100 shades of black and white

Он ждет, пока она все же допрыгает до него и остановится, присмирев, и тогда начинает обматывать вокруг шеи этот кусок довязанного полотна.

Ооо, он куда теплее ее ветхих тряпочек, он большой и пушистый и еще немного колючий, но Рэй не возражает. На самом деле она стоит, замерев, и боится даже вздохнуть. И не сводит глаз с Люка, который выглядит донельзя смущенным.

— Это... мне, — она стискивает край шарфа, будто он вот-вот исчезнет, потому что это все ее сон. Но нет, шарф никуда не девается, как и Люк, как сердце, угрожающее расколошматить ребра изнутри.

Наверное, он не поймет, конечно, откуда, насколько это... важно для нее. Ценно. Никто не делал ей подарков до этого. Никто никогда...

— Спасибо! — Рэй поддается порыву, за который можно будет поукорять себя позже, и стискивает Люка в объятиях.

Он стремительно краснеет. Она тоже. Шарф ужасно щекочет подбородок. С крыши с грохотом валится шапка снега, заставляя их вздрогнуть.

На место одних тренировок приходят другие.

Когда вода возле берега замерзает до такой степени, что на лед можно ступить без угрозы для собственной жизни, Люк тащит Рэй именно туда.

Побегав по песку, мягкому, сыпучему, а затем по сугробам, таким же вязким, Рэй с опаской ступает на лед, понимая, что вот-вот грохнется. Слишком уж он скользкий.

— И что мы собираемся делать? — она пробует носком ботинка прозрачную поверхность под ногой, но та — на удивление — даже не трещит и не собирается обваливаться.
– Ходить? — ей и стоять сложно. Непривычно.

Ноги разъезжаются, равновесие... какое тут равновесие?

— Что-то вроде, — Люк улыбается, с какой-то ужасной хитринкой, будто у него есть донельзя коварный план. — Ты будешь.

— А вы? — Рэй выпрямляется, не в самый подходящий момент, и тут же принимается размахивать руками как птица, только бы не грохнуться. Это будет кошмарно. Унизительно. Хвала Силе, пока что этого не произошло.

— А я позабочусь, чтобы это не было так легко.

Ему достаточно взмахнуть рукой, он же великий джедай, о чем Рэй иногда совершенно забывает — вот как сейчас — чтобы в воздух взлетели комки снега. Их много, не меньше пары десятков, и они принимаются кружить вокруг Рэй, а затем один из них влетает ей ровно в плечо.

Вжжух!

Рэй падает, поскользнувшись, но где-то посередине группируется и остается на своих двоих, присев. Снег везде, на одежде, в волосах, по лицу ползут обжигающе-холодные капли воды, затекая под ворот, и внутри клубится, нарастая, какая-то дурацкая обида напополам с изумлением. Как он мог...

— Эй! Это запрещенный прием! — она поднимается, и снежки снова атакуют ее.

Следующий попадает в бок, но в этот раз Рэй держится.

Это все равно что бродить по стенкам разрушенного корабля, где совсем нет опор, где каждый шаг может стать последним, потому что лететь вниз очень долго, зато хоть умирать быстро.

— Нет! Нет-нет-нет... — едва успевает заверещать Рэй, как снежок врезается ей в щеку с легким хлопком. Вот теперь она отомстит. Это уж точно.

Ее снежки кривые, даже толком не летающие, больше прыгающие по льду, как мячики, не ровня его, но зато Рэй меткая.

Она концентрируется и взмахивает рукой, и они принимаются бомбардировать колени Люка, облепливая штаны, сапоги, плащ, эти кошмарные снежные прыгуны, напоминающие ей поргов.

В какой-то момент Рэй теряет это треклятое равновесие, хлопается задницей на лед, но хохочет, потому что Люк в снежном декоре выглядит уже не таким могучим джедаем.

И хохочет от души.

Сейчас он похож на обычного человека, смеющегося в ответ.

Когда снег начинает сходить, а это случается как-то слишком быстро, разом, оставляя черные прогалины, заполненные вязкой грязью, Рэй даже жалеет, что не успела покататься с горы, хотя Люк обещал ей.

На Ач-то приходит весна, промозглая, с дождями, с едва заметным теплом, и поргами. Десятками маленьких зверьков, усыпавших скалы и не затыкающихся ни на мгновение.

— О Сила, и так каждый раз? — она наглухо закрывает все окна и двери, готовая законопатить любую щель, но душераздирающие крики не стихают. Похоже, спать ей придется, прижимая к уху подушку. В чулане, где Люк складирует ненужную одежду и посуду.

— Ага.

— И надолго они... — Рэй машет ладонью, изображая голодный рот, — тут?

— Пока не найдут себе пару.

— Оу, — она не думала обо всем этом в таком ключе. Хотя какая разница, если эти безумные влюбленные комки мешают жить двум совершенно одиноким и не настроенным на романтику людям. Ей же еще медитировать.

Хотя когда они потихоньку подбираются к самой хижине, усаживаясь перед порогом и нагло рассматривая зевающую спросонья Рэй, пытающуюся размяться, ей они кажутся довольно милыми. Пока не пытаются укусить ее за ногу.

К сожалению, порги, с нахождением своей единственной и неповторимой любви, никуда не деваются. Да, уже не орут по ночам, и это радует. Рэй даже начинает приоткрывать окна спальни для проветривания.

Вместо этого их становится больше.

Намного больше.

Мелкие пушистые комки, с ладонь величиной, раскатываются по тропинкам перед хижиной, будто это их дорога, их дом. И остров тоже принадлежит им, с этим, в общем, даже не поспорить.

Детеныши поргов любопытные и не боятся людей, их запахов и звука голосов.

Их не пугает даже Люк, размахивающий световым мечом, хотя это то еще зрелище, и Рэй невольно отвлекается от собственной медитации, так и сидит, с открытым ртом.

Она не замечает даже, как подобравшийся к ее пальцам мелкий порг пытается оторвать один из них и унести с собой, приняв за что-то более съедобное.

Потому что... ее собственная техника обращения с мечом в десятки, если не в сотни раз хуже. Топорнее.

Люк выглядит могущественным. Сильным. Ловким. Свет, исходящий от него, усиливается, расходясь мягким облаком, и Рэй может поклясться, что чувствует отголоски его на себе.

Это удивительное ощущение.

Люк напоминает солнце.

— Ауч! — в палец ей впиваются острые зубки, и Рэй вздрагивает, трясет ладонью, но уцепившийся в нее порг явно голоден. И так просто от добычи не откажется. — Эй, ты не должен меня есть. Я невкусная.

— Он бы с тобой поспорил.

— Что? Кто... Эй! — ей удается отцепить его, и порг недовольно верещит, раскачиваясь со стороны в сторону. — Кыш! О Сила, прости меня...

Остановившийся передохнуть Люк смотрит на нее сверху вниз, и она не может разглядеть выражение его лица из-за слепящего солнца. Но почему-то Рэй кажется, что он улыбается.