10 мифов Древней Руси. Анти-Бушков, анти-Задорнов, анти-Прозоров
Шрифт:
За ними же стояли «москвичи» – жители Московской земли, куда более плотно «охваченные» крещением и вниманием церкви, чем жители Северной и Западной окраин. И что же? «Москвичи же мнози небывальци, видевшее множество рати татарской, устрашишася и живота отчаявшася, а иным на бегы обратишася».
Не отошли с боем, как литвины, не стояли насмерть, как белозерцы, – испугались и побежали» (Л.П.).
Стоп, стоп, стоп!
Как мы помним, по сообщению Татищева, на Куликовом поле князья Белозерские встали на левом фланге русской рати – откуда же взялись они тогда в рядах Большого полка? А всё дело в том, что во время смотра под Коломной и похода к Дону их дружины входили в
Но Прозорову это невдомёк, он продолжает вещать о своём.
А между тем, давно уже известно, из каких именно подразделений состоял Большой полк. Вот что говорит об этом Татищев: «Больший полк владимирский и суздальский, бившись на одном месте, не мог одолеть татар, так как многие побиенные пред ними лежали; ни татары не могли сломить их». Причём в доблести христиане явно не уступали язычникам, как бы ни хотелось Прозорову вывернуть всё наизнанку: «Тогда же и князь Глеб брянский с полком владимирским и суздальским перешел чрез трупы мертвых, и тут был бой тяжкий». Итак, суздальцы и владимирцы, а также московское ополчение, по поводу которого так злорадствовал Лев Рудольфович. Ещё бы! Ведь «жители Московской земли, куда более плотно «охваченные» крещением и вниманием церкви, чем жители Северной и Западной окраин», не могут сравниться с язычниками в доблести!
Только вот зря Прозоров снова брешет на людей, которые вышли сражаться за свою страну, за свою землю. И в летописях, и в литературных памятниках, посвящённых Куликовской битве, чётко прописано, что «Москвици же мнози небывалци» (Новгородская I летопись младшего извода).
Не трусы, а не имеющие опыта ведения боевых действий.
Просто люди, многие из которых и понятия не имея о ратном деле, в этот трудный для Руси час посчитали невозможным отсиживаться дома и пошли защищать Родину. Некоторые и оружие в руках держали в первый раз, ведь были это не воины-профессионалы, а ремесленники, торговцы, мастеровые, крестьяне…
Их поступок заслуживает уважения, а не глумления со стороны беснующегося неопророка.
Хотя всё познаётся в сравнении.
Вытащить Льва Рудольфовича из-за компьютера, где он кропает свои пасквили. Нахлобучить на «историческую голову» шлем. Дать в руки рогатину. Поставить в первый ряд Большого полка. И посмотреть, как поведёт себя известный литератор, когда на него пойдёт вал ощетинившийся копьями генуэзской пехоты и помчится лавина степной конницы. Не сдадут нервишки? Это ведь не у компьютера по клавишам хлопать. Здесь жизнь одна и смерть одна, и переход из одного состояния в другое возможен каждую минуту. А обратно уже нет. Это не постановочные бои на утеху любопытствующим туристам, в которых также есть риск если и не убиться насмерть, то получить травму. Только ни в какое сравнение это идти не может. Тем, кто вышел биться на Куликово поле, никто не мог гарантировать ни победы, ни тем более успешного возвращения домой. И большинство из тех, кто стоял сейчас на этом поле, шёл туда не ради славы или добычи, а ради Правды и Справедливости. Или словами М.Н. Задорнова, чтобы Кривду одолеть. И не было на этом поле вражды и распри между христианами и язычниками, и стояли, и дрались, и умирали они вместе, плечом к плечу.
А попадись в их рядах хоть один такой даровитый теоретик как Прозоров, так пересобачились бы все ещё до боя, выясняя, чьи святыни святее. Повезло Дмитрию Донскому, что не оказалось в его рядах такого человека.
А может, всё бы оно и обошлось, просто огрел бы кто-нибудь шестопёром смутьяна по «исторической голове», ещё не доходя до поля боя, дабы не вносил склоку, сумятицу и разлад в ряды русской рати. Не у всех ведь тогда терпение
было железное, да и в полемику вступать не всем была охота. Чекан или булава – вот лучший ударный и неопровержимый аргумент в диалектических спорах с теоретиками, слабо разбирающимися в религиозной структуре общества.Это сейчас им всё с рук сходит, а тогда… были варианты.
А с другой стороны…
Пламенный буревестник революции товарищ Троцкий, он же Бронштейн (и по имени Лев!), в гражданскую войну тоже носился из конца в конец по всей полыхающей от войны стране в своём бронированном вагоне, воспламеняя красных бойцов своим художественным словом и призывая их всех, как один, сложить свои головы за победу Мирового пролетариата. Однако при первых же выстрелах, раздававшихся со стороны противника, резво уносил ноги с переднего края всё в том же купейном комфортабельном вагоне, оставляя воодушевлённых бойцов разбираться с врагами собственными силами.
А потому есть большая вероятность того, что и его менее именитый тёзка повёл бы себя соответственно.
И хотя мы немного отклонились от темы, но и Прозорова в этот момент занесло в дебри язычества, где он основательно заплутал и сбился с дороги.
Вместо того чтобы внимательно изучать расположение русских полков на Куликовом поле и имена их командующих, повысив тем самым свой профессиональный уровень, Лев Рудольфович вновь ушёл в сторону. В этот раз его пытливый ум попытался решить вопрос, имеющий, по его мнению, первоочередное значение для понимания ситуации перед боем.
Вы не поверите, что заинтересовало писателя!
«Два Дмитрия, князь и воевода, тоже гадали о победе тайком – на дворе всё же был не XII век. Любопытно, снимали ли они при этом кресты?»
Кому до чего, а вшивому до бани!
Вот это профессиональный подход к делу. Сразу угадывается мастер. Ведь как глубоко копнул! Самую суть проблемы углядел! И ничего-то не укроется от его соколиного взора, всякий-то пустяк он видит, в каждую малость вникает. Но и на этот вопрос попробуем ответить.
В наши дни, когда народ в массовом порядке гадает на святки, что, все кресты снимают? Ведь не одни же язычники или староверы тешат себя гаданиями!
Вот и ответ.
Теперь рассмотрим вторую теорию Льва Рудольфовича.
Кто теперь попал в поле действия одиозного исследователя? Не гадайте, ответ на поверхности. Если и есть герой, то герой должен быть язычник. А тут их сразу два. Мимо не пройти, очернить нельзя, а значит? Значит, надо найти скрытые от народа факты, а дальше дело привычное, метод проверенный, путь проторенный.
«А как же братья-монахи Ослябя и Пересвет? С ними тоже не всё просто». Но Льву Рудольфовичу к трудностям не привыкать, и писатель начинает как заправский шулер тасовать исторические факты, раскладывая их в нужном ему порядке. Вывод, к которому он приходит в результате своих махинаций, достаточно тривиален, а потому и неудивителен – «Ни Пересвет, ни его брат Родион Ослябя на момент Куликовской битвы не были монахами».
(Вообще-то Ослябю звали Андрей, но Прозорова такие мелочи не интересуют.)
Ну а поскольку язычникам на территории Московского княжества в данное время в общем-то взяться неоткуда, то и начинает Прозоров фантазировать, растекаясь мысию по древу. Немного подумав и пораскинув мозгом, решил он их накрепко привязать к литовским язычникам, которые явились на Русь вместе с Дмитрием Ольгердовичем. А уж заодно и сделать национальных героев поборниками языческих ценностей, столь милых сердцу Льва Рудольфовича. И понеслось!
«Как я уже говорил, сами братья Ольгердовичи были крещены уже взрослыми людьми, первыми в своём роду. Судя по «святотатственным» высказываниям Пересвета, христианство не успело пустить глубокие корни и в душах их бояр – точно так же, как и в душе ведуна Боброка.