18 Дождик осенний, поплачь обо мне

– И тоже в семьях много детей?
– спросил князь.

– Ну, я не думаю, что твоя семья была средней, - сказала Полина.
– Ты сам отзываешься о своей семье, как о чем-то не рядовом. Но есть и многодетные, да. Сколько вас, кстати, было?

– Вообще или живых?
– уточнил он.

– Были ли те, кого ты не видел и не держал на руках?
– спросила она.

– Да, двое.

– Их не считай. Без них сколько получится?

– Родных со мной, от одной мамы - одиннадцать, - быстро припомнил князь.

– А всего в гнезде детей сколько было?
– спросила Полина.

– Четыре пятерки, или чуть меньше.

Дейвин потянулся к кувшину с водой, налил себе полный стакан, половину выпил залпом, опираясь локтем на стол, потом отставил стакан и откинулся на спинку кресла.

Полина кивнула:

– Теперь я понимаю, почему ты отобрал у нерпы рыбу, Димитри. Но скажи, в других домах округи дети тоже дрались за рыбу с нерпами?

– Нет, так делал только я. Но я был крупнее и сильнее всех в округе. Я мог себе позволить эту шалость.

– Так шалость или добыча еды для всех?
– Полина внимательно смотрела на него и ждала ответ.

– А вместе не бывает?
– озадаченно уточнил князь.

Полина слегка задумалась.

– Здесь, у нас в мире - нет, не бывает. Но у вас, наверное, может быть. Ведь мнение матери может не совпасть с мнением воспитывающей сайни. Тогда будет два в одном.

– Мать не заметила. Заметил дед. Он был недоволен. Но поскольку он знал, что скоро умрет, и говорил мне об этом, то и не бранил меня, а просто выговорил за шалость. А Майяй сказала, что еда для всего гнезда на три дня - это не шалость, а доблесть. Но попросила быть осторожнее. Я так тогда и не разобрался, кто из них прав. И подумал, что доблесть - это всегда немножко шалость, ну и наоборот, конечно.

Пришла очередь Хайшен хвататься за кувшин с водой.

– Похоже, из всех детей взрослые дома выделяли только тебя, а с остальными вообще не разговаривали?
– продолжила разговор Полина.

– Да, меня любили и выделяли. Скажи, родители в семьях страны Сибирь так же сильно любят детей, как мои любили меня?

Пауза между его вопросом и ответом Полины была едва заметна, но Хайшен насторожилась сразу.

– Знаешь, в Сибири тоже так бывает, хотя сейчас уже реже, что старший и самый любимый становится, как ты, немножко родителем всем родившимся после него. У вас в мире есть сайни, и это несколько меняет картину. У нас такие дети часто не вступают в брак и не хотят своих детей.

Димитри пожал плечами:

– У вас и выживают все дети, не то что у нас. Поэтому если старший не захочет продолжать род, то у вас это может быть концом для семьи, а у нас в том нет беды.

– Сколько твоих сестер и братьев умерли у тебя на руках?
– сразу же спросила Полина.

– Трое, считая двух кузенов-близняшек. Потом я ушел в храм к досточтимому просить помощи, опасаясь не пережить еще одной смерти, а прямо оттуда попал в интернат.

– Кроме кузенов-близняшек, кого ты потерял?
– спросила она прямо. И обещанное ею "плохо" произошло.

– Сестру. Она уже говорила и могла сама идти без помощи сайни. Недолго, но могла. Она была такая звонкая, прямо как ты, когда смеешься.
– Димитри говорил совершенно спокойно, хотя голос его был грустным и тихим. Не взглянув на него, нельзя было догадаться, что он плачет, но по его лицу струились четыре ручья. Полина молча смотрела ему в глаза и слушала.
– Она звала меня по имени, получалось Ди, и смеялась, когда я к ней поворачивался. Смеялась, когда я брал ее на руки. Когда менял ей одежду. А однажды зимой ветер открыл дверь в дом ночью, и мы все простыли. Когда я заметил, что не справляюсь, я пошел к матери просить позвать целителя, но они слишком долго собирались, а я сам не мог ей помочь. Она была у меня на руках еще весь день и всю ночь. А утром задохнулась. У меня не хватило сил, я был еще очень мал и неопытен...

– он замолчал.

– Ты не хочешь воды?
– тихо спросила Полина.

– Нет, - поморщился Димитри, - она холодная.

– Можно согреть.

– Дай мне лучше плащ.

– Да, конечно. Вот, возьми. Естественно, ты не мог ей помочь, ты и так держал ее на руках, что еще ты мог для нее сделать?

– Если бы я дотянулся до Источника дома, я бы справился...
– слезы, стекая с его подбородка, капали на сукно плаща.
– Это я виноват. Кроме меня и Майяй было некому о ней позаботиться, а я не сумел. Мама пообещала мне другую сестричку, а родила брата. Я так и не смог его принять и не сумел полюбить до конца. Вышло скверно, Хайшен знает, как именно.
– Князь утер лицо ладонями, посмотрел на руки, пожал плечами и испарил влагу взглядом.

– Ты не можешь простить себя до сих пор за это, да?
– тихо спросила Полина.

– Да, - кивнул он.
– Я мужчина, и я был старше. Женщины имеют право ждать от меня защиты и помощи, и я не могу их разочаровать.

– Если не видеть говорящего, можно решить, что это речи моего соотечественника, - качнула она головой.
– Но в вашем мире эта позиция не слишком распространена, верно?

– Да, но наш мир не менее жесток к женщинам, чем ваш, - возразил он.
– Мы, в отличие от вас, не заставляем наших женщин рисковать жизнью, рожая больше, чем можно вырастить, но все остальное остается. И женщина всегда нуждается в защите мужчины.

– Ты рос в семье, где в гнезде сайни было двадцать детей, - сказала Полина.
– Ты был старшим. Разве твоя мать не родила больше, чем можно вырастить?

– Все мои сестры и братья живы, кроме кузенов и сестры, - не согласился он.
– За нее я виню себя до сих пор. Я не догадался, как взять из Источника, а моих собственных сил не хватило.

Хайшен резко повернула голову к Димитри. Он не видел этого, но Полина ощутила ее холодный внимательный взгляд всей щекой и виском. Айдиш смотрел на князя так, как будто тот у него на глазах вывернул на себя полный чайник кипятка и не может даже заплакать от боли.

– Ты, тогда еще маленький мальчик, отдавал ей свои силы?
– ровно и чуть замедленно спросила Полина.

– Я пытался спасти ее жизнь, потому что имел возможность, и значит, был обязан.

– Ты сказал, как маг. Ты уже был магом тогда?

– Да, уже две больших луны как был.

– Как это у вас происходит?
– спросила Полина.

– Довольно обыденно, - Димитри пожал плечами.
– Я бегал по дому, мы играли в пятнашки с детьми Майяй, и я забежал в лабораторию, оступился и свалился с библиотечной галереи прямо в Источник.

Хайшен судорожно вдохнула. Айдиш отнял руки от подбородка и вцепился в подлокотник кресла. Димитри заметил их реакцию, обвел взглядом всех присутствующих, и усмехнулся:

– Ну скажите еще, что вас инициировали иначе. Граф да Айгит, конечно, у нас чудо-ребенок и гордость империи, но вы-то...

Полина слегка наклонила голову к плечу:

– Сейчас тоже так инициируют?

– Нет, конечно, - ответил Димитри.
– Но тогда времена были проще и грубее.

– Ты забыл, князь, - негромко сказала Хайшен.
– Меня тоже растили люди, как и графа да Айгита. И в интернате от соучеников мне доставалось даже больше, чем ему, я ведь поздно приехала учиться. Меня инициировали дома, но не как тебя, а как Дейвина, при родных ввели в Источник за руку. Как делают теперь со всеми.