Ужасы и мистика

— Эй, мужик! Живой, блядь? Не слишком привыкай к этому! Они смеются еще громче, включают рэп-музыку. Я чувствую что-то металлическое у своих ног. Домкрат? Оружие? Они не могут убить меня в машине, значит, пока мы едем, я в безопасности. Но я видел их лица. Я клянусь не обращаться в полицию. Тогда зачем пытаться вспомнить дорогу, одежду? Как они выглядели. Пахли. Что говорили. Инстинкт. Я могу солгать. Поклясться, что не скажу. А сам заявлю при первой же возможности. Но вдруг они узнают. Увидят…

Вечеринка продолжалась очень долго. Половина народу уже отрубились и валялись по всему дому, некоторые смотрели фильмы в личном кинотеатре, который был дома у Андрюши, что намекает на то, что его родители были богатые. Остальные просто веселились, и только к 2 часам ночи все гости покинули дом Андрюши, а он пошёл спать к себе в комнату, зная, что уборщицы, которых нанял его папа всё уберут. Заходя в комнату, он почувствовал, что что-то здесь не так, но у него совсем не было сил и он завалился на…

Гусеничный след вскоре тоже потерялся, редкий перелесок с высокой по колено травой сменился заросшим сорняками полем. Зато прямо за ним виднелись какие-то крыши. Это меня обрадовало: «Теперь можно будет дорогу спросить, если, конечно, встречу хоть кого-нибудь». Мобильный здесь не работал, оставалось полагаться на болтливые людские языки. И я решительно направился через поле к домам. Это оказалось нелёгким делом: земля была усыпана кочками. Без конца спотыкаясь, я лишь чудом держался на ногах. Кроссовки…

Его голос был холоден и равнодушен: «У меня для Вас послание. Давайте поговорим». После чего контуры лица поплыли, и незнакомец осторожно прикоснулся к нему рукой, настраивая чёткость линий, при этом белоснежная манжета съехала вниз, обнажив странные надписи, похожие на татуировки. Мне даже показалось, что над его макушкой пошёл сизый дымок. От увиденного я развернулась в обратную сторону, совсем потеряв голову от страха. Бежала, задыхаясь, по июньской жаре, летела в направлении бывшей школы,…

Джонни, казалось, следовал какому-то единоличному, частному стандарту профессионализма, презирая окружающий его карьеристский достаток. Никогда не бросая взгляда на недостижимые особняки словно сошедшие со свадебных тортов, которые доминировали в этом районе, Джонни во время обхода не сводил глаз с обочины, и плохо ухоженных газонов. Он умело подбирал своих клиентов из числа среднего достатка и увлеченно рассказывал им о вреде сорняков и пожароопасных сухих листьях. Он произвел на меня впечатление…

— Расскажите, зачем вам туда, — насторожился собеседник, — а то я позову охрану. Чуть помявшись все рассказала, а в конце добавила: — Я знаю что там что-то есть и более того я уверена что у вас есть ключ от этого здания. Бог прислал вас сюда! Священник рассмеялся. — У меня нет ключей. Севастьян у нас ключник… — И тут он меняется в лице, осознавая что-то. Спустя несколько секунд он засовывает руку в карман и достаёт связку ключей. — Час назад он отдал мне, чтобы я передал Лаврентию. А в конце…

— Ладно, думаю достаточно на сегодня, пошли домой! Он посмотрел на Веру, которая нервно оборачивалась и присматривалась в этом тумане. — Вера? — А, что? — встрепенулась она. — Что ты говоришь? — Пойдём обратно, хватит на сегодня. — А? Да пошли, пойдём! — озадаченно вымолвила девушка Взяв её руку, Андрей повёл её по тропинке, которой они пришли сюда. — Тебе не кажется, что здесь кто-то есть и он следит за нами? — Да ну, что ты? Мы одни, и кто будет находиться в этом тумане, в котором…

— Увы, такая наследственность… И правда со стороны отца генетика была отнюдь не радужной. Хоть бы что-то досталось от матери, но нет. Делать было нечего, приходилось мириться с последствиями. Детство и юность проходили больше в больницах, нежели дома или в школе. Однако юная особа не сдавалась и смогла выучится из последних сил. Самым смешным в этой истории является то, что все её труды обернулись прахом в один злосчастный миг. Это случилось вечером, когда юная особа отважилась немного расслабиться…

— Эй!.. Все живы? — чей-то мужской и явно до смерти перепуганный (и при этом немало удивлённый) голос попытался пробиться до слуха Мии сквозь плотную пробку то ли реальной контузии, то ли присыпавших её сверху вещей, а то и всего сразу. Она почему-то решила, что голос принадлежал водителю, нехило ошарашенного только что пережитой им катастрофы и тем фактом, что он каким-то чудом остался в живых и, скорей всего даже, невредимым. — Что случилось?.. Как такое вообще могло произойти?.. — О, боже!..…

— Подожди меня тут, скоро приду! Потом покажешь мне, где живешь. Проведешь к своему дедушке? Я мило улыбнулась пареньку, он закивал головой как болванчик. А я, поторопилась в свою маленькую келью. Моя комната, в храме, была уютной. Могла выбрать что-нибудь и попросторнее комнату, но я не хотела сильно отличаться от других послушников. Даже этот маленький уголок, будет теплее и душевнее, чем просторные кельи других старших жрецов. В храм принимали всех желающих, но не все жители, или гости с других…

— А выглядел он примерно так, — послышался голос Юры. Он поставил перед Ксюшей большой ящик, прикрытый сверху куском брезента. — Что? — не поняла Ксюша и подняла взгляд. Юра сорвал брезент, зацепив спусковой механизм. Пружины внизу распрямились, и на девушку кинулось большое человекообразное существо. Вернее, только его верхняя часть — голова, две тонкие и длинные руки и торс. Основой послужил торс манекена, перетянутый рваной тряпкой. Голову тоже взяли от манекена. Большие глаза залепили жёлтой…

И Эмиль встал в очередь. Время шло. Окно открылось, снова закрылось, а он ждал и ждал, и номер очереди на листе распределения становится все меньше, приближая его к адским вратам. Когда номер дошел до цифры «3», Эмиль разглядел впереди себя отблески далекого огня. На номере «2» он почувствовал вонь горящей серы. Когда номер сменился на «1», и последняя спина впереди растворилась в воздухе, огонь опалил его лицо. — Мне тут не место, не место! — закричал Эмиль. — Я же ничего плохого не сделал,…

- Ты думаешь если будет что-то серьёзное, то там получится спрятаться? - Я покопался в инфе Ром, кое что нарыл про эту Дшку, очень странная и жуткая штука. А Мальта, это же остров. Туда же и Абормович собрался и много кто ещё. Думаю не просто так ребята туда съезжаются. - Ну давай. – усмехнулся Роман. – Отдохни на Мальте. Собеседник положил трубку, оставив Рому один на один со словами, сказанными им о эпидемии, которые он забыл спустя пару минут. Роман действительно не верил в то, что происходило…

Потом я вижу их. Свет с проспекта Хуана Баутисты Альберди отражается от его ногтей — ногтей, подстриженных с преданностью, присущей только самым ценным вещам. Рука Унамуно по-прежнему лежит на пассажирском сиденье, и я могу непосредственно рассмотреть два слоя прозрачного лака, нанесенного с терпением одержимого и точностью просветленного. Мы внезапно останавливаемся на светофоре, и я немного подаюсь вперед, убеждаясь, что его кутикулы безупречны. Я чувствую прилив сил и открываю окно. Что бы подумал…

Но как только наступает первый день июня, словно что-то срывается в мировых часах, время ускоряет бег, и дни, будто вкусные пирожки, улетают в никуда. Раз — и нет. Смотришь, а уже неделя пролетела, а за ней — другая. Так и Макар не заметил, как оказался в середине июня. Первая лагерная смена была в самом разгаре, все активно готовились к межлагерной спартакиаде и концерту. Соревновались, как обычно, два соседствующих лагеря: «Светлая поляна» и «Спортивно-оздоровительный лагерь им. Михаила Фрунзе»,…

— Почему ты такая грустная? — засмеялся мальчик в чёрной одежде. — Неужто богач бросил нищенку? Дети видели Стюарта и судили о нём по его одежде. Стюарт носил дорогой костюм, его обувь всегда блестела, а волосы были чистыми и аккуратно причесанными. Из-за этого дети смеялись над ним, а потом получали пинки и тычки от Энджи. Поэтому девочка сильно ударила в живот мальчика в чёрной одежде. Он согнулся от боли. — Хочешь добавки?! — рассердилась Энджи. — Нет… не надо, — застонал мальчуган. …

Тётя глубоко вздохнула, погрозила пальчиком, села поудобнее в гробу и строго приказала трясущемуся племяннику: «Помоги выбраться наверх…». Она встала на плечи племяннику и, выбравшись из ямы, сверху вниз строго сказала: «А ты, негодяй, оставайся в могиле, там всё для тебя готово… Ложись в гроб, накрывайся крышкой, и я с лёгкой душой забросаю яму землёй. Ты достоин того». Оценив непредсказуемую опасность тётиной целительной силы, племянник прикинулся ягнёнком и проблеял снизу-вверх: — Немного…

Очередной пас руками — и из неоткуда появляются цветы белладонны: белые лепестки вокруг черного глазка. Паясничая и кривляясь, хочет мальчишка приколоть их к волосам принцессы. Взмах хлыста, и он, как ошпаренный, отлетает от нее. Набухшая полоса на щеке сочится красным. Ядом ненависти сочится сердце. Нечего безродному проходимцу делать в покоях принцессы. Карие глаза принцессы холодны и спокойны, как и у ее прабабки на портрете. Никто не знает, что стражник, взмахнувший хлыстом, скоро останется без…

Светлый Лег прикрыл глаза. Его фигура окуталась красивым белым свечением. — Да, Михаил Арлегович, слушаю. Да. Принято. И вам всего хорошего. Через миг свечение пропало. Тёмный Лег скривил губы у ухмылке. — Вы что, общаетесь вербально? Как вы вообще что-то успеваете! — Обычно нет. Но иногда так хочется поговорить. Сложно устоять перед искушением… — Да ты издеваешься?! — Ха, ну что ты! Эй, успокойся, а то весь кабинет мне закоптишь! Ладно, посмотрим задание… Надо же, какая удача. У него…

— Подавись, крохобор! — Степан открыл кошель, выудил оттуда монету и бросил ее на землю. — Ну наконец-то! — Варвара, завидев в дверях Рафаила, уже протянула было руку к семге, но тот спрятал рыбину за спиной. — Худо мне, Варварушка, кваску бы холодненького. — Ладно, сейчас принесу, болезный, — смилостливилась кухарка. — А-ах, хорошо! — Квас был настолько холодным, что после нескольких глотков у Рафаила заныли зубы. Варвара же, брякнув семгу об разделочную доску, надрезала рыбу с двух сторон…