Прочие Детективы

Я тихо шел домой, ожидая одиночного выстрела в затылок. Шучу! Я, конечно же, догадывался, что инициацию я с успехом прошел, и больше никаких сюрпризов сегодня не будет. Ведь я был неплохим политическим аналитиком. Зачем аналитику становится обыкновенным наёмным убийцей? Это просто проверка, проверка на нервы, на совесть, чёрт знает на что ещё? Пойду сейчас в кабак, опрокину стопку водки. Скорее всего, эти черти следят за мной со стороны, вдруг я вздумаю обратиться с заявлением в полицию! Вот, ведь…

– Вы не сможете прогнать меня, – вновь начал демон, уже обычным голосом несчастной девушки. – Вы не знаете моего имени. И ехидно засмеялся в его сторону. Такое поведение давалось ему с большим трудом. Он продолжал слышать сквозь свои слова произносимую священником молитву, отчего изнутри вспыхивал сильный жар, как будто в глубине начинало разгораться пламя Преисподней. Если бы он был человеком, то мог бы назвать это чувство болью. – … дивинэ Агни сангуинэ редемптис. – после этих слов священник…

– Вы, верно, меня с кем-нибудь спутали, – не найдя слов убедительнее, с прежней, адресованной соседу улыбкой пробухтел я. – Так, знаете ли, бывает. Особенно… – Бывает, – перебил меня тот. – Если двое, противоположного пола, за кустами сойдутся. А путать лучше нитки в клубке… Дурочку свою выключи. Ясно все, зачем усложнять? Он неожиданно заговорщицки подмигнул; взял из моих рук бокал с недопитым шампанским, со стола – вилку и, с трудом приподнявшись, постучал предметами друг о друга. – Господа……

– Не знаю, – развел руками Сеня. – Но это еще не все. У меня украли автомобиль. А вот это действительно прозвучало как гром среди ясного неба. Особенно если учесть, что Шергуновский «Москвич», выпуска, если не ошибаюсь, одна тысяча девятьсот семьдесят второго года, представлял собой ценность разве что в качестве экспоната музея, но никак не в качестве самодвижущейся тележки. Украсть эту груду металлолома мог только маньяк, автомобильный извращенец, мазохист, мечтающий провести остаток жизни в горизонтальном…

– Придется искать такую фирму, где директором – женщина, уже ее-то твои прелести не возбудят! – недовольно буркнул Денис. – И не факт! – возразила Муха. – То есть я хочу сказать, что может еще хуже получиться! Помнишь Ленку Веткину, я тебя с ней знакомила? – Такая блондинка, очень высокая? – Ну да, только она сейчас не блондинка, а брюнетка. Захотела, понимаешь, поменять имидж, ну постриглась коротко и перекрасилась. Шеф приходит – обалдел, собственную секретаршу не узнал, думал – не ту дверь…

Беспокойство заставило ее подмечать каждую мелочь. На подлокотнике дивана лежит черный пульт. Кто-то обмотал его скотчем, чтобы удержать крышку на месте. На столе – размытые круги от стаканов. К бахроме большого ковра пристал старый пластырь. Пол позади Софии скрипнул, словно кто-то крался за ней через всю комнату. На высоких каблуках и мускулистых икрах девушки виднелись брызги после мокрых ступенек. Ноги у нее все еще были тренированные, хотя она покончила с футболом два года назад. …

Длинные пальцы сделали привычное движение, словно он в задумчивости покрутил колонковую кисть. К нему возвращалась та далекая забытая жизнь. И, прежде всего, нужно сварить кофе. Оно должно быть в этом доме. Ну, не может быть, чтобы именно в это первое утро его не было. Оглядевшись, он нашел теплый халат. Накинув его, с любопытством отправился изучать «новый мир». На кухне его пытливый взгляд сразу отметил узор тонкого тюля, сквозь который дневной свет заливал все пространство. В интерьере чувствовалась…

– Доброе утро! Я ваш лечащий врач, Боб Роджер. – Доброе, – ответил я и немного улыбнулся.    Я хотел тоже представиться, но с ужасом осознал, что я не помню своего имени, и моя улыбка сразу же исчезла. Почему я не помню своего имени? Как вообще можно такое забыть? Видимо, доктор заметил что-то в моём растерянном виде и задал вопрос, который так часто задают все доктора: – У Вас есть жалобы?    Я молчал, пытаясь вспомнить своё имя, тогда доктор спросил меня ещё раз: – Вас что-нибудь…

– Ничего я не творила, – буркнула девочка и отвернулась к окну, давая понять, что не желает общаться. – Я же твоя подруга, – Нина уперлась локтями в подоконник и заглянула в лицо Алисе, – волнуюсь за тебя. Эй, ты плачешь? – Не плачу я. – Палец с обгрызенным ногтем мазнул по мокрой щеке. – Чего ты ко мне прицепилась? Иди куда шла! – Вот ты чудная, а! – Нина совсем не обиделась. – Говорю же Горгулья тебя ищет, вот я и прибежала сюда. Она не знает, где ты обычно прячешься, и злится. Но я-то твоя…

– Вы зря сели на эту скамью. При порывах ветра сюда долетают брызги. Вот почему ее юбка обтянула ножки – она просто влажная. Максим с энтузиазмом вступил в диалог: – Почему же вы здесь сидите? – Жду этих порывов. Мне нравится, когда обдает водяной пылью, ведь жарко. Подтверждая ее слова, на фонтан налетел ветерок, высокие струи изменили направление, и тысячи микроскопических капелек, приятно освежая, упали на скамейку. Лора зажмурилась, подставив лицо брызгам. Максим рассмотрел, что и в ее…

– Даме повторить! – приказал краснорожий. – Дима! – Он протянул руку. Мадам Осень, помедлив, протянула в ответ свою. Он тряхнул ее руку, чокнулся и залпом выпил. Крякнул, взглянул шальными глазами: – Давай, давай! До дна! Она выпила. – Тебя как зовут? – Он положил руку на ее колено. Эрик напрягся. – Софья. – Она смотрела на него внимательно, без улыбки, словно ждала каких-то особенных слов. Эрик подумал, что она соврала. – Софья? – обрадовался мужик. – Сонечка, значит. А я Дима. Будем…

   В чувство меня привел сильный дождь.     Продрогшее  нагое тело поливали хлесткие струи  осеннего небесного душа.  Я не знала, куда спрятаться от холодной воды. Единственный  позитивный момент был в том, что глина вся смылась с моего тела, но зато пугающе выступили огромные  синяки и кровоподтеки.     Я осмотрела мое собственное тело. Если не считать повреждений, оно выглядело  поджарым, с маленькими грудями и крепкими  мускулистыми ногами.    Я не помнила о себе ничего, только названия…

Первая атака Ареса прошла впустую, Алла легко увернулась от зубов пса, на миг соприкоснувшись с ним боком. Арес, весящий куда больше выходящих против него на ринг девушек, был намного неповоротливее их. И, как знала Аглая, довольно быстро выдыхался из-за своей большой массы. Так что если Алка хочет показать красивый бой, ей не стоит слишком изматывать пса, раз за разом продолжая от него уклоняться. После нескольких холостых бросков (прямо как на корриде!), когда белоснежные клыки вхолостую щелкнут…

– Вам кто? – дружелюбно поинтересовался мужчина в спортивном костюме. Тоня поняла, что это – своеобразная интерпретация фразы: «Вам кого?», и ответила: – Мне бы Андрея… Эдуардовича, если можно. – Ай, нет, нельзя, нельзя! – энергично замотал головой мужчина. – Нету его дома – нету! – Но… сегодня же воскресенье! – недоверчиво воскликнула Тоня. – Даже Андрей не работает по выходным! – А он и не работает, – согласился незнакомец. Теперь Тоня убедилась, что это, очевидно, тот самый Раби, домоправитель. –…

И когда в его безумном мире появилась рулетка, он даже не удивился. Вся его жизнь была такой же рулеткой, на которой он скакал точно стальной шарик, не зная, в какую ячейку упадет. До сих пор ему везло, он всякий раз оказывался на «зеро», обнуляя запущенный счетчик. Однажды он очнулся на больничной койке: избитый, перебинтованный, похожий на припорошенную снегом мумию. Это был вариант смерти номер семнадцать, не самый изящный и один из наиболее болезненных. Да, каждой нафантазированной…

* * * 24 сентября 2011 года, вечер. Сергей Георгиевич вышел из кабинета, где работал и одновременно, вполглаза, смотрел новостную программу по телевизору. Тихо зашел на кухню. По его лицу было очевидно – что-то случилось. Таким расстроенным мужа Татьяна Александровна не видела давно. Пожалуй, только один раз, когда он пришел и сказал, что операция на сердце неизбежна. И не страх был тому причиной, она знала, что он фаталист, боли не боится и страха перед медициной не ощущал. Была, скорее всего,…

Он осекся, так как ювелир глубоко вздохнул, приходя в себя. Ксения Николаевна взяла колье, постояла еще некоторое время, подумала: зачем она соврала, что работала медицинской сестрой? И видя, что в ее помощи не нуждаются, вышла из мастерской. На скамье в сквере, напротив мастерской, ее ждала внучка Софийка. Завидев бабушку, девочка поднялась, но Ксения Николаевна махнула рукой – мол, сиди уж. Перейдя проезжую дорогу, она присела рядом с озабоченным видом. – Ну что? – нетерпеливо спросила Софийка.…

Мистер Шварц пару дней назад приехал из Нормандии, по делу. Его акцент сразу выдавал в нем француза, а изящные манеры с добродушной улыбкой слегка контрастировали на фоне чопорного английского характера местных жителей, в свою очередь который как-то даже слаженно сочетался с провинциальной простотой. – Пьеегр, отвьезите минья куда-ньибудь вкусна пакууушать. Вы же фгранцуз, вы должны непгрьименно знать, где здесь падаютъ самый вкусный кассуле! – оживленно жестикулируя и поднося соединенные пальцы…

Путник, которого до этого дня никто ни разу не встречал в окрестностях Порта Д’Омбр, вполне мог считаться человеком довольно странной наружности: это был высокий мужчина со смуглой от жаркого солнца кожей; его волосы светло-русого, почти соломенного на концах и почти черного у корней цвета опускались до плеч, а на левом виске были выбриты почти наголо. Он смотрел на мир светло-серыми глазами, при свете осеннего солнца отдававшими голубоватыми бликами, и постоянно хмурил черные, густые брови, отчего…

Лядов вздохнул. – Да что вы мне душу бередите! Такое впечатление, что операция вот-вот будет раскрыта и все закончится провалом! Только что мой боевой зам говорил те же слова, теперь ты… – Нет, я просто так сказал, – будто оправдываясь, проговорил Решетников. Посидев секунд тридцать, все встали и покинули кабинет. Вскоре офицеры спустились с третьего этажа и, миновав проходную, вышли во двор, который был забит народом. В столь ранний час было удивительным, что на пересечении Технического…