Прочие приключения

…При виде вошедших юноша с льняной копной волос поклонился и быстро вышел. В глубине помещения, скрытые в полумраке, сидели два человека, которых Целлариус представил адмиралу под именами «Сагар» и «Суве». — Кто из них играл в рулетку, — вежливо осведомился адмирал, — и кто — на бирже? Неприметным знаком он попросил Целлариуса оставить его наедине с приезжими. Беседа Канариса с этими людьми продолжалась около получаса. Когда адмирал пригласил присоединиться к ним руководителя разведшкол, стенные…

Через минуту няня и Марк снова шли по площади. В сумочке у девушки лежал флакончин духов, а малыш крепко сжимал в руке пистолет. Они уносили с собой "любовь и "смелость", подаренные щедрой Ягг. Однако эти приятные сами по себе дары не гарантировали (к нашему огромному сожалению) им счатья до конца дней. Народ все прибывал и прибывал на ярмарочную площадь. Один за другим Грета внимала с полок свои подарки. Денег с покупателей она, как любая уважающая себя волшебница, не брала, чем вызывала у одних…

Кстати, о неприятном — Майрон имел на редкость отталкивающую внешность. Его почти лишенная растительности кожа была к тому же практически бесцветной. Весь цвет концентрировался на губах — очень больших и неестественно красных. По контрасту радужная оболочка глаз была тусклой, а из-за светлых и отнюдь не густых бровей и ресниц его пустой взгляд казался еще более бессмысленным. Редкие, но грубые белесые волосы торчали из головы словно проволока. Наполовину обсосанный леденец во рту привлекательности…

Цунами ударила в поселок на острове и, отступив, унесла его в океан. А мы устояли, и потом вокруг «Пищевой индустрии» плавали бочки со спиртом из разбитого склада и люди. И мы вылавливали бочки со спиртом, чтобы оттирать тех, кого удалось спасти. Потом я часто ломал голову над тем, что произошло перед катастрофой, задумывался над поведением нашего капитана и надеялся приобрести способность чувствовать приближение чего-то большого. Большого счастья, беды, катастрофы и радости… И когда сам занял…

1 Крейгтон Уиллер промчался по террасе из голубовато-серого песчаника, сорвал с головы противосолнечный козырек, одним движением вытер с лица пот, катящийся по лицу, и затем, не замедляя шага, швырнул мокрое полотенце и козырек на шезлонг. — Надеюсь, дело действительно важное, черт побери! Мне пришлось уйти на его подаче! Экономка, позвавшая Уиллера с теннисного корта, вовсе не желала выслушивать его претензии: — Не смей со мной разговаривать таким тоном! Тебя желает видеть отец.…

Женька не страдала клаустрофобией, а тут к горлу подкатил комок. Уши заложило от гула, идущего отовсюду. От ворсистого пола, от стен и потока… Евгения постаралась дышать ровнее. Через минуту успокоилась и попыталась соображать. Последнее, что помнила Женя, до того как попала сюда, — городской рынок. Она пошла туда развеяться и купить зимние колготки. Колготки-то она купила, а вот от горестных мыслей не избавилась. Зато на обратном пути наткнулась на прилавок с побрякушками. Там-то она и высмотрела…

И вновь она видела себя со стороны. Двухмерность восприятия нисколько не удивляла ее теперь. Она знала, что надо делать, и знание наполняло силами. «Вельможа», «черный незнакомец» и «жрец-в-белом» встали вокруг нее . Грохот приближался. Хор молящихся умолк. Гигантские колонны покрылись трещинами, осколки камней и облицовка полетели в бассейн. Все, кроме жрицы и ее спутников, пали в ужасе ничком на плиты пола. Женщина прыгнула в воду, стараясь не смотреть в слепящую светом глубину. Легкая…

— В таком случае нет больше надежды? — печально спросил префект. — Я не вижу ее! — отвечал доктор, изучая направление раны. — Лезвие проникло в легкое, между четвертым и пятым ребром, и в результате произошло внутреннее кровоизлияние, против которого средства науки бессильны… — Значит, он умрет, не сказав ни слова… не назвав нам своего убийцу? — По всей вероятности, господин префект; однако бывают иногда случаи, настолько странные и непонятные, что категорически я ни за что не могу ручаться.…

Канарис упруго выбросил свое плотное, погрузневшее тело из кресла и, подходя к Акселю, сказал: — Я читал ваши донесения. Там все правда? Аксель молчал, но не мог скрыть обиды. Канарис выжидательно снизу вверх смотрел на него. Недовольно сдвинув свои густые брови и отступив на шаг, он показал Акселю на диван. — Присядьте, капитан. Что-то вы слишком впечатлительны… Аксель сел в угол дивана, неудобно скрестив свои длинные ноги. Канарис прислонился спиной к иллюминатору, от этого в каюте стало…

«Из-за этой погоды Лютрову, наверное, так и не пришлось слетать за меня», – подумал Долотов. И, вспомнив о Лютрове, о том, что благодаря ему он смог получить отпуск, Долотов, не привыкший чувствовать себя обязанным, испытывал теперь светлое, ничем не омраченное расположение к Лютрову. Впрочем, не только к нему. Возвращаясь в Энск после двухдневного пребывания в Лубаносове (где он некогда жил в приемных сыновьях у старой учительницы и куда приезжал каждый год в день ее смерти), Долотов находился…

Француз остался один. Это был молодой человек, почти юноша. Его маленькие усики с особенным старанием были закручены кверху. Одет он был в синюю матросскую куртку, ноги его утопали в широчайших фланелевых панталонах, а клеенчатое американское кепи лихо сидело на макушке, придавая французу вид боевого петушка. Открытый ворот рубашки показывал бронзовую от загара и необыкновенно сильную грудь. Этот молодец, весивший не более полутораста фунтов, должен был быть страшно силен. Он еще улыбался, вспоминая…

— Дома как обстановка, юнга? — У меня скоро сестренка будет. Я ведь говорил вам, дядя Миша? Да? — Ты рад? — Не… Куда ее! Дядя Миша, я, знаете, какой значок достал? Австралийский! Выменял на нашего Спутника, у матроса. — В парке? — Ага. Там много их, матросов… С пароходов. — Не только матросы, Юрик, — говорит Чаушев. — Всякая шантрапа толчется. Ребятам не место там, я считаю. Ты на занятия налегай. У школы они простились. Чаушеву идти еще четырнадцать минут. Улица упирается в новое здание института.…

Гвианийка улыбнулась широкой рекламной улыбкой. — Добро пожаловать в Луис, — сказала она по-английски и, повторив то же самое по-французски, объявила: — Автобус у трапа. …Не успел автобус остановиться у здания аэровокзала, как его атаковали встречающие. Здесь были целые семьи. Толстые матроны ахали и всплескивали мясистыми руками. Мужчины в национальных одеждах хлопали себя по бокам и что-то восторженно кричали. Петр смотрел на все это, и ему казалось, что он смотрит одну из тех кинолент о путешествиях…

Я був певний, що цей чоловік тижнів зо два старанно готувався до відпустки, силкуючись завбачити всі несподіванки, що можуть спіткати його в кемпінгу. Отож, мабуть, у лівій кишені вгорі він носив бензинову запальничку разом із запасними камінчиками. А як часом бензин скінчиться, то в правій кишені внизу в нього була газова запальничка. А коли б і вона поламалася, у правій кишені вгорі він мав коробку сірників. Я був також певний, що, вже поставивши намет, він виявить, що все ж таки забув узяти щось…

Еще, казалось, не успел отзвучать приказ, а Жуков уже ухватился за скоб-трап. Взбегал к вершине мачты по узкой отвесной стремянке. С зажатыми в зубах ленточками бескозырки — чтоб не сорвало бескозырку ветром — карабкался к верхнему рею. Все дальше под ногами мостик, все ближе запутавшийся флаг. На вершине мачты качка ощущалась сильнее, ветер больно резал глаза. «Ревущий» накренился, и далеко под ногами засинели мчащиеся горбатые волны. Не переставая подниматься, Жуков крепче вцепился в скоб-трап……

То, как была принята эта литературная хитрость, побудило меня в конце концов взяться за систематическое изложение моих приключений и публикацию записей, ибо, несмотря на видимость вымысла, в которую так искусно была облечена появившаяся в журнале часть моего рассказа (причем ни единый факт не был изменен или искажен), я обнаружил, что читатели все-таки не склонны воспринимать ее как вымысел; напротив, на имя мистера По поступило несколько писем, определенно высказывающих убежденность в обратном.…

Однажды кто-то сказал ей: «Есть женщины, которых так и влечет к настоящим мерзавцам». Тогда она сразу внутренне отвергла эту идею, но позже, поразмыслив, была вынуждена признать, что она отчасти справедлива. Ведь, видит Бог, ее папочка как раз и был одним из них. Здоровенный, шумный мерзавец, совершенно очаровательный, со сверкающими золотисто-карими глазами и белоснежными зубами — свидетельством его итальянского происхождения. Но, хотя и рожденный в Милане, он в значительной степени являлся американцем,…

– …особенно его идеальной посадкой, – нахмурился Лионелло. – Держите. – Он протянул фотоаппарат Кертнеру. – Сможете полюбоваться собой. – Подождите минутку, – попросил Кертнер, не беря фотоаппарата. – Пожалуйста, еще снимок. На память. Кертнер и Агирре стали в обнимку на фоне истребителя. Лионелло щелкнул затвором, отдал фотоаппарат и ушел. – Каким ветром? – спросил Кертнер. – Контракт с Хейнкелем. Перегоняю эти игрушки за Пиренеи. Но… – Агирре показал на грозовое небо. Рабочие укрывали…

Мейсон внезапно заинтересовался. Ему стало любопытно узнать, что же, все-таки, произошло. – А почему вы не хотите позвонить в полицию, мисс Дюваль? – Я _н_е _м_о_г_у_ звонить в полицию. Они не должны ничего знать. Я все объясню, когда встречусь с вами. Если бы вы каким-то образом доставили мне вещи... Я заплачу... – Подождите минутку, – прервал ее Мейсон, – я сейчас передам трубку своей секретарше. Адвокат кивнул Делле Стрит. – Мисс Дюваль? Меня зовут мисс Стрит, я секретарша мистера…

– У меня есть кое-какие вопросы по завещанию, – заявила она наконец. Выражение уверенных и спокойных глаз Перри Мейсона не изменилось. – Я не занимаюсь завещаниями, – сообщил он. – Я – судебный адвокат, специализируюсь на ведении дел в суде, предпочтительно перед присяжными. Двенадцать человек на скамье присяжных – и ты должен доказать им свою правоту, вот как я работаю. Боюсь, что не смогу вам помочь. – Но дело, возможно, дойдет до Суда, – сообщила она. Он продолжал спокойно разглядывать…