Книги из серии "Классики и современники"

* * * Сон да Дрёма По качульку брела, По качульку брела, К дочке в люльку забрела, Лелюшки-люли, Прилетели голуби. Стали гули ворковать — У меня дочка — засыпать. * * * Бай-бай, бай-бай! Я Костюшеиьку люблю, Костю вицей не секу. Бай-бай, бай-бай, Костю вицей не секу — Лучше яичко испеку. * * * Спи, усни, — Бай, бай, бай! Угомон тебя возьми… Спи посыпай, Воронить поспевай. Мы те шапочку купим, Зипун сошьём, Зипун сошьём, Боронить…

В том же году, 5 мая по новому стилю, у петербургского пролетариата появилась новая газета «Правда» — набатный колокол переходящего в наступление рабочего класса и его ленинской большевистской партии. В правом нижнем углу первой страницы первого номера газеты за подписью «Е.Придворов» было напечатано стихотворение, начинавшееся словами: Полна страданий наших чаша, Слились в одно и кровь и пот. Но не угасла слава наша: Она растет, она растет! Сотрудничеством в «Правде» определяется…

Во главе этих мятежей стояли многочисленные царевичи — претенденты на корону, а также передовые представители грузинского дворянства, среди которых были и поэты-романтики. Последней серьезной попыткой восстановить независимость Грузии явился заговор 1832 года, который готовился долго и тщательно. Участниками его были Ал. Чавчавадзе, Гр. Орбелиани. Самому младшему из поэтов-романтиков — Н. Бараташвили — тогда было всего 15 лет. В этом возрасте он не мог быть в числе заговорщиков, но крах этой…

Енот, да не тот Известно, что в лесах хватает всем работы… Вершить делами нор и гнезд (А это видный и почетный пост) В лесу назначили Енота. Енота знают все. Он в обхожденье прост, Не наступает никому на хвост И личные ни с кем не сводит счеты… Но вот Проходит год. Что видят зверь и птица? В лесу порядка нет, хоть правит в нем Енот! Кругом что только ни творится — Он даже ухом не ведет! А если, случаем, кому и доведется С ним говорить, – тому готов ответ: «Не время», «Обождем»,…

Родным, его призывом млечным. Мне безразлично — на каком Не понимаемой быть встречным! Дальше мы снова натыкаемся на уже процитированные «домоненавистнические » слова: Всяк дом мне чужд, всяк храм мне пуст... Затем следует еще более отчужденное, надменное: И всё — равно, и всё — едино... И вдруг попытка издевательства над тоской по родине беспомощно обрывается, заканчиваясь гениальным по своей глубине выдохом, переворачивающим весь смысл стихотво­рения в душераздирающую…

Крисанта хранила одно воспоминание, о котором она никогда никому не рассказывала. Воспоминание такое странное, что у нее и слов подходящих не находилось рассказать о нем. Однажды в раннем детстве она побывала в каком-то месте – другого такого на земле не найдешь. Там ей было так хорошо, как никогда уже потом. Ей казалось, что она совсем, совсем одна на белом свете и над ней только синее небо. И если она спрашивала себя, что же такое особенное там было, ей всегда приходил в голову один и тот же ответ:…

Мне хотелось бы когда-нибудь рассказать все, как было, с начала до конца. Боюсь только наскучить собеседнику. Неужели вам еще не надоели все эти страшные рассказы? Не опротивели разговоры о смертельной опасности, которой едва удалось избежать, о страхе, от которого перехватывает дыхание? Что до меня – я ими сыт по горло. Вряд ли что-нибудь взволнует меня теперь, разве только подсчеты металлиста, сколько метров проволоки он вытянул за свою долгую жизнь, да круг света, падающий на стол, за которым…