1812. Год Зверя. Приключения графа Воленского

— Вот то-то, знай старую гвардию, — с гордостью произнес Мартемьяныч и, предупредительно покидая гостиную, напоследок сказал директору Высшей воинской полиции: — Что ж, вечером ждем вас на ужин! Будет свежайшая свинина, пальчики оближете.

Де Санглена сопровождал поручик, которого я уже видел в окружении Якова Ивановича, однако представлены мы друг другу не были. Увидав меня, он просиял лицом, словно именно до меня ему и было дело. Впрочем, так оно и оказалось.

— Интересные новости у нас, — сказал де Санглен. — Первая, агентурная, касается графа Воленского, то есть непосредственно вас, Андрей Васильевич.

Он с интересом смотрел на меня, ожидая, что я выкажу нетерпение.

— А вторая? — спросил я.

— А вторая касается всех нас. Прибыл фельдъегерь от графа Аракчеева. Алексей Андреевич приказывает не позднее первых чисел сентября штабу Высшей воинской полиции покинуть Москву и переехать в Санкт-Петербург. Подготовку к передвижению начать, как только произойдет смена главнокомандующего, и осуществлять в строгой секретности до самой минуты отъезда, — поведал Яков Иванович. — Что-то поздно приехал фельдъегерь. Кутузов уже два дня как сменил Барклая-де-Толли.

— Вот как? — промолвил я.

— Вот так. Мы конечно же оставим здесь агентуру и опытных сотрудников, но нужно поторопиться: времени на поимку шпиона совсем не осталось, — сказал де Санглен.

— А что за новости о моей скромной персоне? — спросил я без особого любопытства.

Признаться, я действительно не испытывал интереса. Новость от графа Аракчеева затмила все остальное. Я полагал, что приказ о переводе штаба Высшей воинской полиции из Москвы в Санкт-Петербург подтверждал решение сдать древнюю столицу России Наполеону.

— Познакомьтесь, Гречевский Петр Игнатьевич, — представил директор Высшей воинской полиции поручика.

Я кивнул, а тот с радушной улыбкой произнес:

— Имел честь быть наслышанным о вас…

— Ну и что ты там слышал? — поторопил его Яков Иванович.

— Наш агент, жид Менаше, рассказал, что французам передали сообщение: дескать, объявился в Москве граф Воленский с тайным заданием убить самого императора французов…

— Так-так-так! — воодушевился я. — А подробности? Подробности какие-нибудь есть?

— Подробностей решительно никаких, — ответил поручик. — Одна только странность: по одним сведениям для вас подготовлена специальная база в Филимонках, а по сведениям другого агента база не в Филимонках, а в Теплом Стане. Там находится первая по Калужскому тракту почтовая станция. Так вот агент утверждает, что эта станция и служит местом сбора.

— Да уж, пусти слух, и всегда найдутся охотники дополнить его мелкими деталями, — сказал я. — Превосходно! Похоже, это тот агент, которого мы ищем!

— Рассказывайте, — спокойно попросил де Санглен.

— Сведения о том, будто я готовлю покушение на Бонапарта, просочились из двух источников, — объяснил я. — Про Филимонки я говорил одному единственному человеку, а именно — мадам Арнье. Так что здесь ничего удивительного.

— Вы говорили? — переспросил Яков Иванович.

— Да, — подтвердил я. — Я выдумал, что государь император поручил мне убить корсиканского недомерка. Я рассчитывал, что ввиду важности этого мнимого поручения, узнав о нем, агент нарушит указание Наполеона затаиться до вступления французов в Москву и выйдет на связь. А уже ваши, Яков Иванович, люди сумеют это сообщение перехватить. Итак, я делился своей выдуманной миссией под большим секретом со всеми подряд…

— И каждый раз в своем рассказе вы меняли одну незначительную деталь, — догадался де Санглен. — Для того, чтобы потом, когда эти сведения появятся в агентурной сети, узнать, кто проболтался.

— Именно так, — кивнул я.

— И даже меня не поставили в известность о своей затее, — с укоризной произнес де Санглен. — Но с чего вы решили, что именно нужный вам агент поспешит сообщить о вас французской разведке?

— Вы правы, — согласился я. — Любой шпион, получив подобные сведения, постарается передать их своим нанимателям. В этом кроется недостаток моей затеи.

— С другой стороны, в этом есть и достоинство. В погоне за вашим шпионом мы выявим и других, — возразил Яков Иванович. — Хорошо. Ну так кто же? Кому вы сказали о базе в Теплом Стане?

— Его высочеству принцу Ольденбургскому, — ответил я.

— Принцу Ольденбургскому? — опешил де Санглен.

— Да. Конечно же это не означает, что принц Георг шпион, — успокоил я его.

— Ну слава богу! — откликнулся директор.

— Но это означает, что французский агент близок к принцу. Георг Ольденбургский доверяет этому человеку. И я полагаю, это тот же человек, который стоит за всеми произошедшими убийствами, — закончил я свою мысль.

— Андрей Васильевич! Право слово, с вами можно с ума сойти! Одни загадки! — не выдержал Яков Иванович.

— Когда убийца проник на дачу графа Ростопчина, он представился фельдъегерем принца Ольденбургского, — сказал я.

— Он такой же фельдъегерь, как вы убийца Наполеона из Филимонок, — с сарказмом произнес де Санглен.

— Сначала я тоже подумал, что убийца не имеет никакого отношения к принцу. Но позднее мне пришла в голову мысль, что злодей назвался фельдъегерем принца Ольденбургского, потому что хорошо знаком со службой у принца и мог легко ответить на вопросы, случись у кого сомнение в его личности. Иными словами, я не исключал вероятности того, что убийца и впрямь из окружения принца.

— Итак, вот они совпадения, — подвел итог де Санглен. — Тот, с кем сбежала мадам Арнье, назвался фельдъегерем принца Ольденбургского. И тайна, доверенная вами принцу, передана по каналам французской разведки. Остается выяснить у его высочества, с кем же он имел честь поделиться вашими откровениями!

— А что же жид? — спросил я Гречевского. — Он рассказал, от кого получил сведения?

— Тут нет ясности, — ответил отставной поручик. — Жид сказал, что сведения передал ему какой-то незнакомец. Явился ночью, назвал пароль, передал сведения и ушел, наказав жиду в кратчайший срок доставить сообщение шефу французской разведки Сокольницкому. Крепко подозреваю, что жид темнит.

— Что значит — темнит? — спросил я.

— Знает он незнакомца, но нам не говорит, — продолжил де Санглен. — А это означает, что он боится этого «ночного незнакомца» больше, чем нас…

— Тряхнуть бы его! — сжал кулак Гречевский.

— Только спугнем, — возразил де Санглен. — Нужно установить за ним слежку. Но требуется новый человек, всех наших людей жид знает…

В гостиную заглянул надворный советник Косынкин.

— О, прошу прощения, — стушевался он.