100 shades of black and white

Следующий — четвертый — расчертил шею, взяв в кольцо. Там он кусал до синяков, вжимая во влажные от испарины простыни и надавливая на гортань ладонью, чтобы вытащить из нее хотя бы один стон.

— Тебе все еще мало? — Кайло улыбался, и лицо его было спокойно, а губы покраснели и на подбородке осталось пятно крови. — Ну хорошо.

Он отложил в сторону нож и опустился ниже, раздвинув ей ноги. Его поцелуи, скользившие по внутренней поверхности бедер, заставляли Рэй вздрагивать, задыхаться, а затем его язык коснулся клитора, облизывая его.

— Ты не принадлежала никому, — поднял он лицо, и губы его были мокрыми от крови, смешавшейся со смазкой. — Я спрятал тебя ото всех, Рэй. Я растил тебя для себя, — его пальцы скользнули внутрь, растягивая для члена, и она впервые застонала от боли. Еще немного — и он продырявил бы ее насквозь.

— А теперь, — Кайло приподнялся, устраиваясь так, чтобы не раздавить ее, направляя член внутрь, и головка надавила на плеву. — Покричи для меня, малышка.

Своими движениями, рваными, набиравшими темп, он словно разрывал ее надвое, но наслаждения было достаточно, чтобы задохнуться, выстанывая его имя.

Почувствовать себя треснувшей, разбитой на осколки, сосудом, наполнить который теперь было нельзя. И незачем.

Это был лучший из уроков — как приручить монстра.

====== Fidelite (Кайло Рен/Рэй) ======

Комментарий к Fidelite (Кайло Рен/Рэй) Милая добрая сказочка о совершенно не милых и не добрых людях.

Dark!Рэй, как положено, люблю ее безмерно. Сияет тысячей обиженных солнышек.

Навеяно – в частности вот этим:– хрониками Риддика.

Где еще найти такую Леди Ваако, как не там)

По старому обычаю – посвящается Rem_K, потому что мне все можно, особенно, когда есть за что заговорщически подмигивает

Все меняется, когда у Сноука появляется новая игрушка.

До этого был Кайло — он все еще помнит ночи, наполненные бесконечным шепотом, льющимся в уши даже сквозь ладони, через плотную ткань покрывала.

— Я расскажу тебе о настоящей Силе, маленький Скайуокер, — отбивается от стен дормитория, тихое, скребущее по задней стенке головы, но другие дети этого не слышат. Бен спрашивал, не было никакого голоса. Он либо придумал его, либо...

— Ты особенный, — убеждает его голос. — Я помогу тебе достигнуть высот твоего деда, Дарта Вейдера... Все, что тебе нужно, это слушаться меня.

И он слушается, покорно, доверчиво, как полагается маленьким детям. Он понимает, что в словах Сноука — а голос так и зовут — нет лжи. По его венам действительно бежит кровь великого ситха, Анакина Скайуокера, потерявшего свое имя и большую часть себя. Эта Сила, что перешла по наследству, только множится и растет внутри, и теперь он может не только поднимать камни или управлять предметами издалека, Бен знает, как их разрушать.

Нужно только представить себе это.

Он нападает на учителя, он вырезает других падаванов, не захотевших узнать настоящую историю, скрытую за красивой ложью, он уходит целым, со всеми руками и ногами, и это достижение, уверяет его Сноук. Однажды, совсем скоро, мой юный ученик, ты станешь великим. Я покажу тебе всю мощь Тьмы.

Но однажды появляется Рэй.

Ее ведут на цепи, словно пленницу, грязную тощую девочку, замотанную в тряпки, с выжженной солнцем кожей, с белесыми полосами поперек спины от ударов хлыста, и в ее взгляде нет ничего, кроме ненависти.

Она даже бросается на Кайло, оскалив зубы, когда он подходит ближе, чтобы поинтересоваться, с чего на Супремаси взяли какую-то беженку. Ради чего? Ради забавы? Сноук не интересуется женщинами. Как и мужчинами. Его раса любит только власть.

Она пляшет в силовых кандалах, пытаясь пнуть его, и босые грязные пятки лупят по полу, она рвется из хватки трех взрослых мужиков, и ей это почти удается.

И от нее воняет.

— В освежитель ее, — морщит нос Кайло. Проще сразу выбросить в мусорный отсек, и пусть ее несет отсюда вместе с остальным гнильем прямиком к догорающей звезде, вокруг которой плавно кружит их корабль.

— Верховный приказал доставить сразу к нему, — преторианец в алом не обязан отчитываться перед Кайло, хотя номинально тот правая рука Лидера, и ему подчиняются все. — Как можно скорее.

— Что ж, — Кайло снова уворачивается от зубастой мелочи, готовой вцепиться ему в ногу. Грязная, костлявая, на что она сдалась Верховному? — Я пойду с вами. Да. Вперед, — он приглашающе машет рукой, пропуская стражу, обхватившую девчонку со всех сторон, держится подальше. Четыре шага, чтобы сверлить ее нечесаный затылок, надеясь влезть в разум, пока еще можно. Если успеет.

Но нет, девочка словно нутром чувствует, когда он пытается ощупать ее ментально, змеей вьется в руках, оборачиваясь на Кайло, и злобно шипит.

— Не лезь ко мне! — она обвисает на руках преторианцев, и теперь ее приходится нести, словно какую-то наследницу Императора, а он...

А он впервые с тех пор, как услышал голос, Сноука, научившего его видеть суть, не размениваясь на однобокость чужих мнений, не знал, что будет дальше.

Лучше бы ее действительно вынесло прямиком в черную пустоту.

Ее первые уроки ничем не напоминают то, что Сноук говорил, нашептывал на ухо в темноте Бену Соло.

Это скорее приручение дикого зверька. Понемногу, шаг за шагом, и сперва Сноук дает ей новое имя — Ки`ра. Затем одежду, и это не черные жесткие доспехи, предназначенные для рыцарей, не алый металл, не колючая форма Первого Ордена.

У Рэй золотая кожа, так и сияет под низким светом живых светильников, в тон с одеждой, легкой, словно лепестки цветов или крылья бабочек. Точно такую же мантию носит и сам Сноук, и сперва они со своей Ки`рой даже похожи — кожа да кости, истощенная худоба, разве что девочка маленькая, а Лидер громаден и нависает над нею, устроившейся у его ног, словно тень от исполинской статуи.

Сноук кормит ее с рук, поит с ладоней, усаживает на колени, и Рэй ластится как лот-кошка, только что не мурлыкает. Преторианцы, сперва относившиеся к ней как к врагу — еще бы, она чуть не убила одного его же вибро-кинжалом, доспех спас — больше не смотрят на девочку с опаской.

Сноук знает цену словам, он умеет убеждать всех.

— Ты не убежишь, дитя, — поглаживает он Рэй по волосам, и та щекой трется о его костлявое колено сквозь шуршащую золотистую ткань. Будто они вдвоем, и сейчас не время совещания.