Книги из серии "Исторические приключения"

–  А что вы думаете о Германии? Ох, уж эта его внимательность! –  В Германию тоже не хочу. –  Почему? Германия спокойная страна, там легко найти нужный корабль. –  Нет, немцы мне не нравятся. Когда они представляют счет, нельзя не пугаться. А когда не платишь по счету, они хватают тебя и бросают на какую-нибудь самую грязную посудину, чтобы ты отработал их нелепую стряпню. Она у них немногого стоит, но я всего лишь палубный рабочий, и мне никогда не заработать столько, чтобы пообедать…

Иные падали, обжигались. Пусть. Лишь бы - ливень… И вновь пригорело жито. Хилый урожай. Да и его дадут ли убрать подобру-поздорову. У неба -дождь запоздалый, град, и ветер, и молния. Близится страшный Родень. В удачное лето - и то не брага льется в честь хмурого чура на требищах: режут быков ревущих, истово, с жутью в глазах, мажут кровью зубастую пасть истукана. Что ж будет теперь? Это случилось в полдень. Они надвигались, сухо и четко брякая в унылой тишине, неотвратимы, отрывисты:…

Побудь он с нею подольше, Эдоне бы вчетверо больше взяла с него за испорченный стол. Такое уж место — кабак. Тут сброд отовсюду: невольники беглые, сводники, воры, блудницы, — не зря содержателей харчевен относят к одному разряду с ними. …Сойдя на пристань изрядной, но похоронно медлительной, тихой толпой, пожилые, иные совсем уже старые, в рубцах давно заживших ран, как аргонавты на колхидском грозном берегу, без слов озирали графитно-серый мрамор колонн прибрежных строений и черные кипарисы на…

— Быстрее, а то он умрёт! И тогда все погибнут… — прохрипел старик. Голова его безвольно упала на землю, а по телу пробежала судорога. Кер понял, что Ор умирает. Тогда юноша закрыл глаза, повернулся лицом к Огню и бросил в него несколько веток. Кер боялся разомкнуть веки, ему казалось, что сейчас грянут громы и на него обрушатся огненные молнии. Но вокруг было тихо, и он открыл глаза. Огонь горел весёлым пламенем. Юноша упал на колени и воздел к небу руки. Он плакал. То ли от горя, то ли от радости,…

Что это за дело, я, кажется, тоже начал понимать. Да, никаких новоявленных князей и баронов Постоялову не следовало посвящать в туман своей проблемы. Там его прямые конкуренты – как бы не освистали, не слопали… Артем Романович должен был явиться через несколько дней. У меня почему-то не оказалось номера его телефона, и я даже с некоторым нетерпением, несвойственным мне и в более важных делах, ожидал его визита, чтобы получить подтверждение, либо опровержение, своих догадок… Но Постоялов больше…

Мене, текел, фарес. Отмерено, взвешено, разделено. Тяжело падает боярин на колени перед киотом с одной-единственной зажженной свечой и молится горячо, шепчет чуть слышно: – Прости меня, грешного, Господи! Вечное царство, вечный покой, тебе, царица Марина, и тебе, мученик царевич Иван… Вечное царство, вечный покой… Вечное царство, вечный покой… Младшему брату в память о московском детстве О, мачеха моя! О, русская земля! Но я люблю тебя, суровую и злую, И каждою твоей травинкой…

— Какое письмо?.. — проворчал Еремей. — Писать-то некому… Дверь распахнулась, Андрея ввели в сени. Он помнил эти сени, помнил кисловатый запах и те четыре шага, что следовало сделать до другой двери. Вот только направление утратил — качнулся было вперед, но замер в неуверенности. — Помогай, дядя Никита, — сказал Тимошка, — а я к коням, обиходить надо… — Вели Ивашке, пусть выйдет, — перебил Еремей. — Поможет чемодан с сундуками внести. Старый слуга поднял свечу повыше и с изумлением уставился…

Как кистенем ударило по боку! Вскочил, едва не задохнулся. Ночь, тишина. Шаги. Чуть слышные… Да, во дворе это. Собака заскулила. Бряк цепью, бряк. Опять скулит… Шаги — к крыльцу… Она! Пресвятый Боже! Я весь в руце Твоей, и знаешь Ты безумие мое, и прегрешения мои не скрыты от Тебя… А может, это все же сон? Нет, ты не спишь! Просто темно. Вот печь горячая, вот полушубок, вот крест нательный, рядом — оберег… Князь осенил себя, прислушался… Идет. Минует сторожей. Да, так и должно быть; никто…

Что касается оставшихся двух версий, те и вовсе на первый взгляд кажутся фантастическими. По одной из них Жанна была дочерью королевы Изабеллы Баварской и одного из ее многочисленных любовников. То есть, состояла в кровном родстве с дофином Карлом VII, будущим королем Франции. Поэтому-то она отлично держалась в седле, владела оружием и словом могла увлечь за собой армию. Кому как не сестре дофин Карл мог доверить столь деликатную миссию – стать Девой Освободительницей?! И уж тем более он никогда…

Калокир вошел в свой дом. Редко посещал он свое городское жилище. Взглянул в окно, туда, где за пеленой дождя смутно вырисовывались высокие зубчатые стены крепости Священного Палатия. — Христос Пантократор, сохрани и возвеличь! Славься, Предвечный! Вызванный появлением господина переполох вскоре прекратился, слуги разошлись по закуткам, чтобы предаться молитвам. Не каждому дано верить в себя, но всякий может верить в бога. Каждый думал о себе, и чем большее рвение проявлялось в восхвалении…

Часть первая В ПЕЩЕРЕ ЦИКЛОПА ТОРЖЕСТВУЮЩИЙ РИМ Тот, кто был в Риме вчера, не узнал бы его сегодня. Будничная толпа преобразилась в восторженных и праздных зевак. Сверкающая лента тог и хитонов протянулась по всем улицам от Марсова поля до сердца города — Форума. Приоделись и дома. Гирлянды из хвои прикрыли осыпавшуюся штукатурку и потеки. Выбоины и рытвины на проезжей части засыпаны желтым тибрским песком. Из дверей храмов синими дымками струятся благовония. Благоухание персидского…

Семнадцать в мае исполнилось Аленке, и уже года два, кабы не более, обещается она отпроситься у своей боярыни, пожить в монастыре послушницей, потом малый постриг принять. Хорошо, боярыня замуж по своему выбору выдать ее не норовит, силком в горнице не держит. И по неделе живет Аленка в келейке у матушки Ирины, рукодельничает себе на радость с прочими сестрами и матушками. Ростом девушка – с малого ребенка, пальчики тоненькие, глазки остренькие, и шьет так, что залюбуешься. Другим рисунки для вышивки…

Аудовера – жена Герменфреда, племянница короля остготов Теодориха Великого Базина Тюрингская – жена Хильперика Герменфред – король Тюрингии Гертруда – дочь Герменфреда от наложницы Годегизил – старший сын короля Сигизмунда от королевы Констанции Годомар – младший сын короля Сигизмунда от наложницы Блитхильды Гундобальд – родной брат короля Сигизмунда, отец Суавеготы Клотильда Бургундская – жена Хлодвига, дочь короля бургундов Хильперика II Марк Левий Сегноций …

Сюжеты для своих произведений беру из собственной практики и практики своих коллег. Время работы над произведением диктует материал, но хороший роман нельзя написать за пару-тройку месяцев. Над одним из своих романов я работал семь лет. Другой — выдержавший шесть изданий, имеющий объем 25 авторских листов, — написал за семь месяцев. Но это редкий случай. Обычно на создание книги, если готов весь материал, нужно около года, как минимум. Считаю, что писать нужно только от руки — так написаны все…

Почуяв силу, пару лет спустя Тохтамыш двинулся на Москву, заставив князя Дмитрия, прозванного Донским, вновь признать ордынскую власть и платить традиционную дань. Признал силу Тохтамыша и правитель сильный, литовский великий князь Ягайло. Тохтамыш же из волчонка превратился в волка и из друга превратился во врага Тимура. Но час расплаты настал. Тимур собрал огромное войско в двести тысяч воинов – конных и пеших – и теперь идет к землям Алтын Орды, к его сердцу – Сараю. В одном только Тимур завидовал…

Савва Игнатьев на мгновение ошалел от такого напора, но потом пришёл в себя. – Где обобрали? – Рядом совсем – квартал отсюда! На Екатерининском канале, у немца, что трактир там держит. – Как фамилия? – Они мне что? Назвались? – Да твоя фамилия! – Рыбнев. Нифонт Рыбнев. – Описать их сможешь? – Это как? – Ну выглядели разбойники как? – Один – во! – Купец развёл руки. – Амбал настоящий. А второй – шкет. Савва обвёл глазами комнату. Как назло – никого из розыскной экспедиции. Только…

– Что такое чекан? – Савва заинтересовался. – Это, как бы тебе объяснить. Ну, палка такая по пояс в вышину, на одном конце набалдашник, на другом – молот, который с одного краю в виде молотка сапожного, а с другого – чем-то даже птичий клюв напоминает. А еще у него венгерка всегда на поясе. – Венгерка – сабля. Это я знаю. – Ну так вот. Приезжает как-то с неделю, поди, назад этот пан, да и давай на батю орать, почему, мол, сена мало ставишь. А батя мой объясняет нелюдю, что, дескать, пожни окашиваю…

Свежий холм серо-розовой глины вперемешку с каменной галькой. Православный крест с аккуратно вырезанной овальной доской, прибитой посредине. Свежеоструженная сосна креста «плачет» прозрачными янтарными каплями смолы. На доске каленым железом выжжен крест Святого Георгия и надпись кириллицей: «Кудашев Георгий Александрович, 1853—23.IX.1911». На кресте, на оградке – несколько венков восковых цветов, перевязанных георгиевскими лентами и серебряным галуном. Рядом – вторая могила, земляной холм убран…