Книги из серии "Комиссар Мегрэ"

Здесь тоже штора опущена, горит ночник. — Вам зажечь свет? — Спасибо, не надо. В купе царит духота. Откуда-то доносится легкое посвистывание, словно отопление не в порядке. Кто-то ворочается наверху, ворочается и вздыхает. Комиссар потихоньку снимает ботинки, пиджак, жилет. Вытягивается на полке, затем берет шляпу и прикрывает ею лицо: откуда-то тянет сквозняк. Заснул ли он? Во всяком случае, задремал. Может, час, может, два, а может, и больше. Но это была лишь полудрема. …

— Слушаю вас, мадам. — Вы нас знаете — и моего мужа, и меня. — Да, мадам. — Мне совершенно необходимо поговорить с вами, господин комиссар. У меня в доме происходят ужасные вещи… Я боюсь… Если бы не болезнь, я бы уже была у вас, на Набережной Орфевр. Но, как вам известно, я долгие годы заключена, как в тюрьме, в своей квартире на пятом этаже. — Если я вас верно понял, вы хотели бы, чтобы я пришел к вам? — Да, я прошу вас об этом, мосье Мегрэ. Он едва верил своим ушам! Она говорила вежливо,…

— Мне надо немедленно поговорить с вами. — Живо входите оба, — выглянула из кухни г-жа Мегрэ, разжигавшая керосиновую лампу. И, адресуясь к племяннику, добавила: — Электричества еще нет. Проводку в доме сделали, а вот ток пока не подключили. В самом деле, с потолка на шнуре свисала лампочка. Бывают такие детали, которые беспричинно привлекают к себе внимание. А когда нервничаешь, они к тому же и раздражают. Во время последовавшего разговора Филипп, без сомнения, часто поглядывал на эту лампочку…

Слушал ли ее Мегрэ? Встревоженный, он одевался, пытаясь догадаться, чем был вызван ночной звонок доктора Пардона. — Я приготовлю тебе кофе… — Не стоит… Мадам Пардон как раз этим занимается… — Вызвать такси? — Не надо. Погода отвратительная, машина приедет не раньше, чем через полчаса… Наступило 14 января, пятница. Весь день в Париже температура была ниже двенадцати градусов. Снег, наваливший за последние дни, настолько смерзся, что его невозможно было убирать, и, несмотря на рассыпанную по тротуарам…

— Мертв? — спросил Мегрэ. Участковый врач кивнул: — Смерть наступила сразу. Как бы в подтверждение этих слов светлый круг электрического фонарика пополз по трупу и ярко сверкнул на торчащем ноже. Второй фонарик вырвал из темноты профиль убитого, раскрытый глаз и щеку, поцарапанную, видимо, при падении. — Кто его нашел? Один из полицейских вышел вперед. Он был еще молод и заметно взволнован. — Я делал обход. По привычке заглядывал во все переулки и проходы и вдруг заметил на земле какого-то…

Он ошибся дверью и сначала попал к какому-то негру, который сидел на кровати и играл на аккордеоне. Видимо, музыкант, работавший на танцульках. Нимало не смутившись, негр движением подбородка указал ему на соседнюю дверь. — Войдите! Голос надтреснутый, прокуренный или пропитой. У выходившего во двор окна высокая девушка в ярко-голубом халате жарила на спиртовке котлету. Она была ростом с Мегрэ, а может быть, и выше. Спокойно оглядев его с ног до головы, она тут же спросила: — Вы кто, шпик? …

Префект не скрыл своего удивления. — Вы не думаете, что вам стоило бы не давать ответ сразу, а сообщить мне его через несколько дней? Может быть, стоило бы также посоветоваться с госпожой Мегрэ? — Она поймет меня. — Я тоже понимаю вас и не хочу настаивать. На лице префекта была тем не менее написана известная досада. Он понимал, не понимая. Мегрэ были необходимы контакты с людьми, с которыми он встречался во время следствия, и его не раз упрекали в том, что он не ведет его из собственного кабинета,…

Внизу, в темном и тихом дворе префектуры, стоят наготове два автобуса с полицейскими, готовыми срочно сорваться с места. В шестидесяти остальных полицейских участках Парижа ждут другие автобусы, а кроме них еще и агенты на велосипедах. Снова огонек. — Попытка самоубийства гарденалом в меблирашке на улице Бланш… — повторяет Даниэль. Весь день и всю ночь маленькие огоньки на стене отражают полную драматизма жизнь столицы, и ни один автобус, ни один патрульный наряд каждого из городских комиссариатов…

— Благодарю тебя, Фумель. — Я тотчас же возвращаюсь туда… Они могут появиться с минуты на минуту… — Где ты сейчас? — В комиссариате на улице Фезанди. Вы приедете? Сейчас? Мегрэ с минуту колебался, все еще не в силах расстаться с теплой постелью. — Посмотрю. — Не понял? — Еще не знаю. Посмотрю. Он чувствовал себя униженным, разъяренным — и не в первый раз. Так происходит уже полгода. Бедняга Фумель в этом нисколько не виноват. Госпожа Мегрэ, стоя в дверях, уже напоминала ему: — Оденься…

— Значит, он начал еще при жизни вашего супруга? Дама сует ему тщательно вычерченный заранее план второго этажа своего дома. — Моя спальня обозначена буквой А. Спальня дочери и ее мужа — буквой Б. Но с некоторых пор Гастон там не ночует. Наконец телефон дает Мегрэ минуту передышки. — Алло… Кто меня вызывает?.. Телефонист обычно соединяет с Мегрэ лишь в безотлагательных случаях. — Извините, господин комиссар. Звонит какой-то тип. Назвать себя не хочет, но настаивает на разговоре с вами. Клянется,…

— Пойдемте со мной, Торранс… Возьмите во дворе машину… Комиссариат I округа находился неподалеку, на улице Прувер. Мегрэ сразу прошел в кабинет комиссара Аскана. — Вы увидите одно из самых ошеломляющих зрелищ, какие мне когда-либо доводилось видеть. Не хочу вам ничего говорить заранее. Так, Торранс, машину лучше оставить здесь… Это в двух шагах… Они обошли рынок, вонь которого, особенно в такую жару, была очень сильной, но работа здесь не замирала, несмотря на период отпусков. Они шли маленькими…

Он хорошо знал Мориса Марсиа. Его знал весь Париж. Когда Мегрэ начинал работать в полиции, ему случалось допрашивать Марсиа в своем кабинете. Правда, Марсиа в те времена еще не был такой важной птицей. Позже комиссар изредка ужинал с женой в ресторане на улице Фонтен, который славился превосходной кухней. Когда мадам Мегрэ принесла ему чашку кофе, он был уже почти одет. — Что-нибудь серьезное? — Эта история может наделать много шума. — Я его знаю? — Месье Морис, так его называют все. Точнее,…

— Да… Мадам Мегрэ пошла в кухню за кофе, и Мегрэ с благодарностью посмотрел на нее. — Кажется, это дело не из простых. Довольно деликатного свойства. Вот почему я решился позвонить вам… Я опасался, как бы сюда не прислали дежурного инспектора. По тому, как тщательно он подбирал слова, чувствовалось, что рядом с ним кто-то есть. — Я знал, что вы только из отпуска… — Да. Вернулся на прошлой неделе. Была среда. Точнее, четверг, потому что будильник на ночном столике у кровати мадам Мегрэ показывал…

…Накануне, около одиннадцати часов, старый привратник вошел в его кабинет на набережной Орфевр и протянул визитную карточку с черной каймой: ВДОВА ФЕРНАРА БЕССОНА. Вилла «Гнездышко». Этрета. — Она хочет видеть меня лично? — Да. И настоятельно просит вас уделить ей хотя бы минуту. Утверждает, что специально приехала из Этрета. — Как она выглядит? — Это старая дама. Очаровательная старая дама. Он велел впустить ее. И действительно, вошла обаятельнейшая пожилая дама, какую можно лишь вообразить.…

Ему было также любопытно подниматься по лестнице в здание уголовной полиции в качестве дивизионного комиссара, отвечая на почтительные приветствия сослуживцев. А давно ли он, взволнованный, впервые вошел в это учреждение, руководители которого казались ему легендарными личностями? На душе у него было и легко, и немного грустно. Открыв окно, он просмотрел почту и вызвал молодого Лапуэнта, чтобы дать ему указания. За двадцать пять лет Сена ничуть не изменилась: все так же проплывали по ней лодки,…

Автобус был битком набит молодежью, одни узнавали комиссара, а другие не обращали на него никакого внимания. На набережной дождь показался ему еще более упрямым и холодным. Мегрэ углубился под своды здания уголовной полиции, где вечно гулял сквозняк, быстро поднялся по лестнице и тотчас же, вдохнув привычный запах и увидев тусклый свет еще горящих ламп, ощутил грусть при мысли, что скоро ему уже не придется приходить сюда каждое утро. Старый Жозеф, который по таинственным причинам избежал ухода…

В тот раз принять посетительницу комиссар попросил Жанвье. — Вас вызывали? — Комиссар Мегрэ в курсе дела. — Он направлял вам повестку? Она снова улыбнулась. Щуплая с виду, полная грации, несмотря на свой возраст, она заявила: — Повестка мне не нужна. — Вы хотите что-то сообщить? — Возможно. — Комиссар сейчас очень занят. — Ничего. Я подожду. Она прождала до семи часов вечера, а потом ушла. Через несколько дней старуха появилась снова в той же сиреневой шляпке, с тем же вязаньем. С видом…

Первый бланк она порвала. Писала медленно, раздумывая над каждым словом, некоторые из них подчеркивала. Второй бланк также оказался в корзине, потом третий. Только четвертый ее удовлетворил. Она обратилась к старому Жозефу: — Вы отдадите ему в собственные руки? — Да, конечно. — Он, наверное, очень занят? — Очень. — Вы думаете, он меня примет? — Не знаю. Ей было за восемьдесят, лет восемьдесят шесть-восемьдесят семь, а весила она, пожалуй, не больше, чем девочка. Ее тело как бы утончилось…