ажына. Ежевика. Суницы. Земляника.…

— Нам будет гораздо лучше без этих чудаков! — щебетали они. — Просторнее, да и весь корм достанется нам. И они веселее прежнего стали играть и баловаться. Между тем после сильной бури действительно пошел снег и наступили холода. Непривычные синицы совсем растерялись. Куда девалась их былая веселость! Им стало страшно, холодно, голодно. Беспомощно носились они по лесу, ища, у кого бы спросить совета, у кого бы узнать, как найти путь на юг. Но — увы! — кроме них, во всем громадном лесу не оказалось…

И вот, я еду домой в такси, а на коленях у меня завёрнутый в одеяльце и изредка нервно подрагивающий обалденный щенок. Я в него влюбилась с первого взгляда. Чёрный влажный нос и два карих глаза, под цвет короткой блестящей шерсти на довольно упитанном тельце. Рядом со мной его приданое. Тюфячок, в виде длинной цветастой муфты, или трубы, как вам больше нравится. Здесь он будет спать, как в собственном домике. И тепло, и уютно. Всё это богатство досталось мне от подруги, с которой мы вместе сидели…

— Что вы, Лайка полетела только в 1957 году. К ее полету готовились почти десять лет. Лайка погибла, потому что искусственный спутник еще не имел системы спуска на землю… А самые первые собаки-космонавты выжили и вернулись на Землю. Они летали в космос на высотной ракете. Их было двое — Цыган и Дезик. Перед полетом, как и другие собаки, они прошли серьезную подготовку. Их приучали к специальной одежде с датчиками, отучали от клаустрофобии, чтобы они могли спокойно находиться в закрытой кабине.…

Такого ни я ни Дайка не видели никогда. Щенок усиленно думал о том, как ему поступить в такой необыкновенной ситуации. Наверно Дайка готовил пламенную речь о дружбе собак и кошек, о совместных играх и многом другом, поэтому щенок гавкнул и прыгнул прямо в центр кошачьего собрания. Кошки кинулись врассыпную. За одну минуту в разные стороны от собаки умчались черные и белые, рыжие и полосатые, серые и пятнистые, короткошерстные и пушистые, чистые и грязнули, ухоженные и ободранные, породистые и беспородные.…

Глеб невольно охнул, когда серый зверь поднялся из грязи. «Кожа да кости!» — пробормотал он. В нем всколыхнулась жалость к этому грозному хищнику, дошедшему до такого состояния. Глеб, словно завороженный, смотрел в глаза дикого зверя. Вдруг его осенила мысль, и он стал рыться в своей сумке… Волк все так же стоял на дрожащих лапах, пытаясь понять, что собирается делать человек. Вдруг тот осторожно шагнул вперед, протягивая вперед руку. Волк глухо заворчал и попытался отойти. Внезапно порыв ветра…

— Фима, садись скорее, сейчас мы им устроим веселую жизнь, днем они по оврагу пойдут, никуда не денутся!… Товарищ послушно пристроился на сиденье сзади. Перескочив снежную бровку дороги, поехали вдоль кромки леса выше по логу. С двумя пассажирами по целине снегоход шел тяжело, но пока скорость и не требовалась. Проехав пару километров, Алексей заглушил «Бурана» и стал объяснять напарнику ситуацию: — Спустишься в лог, ищи волчьи следы, по времени они должны уже пройти выше, ближе к оврагу. Как встанешь…

Ближайшие запасы вакцины находились в Анкоридже за полторы тысячи километров. Вакцину привезли поездом в Ненану, а оттуда до Нома, около тысячи километров ее можно было доставить только на собаках. Из Ненаны в Ном, навстречу Сеппала вышла упряжка с вакциной. По всей дороге были расставлены подставные, что ба максимально уменьшить время, за которой спасительная сыворотка попадет в вымирающий Ном. К четвертому дню изнуряющего пути Сеппала и его упряжка достигли деревни Шактолик, отстоящей от Нома…

Вообще ничего не выходило. Никак. Поверьте мне, намного легче заснять падение в пропасть или молнию на небе, чем сцену из жизни щенка! Я говорю вам это для того, чтобы вы могли оценить те несколько снимков, которые каким-то чудом оказались неиспорченными. Мне просто посчастливилось — и не меньше, чем тому, кто найдёт в ведёрке с углём алмаз с кулак величиной. Я, правда, ещё ни разу таких алмазов не находил, но думаю, что это должен быть приятный сюрприз. Самое занятное во всей этой фотомороке…

Молчит Старик, ничего не говорит. Была Корова с клевера здорова, стала Корова тощать, стала молока сбавлять: пойло лижет, а молоко все жиже да жиже. А Сова из дупла: - Хо-хо-хо, Старик! Говорила я тебе: придешь ко мне кланяться. Старик бранится, а дело-то не клеится. Сова в дубу сидит, мышей не ловит. Мыши по лугу рыщут, шмелиные гнезда ищут. Шмели на чужих лугах гуляют, а на стариков луг и не заглядывают. Клевер на лугу не родится. Корова без клевера тощает. Молока у Коровы мало.…

- Я Куница - всех малых зверей убийца. Я страшней Хоря, со мной не спорь зря. Ступай-ка из терема вон, пока цела! Испугалась Белка Куницы, ускакала. Ничего не натаскала Куница, стала так в дупле жить: на своей шёрстке. Год живёт, другой живёт - крошится старый дуб, шире дупло. На третий год узнали про то дупло пчёлы. Прилетели. Видят - дуб, в дубу - дыра с лошадиную голову. Кружат, жужжат, спрашивают: - Терем-теремок, кто в тереме живёт? - Жил Дятел пёстрый - нос вострый, жил Скворец…

Ночь. Лето. Измайловский лесопарк. Не спеша идём по дороге. Джою около года. Мне-то видно, что ещё щенок совсем, но народ уже шарахается от него всерьёз… И вот подваливают ко мне двое молодых и категорически нетрезвых мужчин. Как водится, с пожеланиями, чтобы пошла я с ними, такими замечательными. И так, и эдак я им объясняю, что нам в разные стороны, – не понимают. А Джой где-то в кустах закопался. Не видно его. Ну, у них терпение лопнуло, голос повысили, рукам волю дать попробовали… Тут кусты раздвигаются,…

– Командую, – говорит, – ему «Вперед!», а он трюхает себе рысцой, а галопом бежать – так даже и не думает. Ленивый, сволочь, какой-то! Я ему с самым серьезным видом: – Слушай, он же у тебя пожрать любит! Там в коридоре у вожатого Леши удочки стоят. Ты возьми незаметно одну, леску оборви, а к концу удочки привяжи шмат мяса. Дай Гудвину понюхать и держи впереди него. Где нужно повернуть – в сторону веди. Понял? – Ага! Когда ободрившийся Сережа вышел за дверь, мы дружно над ним поржали, живо…

Собака не знает течения времени. Сначала темно. Надо спать. Потом светло. Надо лежать на пыльном бетоне, стираемом тысячами подошв. Собаке не нужно время двуногих. Господин в плаще снова здесь. Зачем ждать? Я могу вам помочь. Не нужно. И все же. Собака не любит лицо господина в плаще. Хозяин ведет ее по ступеням. Хозяин пахнет золой и кожурою томатов. Прижаться поближе. Футляр из-под скрипки натирает ухо. Свет. Слишком яркий и резкий. Сколько лет животному? Четыре. У меня нет…

– А я же и представил, – ответил он, – все по правде. Куст большой-большой! Я сижу под ним, а утята всю ночь – свись, свись, свись. – Очень уж коротко. – Что ты, «коротко»! – удивился подпасок. – Всю-то ночь напролет: свись, свись, свись. Соображая этот рассказ, я сказал: – Как хорошо! – Неуж плохо, – ответил он. И заиграл на дудочке, сделанной из волчьего дерева, тростника и коровьего рога.