Книги из серии "Рассказы"

В Новгороде Северцев бывал не однажды, так как в начале своей карьеры путешественника участвовал в археологической экспедиции профессора Демина, изучавшей курганы Новгородской губернии. Сойдя с поезда, он собрался было поймать частника, чтобы доехать до гостиницы «Береста» на Студенческой улице, где он уже останавливался, и в этот момент напротив него у тротуара остановилась старенькая черная «Волга». Олег обратил внимание на ее номера – машина была зарегистрирована в Челябинске, но тут же забыл…

Данька (Дэном он был на работе и среди постоянных юзеров игровых сайтов) работал в Центральном Статистическом Управлении уже четвёртый год, после того, как уволился из ГУИН, где с ним и познакомился Фомин, и был натурой увлекающейся. Как и приятель, он в свои 33 года жил один, но в отличие от Фомина ни разу не женился, считая, что у него всё впереди. Они встретились у кафе, похлопали друг друга по спинам, заняли столик. Фомин был старше приятеля на два года, но выглядел спортивней, так как продолжал…

Метр, ещё метр, ещё… Дорик и Вера терпеливо двинулись за ним. Им было легче, потому что они шли по его следам, цепляясь за вбитые им крюки. К тому же всё снаряжение кроме лыж: палатку «Оберон», закладки «парус», костыли, веревки – нёс он. Однако Нестор ходил по горам без малого 15 лет и привык к серьёзным нагрузкам. Впервые в горы его, четырнадцатилетнего, взял с собой отец. С тех пор Нестор жил горами, став одним из самых известных альпинистов России, покорившим все самые высокие горные вершины…

Сначала рудовоз странным образом «занесло» кормой влево по ходу движения, к Энцеладу. Потом прямо на их глазах в центре участка поверхности, известного под названием Борозды Самарканд, возникла чёрная дырка, потом эта дырка стала расширяться, превратилась в углубляющуюся воронку, окуталась вырвавшимися из трещин струями пара... и по региону побежала трещина, в течение нескольких секунд превратившаяся в гигантский разлом! Этот разлом разделил Борозду Самарканд, пересёк сотню кратеров, крупных…

– Вот здесь сядем. Вильяме, подайте нам хорошего, большого омара и салат и э-э – и мясное филе с картофелем. Картофель поджарить, чтобы хрустел, и бутылку моего рейнвейна. И еще, еще… омлет с ромом – больше рома и сахара. Понятно? «О, черт, еще бы не понять», – пронеслось в голове Кестера. Они уселись за столик друг против друга в небольшой комнатке. – За успех, – поднял свой бокал Брайс-Грин. – За успех, – ответил Кестер, и коктейль, булькая в горле, отозвался: «Это успех». – Что вы думаете…

Таггарт кивнул и, достав из кармана несколько отпечатанных на машинке листков, положил их на стол: – Вот ваша передовая, сэр. Пожалуй, немного резковата. – Мне некогда читать. Спешу на поезд, Таггарт. – Не смягчить ли ее немного? – Возможно, решайте сами. Садитесь здесь и кончайте передовую. Вернусь в пятницу. До свиданья. Таггарт помог ему надеть пальто, и, схватив шляпу, шеф исчез. Таггарт сел и начал править статью. «Хорошая статья. – подумал он, – жаль, никто не знает, что пишу их я…» …

–  Внимание! Вы забыли набрать цифру «два» перед нужным вам шестизначным номером! – Я к брату приехал, а он на юг смотался, – грустно сообщил Егор. – Во какая неудача!.. –  Внимание! Вы забыли набрать цифру «два» перед нужным вам шестизначным номером! – Ну-ну, говори, – усмехнулся Егор. – Я понимаю: работа есть работа... Я тоже, когда на работе, – ко мне не лезь! Так шугану... –  Внимание! Вы забыли набрать... – Это хорошо, что ты гордая, – перебил Егор. – А у нас мужики зря болтают:…

  Появляется ведущий.   ВЕДУЩИЙ. Выступайт... Леви Жаклин... Англия!   Визг.   КОММЕНТАТОР. ...Как вы уже слышали, ведущий объявил французскую певицу Жаклин Леви!.. Наши зрители хорошо знают ее по кинофильму «Плата за страх», в котором играет двоюродный брат Жаклин по мужу...   Врывается певица в ультрамини-юбке. Поет.   ...Товарищи! Сейчас к нам подключилась большая группа телезрителей второй программы... Для них мне придется повториться... Внимание! Говорит и показывает Загреб! Говорит…

Но и это еще не начало. В первобытном обществе, на заре человеческой цивилизации юмор тоже существовал, несмотря на тяжелые природные условия. Свидетельством тому является найденный возле Одессы череп улыбающегося неандертальца, а также бытующий до сих пор первобытный анекдот про мужа, уехавшего в командировку на юг, и жену, которая в это поверила. Вообще, я лично уверен, что юмор возник на земле сразу вместе с появлением человека. Как известно, животные смеяться не умеют. Правда, хохочут шакалы…

Я. Исключительный зуб! Такой зуб еще надо поискать!.. Но слушайте дальше!.. Только я кончил ликовать по поводу зуба, как открывается дверь, входит какая-то старушка и предлагает обменять мою маленькую комнатенку на отдельную однокомнатную квартиру... КАССИР. Не может быть! Я. Клянусь вам! Мою комнатушку без удобств на свою отдельную шикарную квартиру. КАССИР. Ненормальная? Я. Я тоже так подумал! Но она предъявила справку из психодиспансера... Абсолютно нормальная старушка! КАССИР. Зачем…

– Выпьем? – Виктор спрашивает всех и никого. – Выпьем! – Мила соглашается раньше всех. – Пиво откройте кто-нибудь. – А где открывалка? – Я вопросительно смотрю на Гизо. – У тебя в номере есть открывалка? – Была где-то, потерял, – отвечает Гизо и сразу переводит взгляд на Натана. Гизо любит говорить с Натаном. Все любят говорить с Натаном. Натан много знает и даже как-то написал небольшую статью в журнал «Наука и религия», в которой с блеском опроверг Библию. – Нет открывалки! – говорю я…

– вдохновлялся и разряжался крошечными грациозными картинками жизни природы и своей души, здоровыми и свежими, как весенние цветы, когда он благосклонно и гордо принимал от всех, кому угодно было засвидетельствовать пред ним, дань удивления его таланту, а в свободное от всего этого время думал о том, что, пожалуй, пора ему совершить нечто такое, что перевело бы его из разряда «симпатичных» талантов в разряд «выдающихся», «замечательных», а пожалуй, хоть и в разряд гениальных, – он ничего не имел…

Он ставил перед собой этот вопрос по нескольку раз в день, и всегда при этом в нём что-то сжималось, холодело и становилось так тошно, что ему хотелось сейчас же воротиться домой, в Россию… Но – далеко идти в Россию… Всё равно не дойдёшь, умрёшь где-нибудь в дороге. Здесь по Кубани подают милостыню щедро; народ всё зажиточный, хотя тяжёлый и насмешливый. Не любят нищих, потому что богаты… Остановив на внуке увлажнённый слезой взгляд, дед осторожно погладил шершавой рукой его голову. Тот зашевелился…

– Ничего!.. Четвёртый день ищу, и всё – ничего! Дела, братец ты мой! Мы пошли берегом, изредка перекидываясь друг с другом замечаниями. Ноги вязли в мягком песке, перемешанном с раковинами, мелодично шуршавшими от мягких ударов набегавших волн. Изредка попадались выброшенные волной студенистые медузы, рыбки, куски дерева странной формы, намокшие и чёрные… С моря набегал славный свежий ветерок, опахивал нас прохладой и летел в степь, вздымая маленькие вихри песчаной пыли. Емельян, всегда весёлый,…

Дяденьки все вдруг осеклись, замолкли, озабоченно засуетились, из среды их раздался густой и несколько смущённый вопрос: – Не врёшь? – Лопни глаза, с обеих сторон валят. Конные и пехтурой… Двое частных, околодошники… множество! – А кого им надо, не знашь? Не слыхал? – Семагу, должно. Никифорыча про него спрашивали… – звенел детский голос, в то время как шарообразная фигурка его обладателя суетилась под ногами дяденек, всё ближе подкатываясь к стойке. – Рази Никифорыч попал? – спросил Семага,…

– О ком это вы? – спросил я. Старик добродушно улыбнулся. – Тут… вспоминаем об одной… – Стоялка наша была… барышня… – вздохнула старуха. И вдруг оба они, глядя на меня, точно сговорясь между собой, протянули медленно и жалостно, в унисон друг другу: – Ма-анинькая така была телом-ту!.. Это было странно и очень больно резнуло меня по сердцу. Нечто заупокойное звучало в их старых голосах… А они вдруг, торопясь и перебивая друг друга, стали рассказывать быстро, что мне, сидевшему среди них, оставалось…

– А я, вот смотри, в пятьдесят восемь лет столько видел, что коли написать всё это на бумаге, так в тысячу таких торб, как у тебя, не положишь. А ну-ка, скажи, в каких краях я не был? И не скажешь. Ты и не знаешь таких краев, где я бывал. Так нужно жить: иди, иди – и всё тут. Долго не стой на одном месте – чего в нём? Вон как день и ночь бегают, гоняясь друг за другом, вокруг земли, так и ты бегай от дум про жизнь, чтоб не разлюбить её. А задумаешься – разлюбишь жизнь, это всегда так бывает. И со…