Прочие Детективы

Гости посещали Мыслящую Машину лишь изредка; чаще всего это тоже были ученые, которые заходили к нему поспорить и, может быть, убедиться в его правоте. Двое из них, доктор Чарльз Рэнсом и Альфред Филдинг, заглянули к профессору как-то вечером, чтобы обсудить некую теорию, которую мы не будем здесь излагать. — Это невозможно! — решительно заявил доктор Рэнсом в разгар беседы. — Нет ничего невозможного! — не менее решительно возразил ММ. Он вообще легко раздражался. — Разум может все.…

— Куда? — крикнул я. — А сдачи?.. Она повернулась и, лукаво прищурив голубые глазки, крикнула: — А сдачи вам ваши раки дадут!.. Паровоз свистнул, и мы поехали дальше. Не прошло и четверти часа, как показалось море. Кто-то из ребят разочарованно протянул: — Э, да оно не синее! Одна из пассажирок, седая женщина в пенсне, укоризненно покачала головой: — Что ж, что не синее! Оно лучше синего. Наше море скромное, застенчивое. Посмотрите, какой у него блекло-голубой цвет. А эти глинистые…

Он говорил не прерываясь, многое повторял по два и даже по три раза. Не знаю: делал ли он это от забывчивости или потому, что ему именно так нужно было выговариваться. Но что здесь думать — у всякого по-разному складывается рассказ о жизни, здесь о форме думать нечего, тем более, если жизнь не удалась. Меня уже стал утомлять этот ночной бесконечный разговор: я чаще стал смотреть по сторонам, на свое отражение в черном стекле, на его отражение, на редкие огни за окном. И вдруг он прервался.…

Махнув ему рукой, я влезла в переполненный троллейбус, думая о том, что не так уж много заплатила за свои принципы — всего-то небольшая давка! Белоснежный «Рено» обиженно двинулся с места — ему явно была непонятна девица, предпочитающая старенький троллейбус. Я взглянула на визитку. Какой-то Мальчевский… Подумаешь, важная персона. Визитку я выкинула. Поскольку этот тип был мне совершенно не нужен, да и вряд ли настанет момент, когда он мне понадобится! * * * Прицелившись, я выстрелила.…

— Смотри, Ксюша, — сказал я жене за обедом, — какую занятную вещицу я отыскал. Если бы не ремонт, то я бы о ней и не вспомнил… Моя Ксюша взглянула на меня осенними глазами, затем посмотрела на папку. — Урод, — прочитала она, помолчала и добавила: — О нем? — О нем. — Семь лет… — сказала моя Ксюшенька. — Да, — сказал я, — семь лет. И за все время я об этой штуке ни разу не вспомнил. Ни разу — представляешь? Семь лет назад…

— Представляете, Лидочка, а мы вчера после дискотеки до двух часов ночи любовались на набережной ночным штормом, — обратилась Тамара Сергеевна к соседке по столику. — О, как романтично… — подхватила Лидочка — женщина лет тридцати-сорока с волосами скорее светлыми, чем тёмными, скорее короткими, чем длинными, и скорее прибывшая, чем приехавшая поправить своё пошатнувшееся здоровье. Не найдя как развить свою мысль, она подобно Тамаре Сергеевне принялась кромсать «ножку Буша». В самый разгар…

– Нелли! – Да-да, я успокоилась. Давно уже успокоилась. У меня ведь есть племянница. И я люблю ее. Как дочь люблю. Ты и она – это все, что у меня есть. И твои картины. По-моему, неплохая жизнь, а? – Тебе тоже надо отдохнуть. От меня. Хватит терзаться, Нелли. Ты ни в чем не виновата. И уж, конечно, не виновата в том, что я неудачник. – Я… Виновата… ты знаешь… Она опять всхлипывает. Ну, сколько можно сокрушаться? Не надо ему больше никаких детей! Как только речь заходит об этом, у его замечательной…

— Нет-нет, ничего такого. Предложение следующее: я хочу взять вас на работу, Микки. В прокуратуру округа. После звонка Риделла у меня в голове мелькало множество версий, в том числе совершенно диких, однако работа государственным обвинителем в них не входила. Я уже двадцать лет состою в коллегии адвокатов и за это время успел попортить нервы прокурорам и полиции — поменьше, конечно, чем громилам из трущоб Никерсон-Гарденс, но вполне достаточно, чтобы навеки закрыть для себя доступ в славные…

Пролог Боритесь с властью! 1 Долгое пребывание в нью-йоркском автобусе, даже в нормальных обстоятельствах, заканчивается разочарованием. Но когда этот автобус принадлежит оперативной группе полицейского управления, стоит у заполненной полицейскими баррикады и ты находишься там, потому что больше никто на свете не может спасти заложников от смерти, о планах на ужин нужно забыть. Вечером в тот понедельник я никуда не попал. И, что гораздо хуже, ничего не добился. — Беннетт,…

«Уж это точно», – подумала Лена. Захотелось ехидно напомнить Жанне, что сама-то она пока не устроила свою личную жизнь. То есть у нее полно приятелей и поклонников, подобрать кавалера для сопровождения на какую-нибудь крутую вечеринку для Жанки – плевое дело, записная книжка в мобильном телефоне переполнена номерами. И очень часто совместные походы по ночным клубам и разным злачным местам заканчиваются постелью. Жанка нисколько не скрывает своих похождений. Напротив, ей нравится такое времяпрепровождение…

Но даже в самую темную ночь почти отовсюду виден черный силуэт остроконечной церковной башни. В зависимости от того, на каком участке дороги вы находитесь, башня то возвышается над пустынным полем, то стоит словно среди леса. Когда светит луна, крест на ее шпиле сверкает, словно усыпанный драгоценностями. Недалеко от церкви — начальная школа, построенная в спешке из-за быстрого наплыва населения. Ее спортивная площадка соседствует прямо с крестьянским полем. Школа стоит на новой улице — бывшем…

Я погасил дурацкую улыбку и пошел по коридору, едва успев увернуться от двух выскочивших из раздевалки пацанов, которые чуть не врезались в меня. — Извините, Игорь Степанович! — с притворным смирением проговорил хулиганистый кучерявый Гриша Проценко, всем своим обликом смахивающий на Гверески — мальчишку-сорванца из сценки с Геннадием Хазановым «Сорок чертей и одна зеленая муха» из «Ералаша». Его приятель Сашка Боцев, мальчишка с ангельской внешностью, но далеко не ангелочек в поведении, невинно…

— Это надолго? — Совсем нет, не более десяти минут. — Давайте, — великодушно согласилась я, поудобнее зарываясь в диванные подушки. — Опрос проводится с целью узнать мнение москвичей о работе городских властей, — официальным голосом начала девушка, видимо, она читала по бумажке. — Вы ведь москвичка? — Да, — не моргнув глазом соврала я. Зачем разочаровывать бедную девушку тем, что у меня подмосковная прописка? Вернее, регистрация — новое слово, которое нам пытаются привить, но, по сути, оно…

Он пригладил пшеничные волосы, продолжая глядеть на жену. Она перевернула страницу, музыка достигла кульминационного момента и завершилась звуками барабанов. Концерт окончился, и Фелисити выключила радио. — Превосходно! — прошептал Доулиш. — Ты так думаешь? — спросила Фелисити, глядя на него. Ее серо-зеленые глаза были прекрасны. — Мне не очень понравился этот концерт. — Я думал совсем о другом, — Доулиш глубоко вздохнул. — Что же занимает первое место в твоей головке — вязание, чтение или…

– Малыш! Малыш, успокойся… – лепетал испуганный супруг, не решающийся выскочить голышом из своего укрытия. – Малыш, не надо!!! Не надо, прошу тебя! Соседи… – К черту!!! – надрывалась она, бегая по спальне в поисках тяжелых предметов, способных летать. – Пусть знают, какая ты сволота!!! – Малыш, я могу все объяснить… – блеял Виктор, кутаясь в портьеру. – Это не то, о чем ты подумала… Добила ее его эрекция, которую тяжелый шелк не способен был скрыть. И Витя, как ни старался, не сумел этого сделать.…

Но на самом деле это не так. Олег полон решимости получить права на моего ребенка. Я не против их общения, но он, похоже, желает пойти дальше и отобрать у меня дочь! Это кажется невероятным… И все же я боюсь. Леонид проводил меня до фойе. В этом не было необходимости, но он сказал, что ему нужно подышать свежим воздухом. Не удивляюсь: целыми днями сидючи в помещении с покойниками, недолго и умом тронуться. Особенно в эти яркие майские дни, когда деревья покрыты молодым зеленым налетом, а небо,…

Сергей Карпович благодарственно мотнул подбородком, захлебываясь, сделал несколько глотков и невнимательно ткнул крынку обратно в холодок под лавку. — Надо что-то делать, Матрена, — сказал чуть-чуть обиженно. — Так делай, — равнодушно пожала плечами та. — Иди к Кузнецову, пиши жалобу… — Да какой Кузнецов! — вновь подскочил сосед. — Я ж ему сразу позвонил: «Андрей Власович, пропал второй подряд кролик, выставочный образец…» — А участковый? — перебила рефрен Матрена. — Дак разве ж это…

– Илья, ты уже взрослый парень и должен понимать, что мы не можем встречаться, – ласково проговорила она, потрепав его по макушке как маленького. Это было оскорбительно. Он был уже совсем взрослый, он был выше ее на целую голову, он был мужчиной! А она… – Пойми. То, что произошло между нами, очень плохо. – Видя, что он собирается возразить ей, она заговорила быстрее и громче. – Я тогда проявила слабость. Мне было плохо, тошно, одиноко. Мне так хотелось, чтобы кто-то пожалел, приласкал, согрел…

– Ника! – Возникший на пороге Павел оказался в состоянии полного нестояния. Двое секьюрити поддерживали его под руки, демонстрируя на квадратных лицах стопроцентную политкорректность. – Сама уложу, – буркнула я, принимая с рук на руки будущего супруга, счастливо улыбающегося мне, охране и кактусу на столике у телевизора. – Ника, осталось два дня, – сообщил мне Павел, когда я начала стаскивать с него залитую кетчупом рубашку. – Слушай, ты н-наручники мои не видела? – Нет, – тяжело вздохнула я,…

— Позиция, составленная композитором, — пояснила Таисия. — Так называют людей, которые создают шахматные этюды. Это не похоже на партию, скорее, на положение из партии. Но не забивай себе голову. Подобная информация тебе никогда не понадобится. Хочу подарить картину твоему деду. Она ему понравится. — Непременно, — согласилась Ирина. — Ты очень внимательна к нему. — Мне кажется, что твой дед — единственный мужчина, которого я по-настоящему люблю. Ирина рассмеялась: — Не верю. В твоей жизни…