100 shades of black and white

— На самом деле ты им просто нравишься, Рэй. Они любят Силу. Чувствуют ее в тебе.

— Тогда почему... — мелкий порг ворчит, забираясь ей на колени и устраиваясь там поудобнее. Кусать жилетку ему тоже интересно, и он с удовольствием принимается за свое коварное дело по уничтожению одежды. — Почему их не привлекаете вы?

Люк пытается не засмеяться, прикрывая ладонью рот.

— Ты сама скажи.

— Потому что вы слишком жилистый? Долго грызть, а протезы вообще несъедобные? — Рэй перенимает его тон с легкостью. — Или потому что вы недружелюбный отшельник?

— Нет, потому что я могу укусить в ответ.

Рэй первая прыскает со смеха, катается по земле, так и представляя себе эту картину — Люк, гоняющийся за мелкими поргами, и они, верещащие, раскатывающиеся по дороге мелкими пушистыми комками.

— Хорошо. Совет принят. Я обязательно научусь показывать зубы, — и Рэй широко улыбается. Она знает, ее точно не переделать. Ни Люку, ни остальным. Может, потому что и не надо?

Спаренные бои всегда интереснее, чем одиночная тренировка, и Рэй готова прыгать от радости, когда Люк берет оба меча и зовет за собой, к водопаду.

— Здесь скользко, — аккуратно ступает она на мокрый камень.

— В этом вся суть. Никакого баланса. Только тот, что внутри. Ну?

Рэй все еще медлит, когда он принимается снимать с себя все эти бесконечые слои роб, оставаясь в одной рубахе и штанах.

И дело даже не в том, что здесь скользко, что вода ледяная и пробирает до костей.

Просто... Рэй с опаской смотрит вбок, где камней, выступающих над водой, уже нет. Она не может сказать, какая здесь глубина. Она не может даже сказать, сколько она продержится прежде, чем пойти ко дну.

Конечно, здесь всего по колено, но этот страх она не может перебороть.

— Рэй?

— Да. Сейчас. Сейчас... — в отличие от Люка она даже разувается, шлепая босыми ступнями по камню. С опаской осматривается кругом — рядом с ней полно камней, чтобы в случае чего отступить назад, увернуться или сбежать на более устойчивую поверхность. — Я готова.

Она говорит это, чтобы успокоить себя, но это не помогает.

Сверху на голову льется вода, слепит глаза и не дает сконцентрироваться. И Люк, как назло, не щадит ее, бьет резко, наотмашь, ему-то не страшно, и не дает спокойно вздохнуть.

Сейчас он, приходит воспоминание изнутри, до ужаса похож на Кайло Рена, оттеснившего Рэй к обрыву, даже движения похожи. Только у Люка это выходит еще изящнее, еще больнее.

Все удары, что она пропустила, останутся на теле в виде синяков и ушибов, Сила, они начинают болеть уже сейчас, и плечи устало ноют, а ноги дрожат.

— Люк... — она зависает как раньше, наклонившись назад, чувствуя, как скользит пятка, всей спиной чувствуя бездну, в которую вот-вот упадет, но в этот раз ей можно...

И она выкидывает свободную руку вперед, вцепливаясь в Люка так, словно от этого зависит ее жизнь, Сила, да она готова запрыгнуть на него с ногами, как пустынные джахи, потому что она настоящая трусиха.

— Рэй, что такое... — ему не надо спрашивать, она сама открывает свое сознание, хотя это запрещено, и образы выходят слишком уж яркими, жуткими, просто невыносимыми. — О Сила, ты боишься воды?

Она только кивает. Отбрасывает в сторону ненужный меч и еще сильнее вжимается в Люка. Она уже промокла насквозь, продрогла и еле стоит. Только потому, что среди остального нестабильного мира Люк просто сосредоточие уверенности и спокойствия. О держится, потому что держится он.

— Простите, — она вжимается лицом в его рубаху, и слова выходят приглушенными, их, наверное, даже не слышно. — Я не хотела, чтобы вы посчитали меня... — ей нелегко признаваться в своих страхах. — Недостойной. Стать вашей ученицей.

— Это было глупо, Рэй. И ужасно храбро с твоей стороны. Я оценил, — его успокаивающий голос действует на нее лучше любых похвал. — Но в следующий раз тебе стоит сказать ДО того, как что-нибудь снова произойдет.

— Ага, — она кивает, не желая отстраняться. Наконец ей тепло, думает Рэй. В руках Люка тепло даже тогда, когда по затылку барабанят ледяные капли воды, сползая вниз, к лопаткам.

— Идем обратно, — он словно не понимает, до чего же ей сейчас хорошо и неловко одновременно, что она боится отнять лицо от его рубахи, — иначе придется снова выхаживать тебя от смертельной простуды.

— Ничего подобного, я не заболею! Апчхи! — тут же давится она, в носу ужасно свербит, но это никакая не простуда, это из-за бороды Люка. Щекотно. — Ладно. Идем.

Чтобы отцепиться от него, ей нужно минут десять, не меньше. И она наслаждается ими на всю катушку. Когда еще такое будет.

Но с этих пор словно что-то незримое, установившееся между ней и Люком, рушится. Расползается как ветхая ткань, которую пора выбросить.

Теперь он позволяет себе коснуться ее макушки, трепля волосы, словно Рэй ребенок. И не отстраняется, когда она делает это — ужасный проступок, Рэй, гореть тебе за это! — в ответ.

Она даже набирается смелости и инспектирует его железную руку, а затем носится по хижине, перерывает всю свою спальню в поисках заветного ящичка с инструментами, стащенного с Сокола. Можно только надеяться, что с кораблем ничего за это время не произошло.

— Я не делала этого раньше, но я уверена, что могу починить.

— Рэй... — пытается остановить ее Люк. — Все нормально.

— Нет, серьезно! — Рэй впихивает в себя последние ложки супа и отставляет плошку, вываливая на это место все инструменты. — Это сложно сделать нерабочей рукой. А мне нужно всего лишь пару...— она пробегается по металлическим пластинам, слегка погнутым и выщербленным за время службы, — разиков... подкрутить. Можно? — она смотрит на него такими глазами, что он не может ей отказать. А кто бы попробовал.

Впервые за долгое время на Ач-то Рэй чувствует, что может отплатить ему хоть как-то.

— Пожалуйста... Люк.

— Ну ладно, — сдается он. — Только не открути мне ее целиком. Еще пригодится.

— Пф! — Рэй судорожно заталкивает мешающие пряди за ухо и нагибается к протезу так близко, что может видеть все крошечные проводки. Еще немного, и она...

— Ауч!

Его палец щелкает ее по носу, и это не случайно, совсем нет. Рэй ошарашенно отшатывается, а потом до нее доходит, и она кровожадно обещает открутить пару болтов прямо сейчас, чтобы он не оторвал ей нос ненароком.