Прочее

— Тридцать тонн технического рыбьего жира, ты посчитай, сколько надо тощей сельди... — ...Если нового пресса для филе не дадите, я от такого плана отказываюсь. — Вот тебе и весь ассортимент! А я говорю: в томатном соусе... — ...отличного механика! Зайдешь ко мне, я тебя познакомлю... — Анализ анализом, а без лаборантки дело станет. Или давайте единицу, или... Каравеллы и бригантины в разговорах не присутствовали. Трубок никто не курил. В руках у всех были портфели и папки. И вообще…

Непривычно тихо и безлюдно становится на горе и в долине речки. Только вдали, на шоссе, видно движение — бегут самосвалы, бензовозы, цистерны с молоком, огромные МАЗы-лесовозы волокут пачки хлыстов. Проносится на запад вездеход изыскателей, и маячит в железном кузове знакомая фигура инженера-геолога Бориса Петровича Кузнецова, сухощавого, обожженного солнцем острослова, балагура и бедового рассказчика, с неизменным беретом, лихо зацепившимся на макушке. Поближе к базе, к селу Серменеву, подтягиваются…

Утром на узком мысу, у причала водноспортивной станции собрались братья Запорожчуки: Толя, Андрей и Федя. С ними были их друзья — Шура Падалка, двоюродные братья Леня и Петя Чернявские, Саша Рублев, Миша Еременко, Сергей Бабенко, Миша Деев, Шура Теленга и Толик Тендитный. Здесь они дали клятву бороться с ненавистным врагом. В эту ночь самый младший — Толя Тендитный — записал в своем дневнике: «Отныне обо мне будут судить не по словам моим, а по делам...» Чтобы избежать отправки в Германию,…

Я невольно поежился, вспомнив, как несколько дней назад на большом и быстроходном катере вышел из Аральска, пытаясь догнать участников экспедиции. Сначала все шло хорошо. Мы мчались по синему морю, и берег быстро превращался в ничто — таял в голубой дымке. Ветер ударил внезапно. Катер словно споткнулся раз, второй, стал круто заваливаться с борта на борт, и капитан виновато пожал плечами. Штурвал он уже переложил на обратный курс. С трудом мы успели укрыться в гавани. Грянул шторм... Я стоял…

— Две с половиной тысячи кубов в час, — говорит старпом, догадываясь, что меня заинтересует мощь пожарного корабля. — Одиннадцать суток подряд, — пытаюсь подсчитать я. — Мы здесь тринадцатые. Мы пришли до пожара. Те, кто укрощает фонтан, не могут работать без нас. Кто-то их обязательно должен прикрывать. В это время на палубе корабля появляются ребята в пожарных бушлатах; один лезет на мачту, другие занимают места на па: лубе. — Ствольщики. Они будут управлять струями.…

Двухкилометровый путь под горами, еще сигнал, ворота расступаются — это Сусамыр, высокогорная долина. Будто совсем иная страна. Здесь воздух не колыхнется, здесь низко опустился мерцающий небосклон, и задышал ночной морозец разнотравьем сусамырского джайлоо. В будке тоннельного смотрителя кручу ручку полевого телефона и слышу такой знакомый хриплый голос: — Верх слушает, верх... — Товарищ Гуляев? Ревизия прибыла остатки снимать. — Мог бы чего поостроумнее придумать за столько-то лет.…

...Наш вездеход, набитый людьми, тронулся с места. Казалось, все почувствовали облегчение, но не успели мы проехать и пяти метров, как машина остановилась. Кто-то из ребят глянул за борт и с горькой иронией заметил: — Выходите, наш броневичок разулся. Больше всего ребята переживали за шофера, который всякую неполадку относил на свой счет. На сей раз сломался гусеничный палец, и гусеница опала. Неожиданно подошел Побожий. Это был человек крепкого, крестьянского телосложения, с крупными…

— После работы в Центральном военном архиве Министерства обороны СССР, — говорит Михаил Петрович, — я обнаружил список с фамилиями более четырехсот комсомольцев-уральцев... Возможно, некоторые из них сражались в Аджимушкае... Документальные находки этого лета, прямо скажем, скромнее, чем в прошлом году. И все-таки каждый день поисковая группа выносит «из-под скалы» все новые и новые предметы быта аджимушкайцев, их оружие, воинские реликвии... Солдатская каска. Карабин. Немецкий…

В те дни шары-пилоты уходили в небо, словно по заданной трассе. Взлетали они, уносимые ветром, в одну сторону, а к концу работы оказывались на противоположной стороне небосклона, повторяя изо дня в день почти один и тот же виток спирали. Обычно шары, которые выпускали утром и днем, были едва видны на белесом небе. Тот же, что отправили под вечер, сверкал на темном небе, как удлиненная звезда. Здесь, на реке, давно сгустились сумерки, наступил вечер, а следящий механизм прибора с тридцатикилометровой…

Сверху мишени едва заметны и кажутся грязно-белыми клочками бумаги, в беспорядке рассыпанными по полю. Их не так уж много, может быть, двадцать — двадцать пять. Но будь они одушевленными — а каждая мишень означает вооруженного «противника», — десантникам пришлось бы нелегко. Ведь парашютист в воздухе — отличная цель, поэтому десантники должны уметь начинать бой еще в воздухе, таково их правило — обрушивать на врага лавину огня прямо с неба, не дожидаясь, пока он придет в себя, опомнится, организует…

— Всем, кроме бригадира и звеньевого, отойти в сторону!.. Еще дальше! Молодые монтажники нехотя повиновались. На краю пролета остались только бригадир Николай Булаш и звеньевой Евгений Алпеев — самые опытные, «асы». Остальные на время превратились в терпеливых зрителей. Они негромко переговаривались. — Не уронить бы стержень. Надолго остановим работу. — Водолазы достанут. — Это в такую погоду? Того и гляди сорвет катер, якоря тоже не удержат. А сразу не достать — песком замоет...…

— Вы чью избу ищете? — спросил меня паренек в большой беличьей шапке, налезавшей на глаза. — Бурцевых? Так их нету. Белковать ушли. Я стоял, раздумывая, что мне делать. Парнишка посмотрел на мои ноги, обутые в ботинки: термометр показывал с утра минус сорок три... — Пойдемте к нам, — предложил паренек. — Погреетесь. Так я познакомился с Юрой Басовым, сыном охотника. Мы шли вдоль рубленых изб, которые из-за сугробов казались еще приземистее и от сияния снега еще темнее. Сопки за селом,…

Тут же я вызвал к телефону генерала Белявского, которому приказал прибыть ко мне с офицерами и переводчиками разведотдела штаба армии. В комнате НП я и адъютант. Проходит полтора часа ожидания каких-то важных событий. Уже два часа ночи, но спать совершенно не хочется. В голове мелькают воспоминания о боевых днях, ночах, неделях и месяцах — ведь война длится уже почти четыре года. Перед глазами проплывают, нет, проносятся вихрем эпизоды боевой жизни. Вот Волга, теперь, кажется, такая далекая и…

— Высота семь с половиной тысяч, — раздается в салоне голос штурмана. — Начало режима. Приступаем к работе. Координаты... температура за бортом... время московское... В этот миг на всех приборах делается первая отметка. Самописцы начали вести показания различных датчиков, вынесенных за борт самолета. Летающая лаборатория — это корабль, приспособленный для проведения научных наблюдений в атмосфере. Для различных съемок у него есть исключительно прозрачные стекла, для визуальных наблюдений…

Машина долго раскручивает винт, потом отрывается от настила. Пять оленей лежат на снегу в ста метрах от площадки. Вот что значит заповедный зверь. Шум от двигателя адский, идем не выше 20 метров — побегут или не побегут? Лениво вскакивает первый, второй... Побежали! Ощущаю сильную вибрацию и гул, хотя уши упрятаны в наушники и вдобавок затянуты в кожаный шлем. На шее ларингофоны, все это подсоединено к СПУ — самолетному переговорному устройству, которое соединяет всех нас в единое целое — экипаж,…

Прекрасно! Теперь можно наконец заняться и освоением «Острова сокровищ»! Так думает, удовлетворенно потирая руки, гаванский диктатор Херардо Мачадо. Первый шаг в этом направлении, предпринятый Мачадо, остается на долгие десятилетия и последним. Но какой это был знаменательный шаг! Спустя всего лишь несколько месяцев после ратификации договора Хэй-Кесада — в 1926 году, в присутствии Его Высокопревосходительства Президента Республики, министров, депутатов парламента, представителей прессы и публики…

Начинали мы работу в шесть утра, пока было еще прохладно, и работали до одиннадцати. Потом длинный перерыв, после чего мы работали чуть ли не до темноты. Если до деревни было идти порядочно, располагались где-нибудь в теньке и доставали термос с чаем. Немножко хотелось есть, но попробуйте-ка пройтись по жаре с теодолитом за спиной! Лучше уж подождать до вечера. Фам Куану приносили обед из дому. Он всегда норовил поделиться, особенно со мной, но порция его была и без того скудна, так что обделять…

Мы подлетаем к месту. Овцебыков высадили на речке Бикаде-Нгуоме, неподалеку от озера Таймыр. — Повозиться пришлось, пока подыскали это место, — говорит Забродин. — Зато канадцы, сопровождавшие животных, едва увидели Бикаду сверху, сказали: «Места совсем как у нас, будто и не перелетали через океан». Невысокие горы, изрезанные оврагами, долинами ручьев и реки, погруженной в сон, — все скрыто белым покрывалом. Но склоны холмов кое-где пестрят чернотой, значит, снежный покров здесь невелик.…

Но это, как говорится, исключительный случай, обычно наледь действует медленно, исподволь готовя подвох. Она может покосить дом, порвать бетонную трубу водостока, покоробить или даже совсем разрушить железнодорожную насыпь. — До сих пор, — говорит Соколов, — точное прогнозирование наледей весьма затруднительно. В таежном суходоле человек нарушает почвенный покров (роет котлован, например), и вдруг среди зимы возникает наледь, хотя ее здесь никогда не было и, казалось, быть не могло! —…

Смирнов. На совещании еще раз уточнили программу работ, построили схему действий всех судов, которые уже находились в районе эксперимента... Саруханян. Расставались к вечеру. Октавиан Витольдович Андржеевский на «Зубове» забеспокоился, он связался по рации с флагманом и передал, что судам пора расходиться, к тому же волнение на море усиливается и наступает темнота. Мы быстро собрались, спустились на шлюпку. Отходим. Все вроде хорошо, идем. Но когда до «Зубова» осталось каких-нибудь двадцать…