1915 год. Апогей

Впрочем, об этом в Думе не переживали. Там прежде всего стремились развить в свою пользу достигнутый успех. Единства в воюющей стране по-прежнему не было, а ее армии продолжали отступать. Причем, некоторые думцы связывали с отступлением собственные далеко идущие планы. Великое отступление весьма повлияло на настроения в тылу. В разгар думских прений в Петроград пришли новости об очередном отходе в Польше. «По условиям общей обстановки наши войска, находившиеся к западу от Варшавы, – гласило сообщение Ставки от 23 июля (5 августа) 1915 г., – получили приказ отойти на правый берег Вислы. Согласно полученного донесения, приказание это выполнено. Войска, прикрывавшие Варшаву, 23 июля, в 5 часов утра, отошли без давления со стороны противника на указанный им новый фронт, взорвав за собой все мосты через Вислу»⁵⁰. В тот же день Главное управление Генерального штаба сообщило о том, что был оставлен Ивангород⁵¹.

Отношение думской оппозиции к событиям на фронте предельно точно сформулировал А. Ф. Керенский: «Пал Перемышль – ушел Маклаков, пал Львов – ушел Сухомлинов, падет Варшава – уйдет Горемыкин»⁵². И. Л. Горемыкин не ушел, а после падения Варшавы в Москве, вообще довольно слабо контролируемой правительством, как это доказали трехдневные волнения после оставления русской армией Перемышля, росло опасное недовольство. Британский вице-консул отмечал: «…профессиональные политики (имеются в виду деятели либерального лагеря. – А. О.) были взволнованы, и их нервозность распространялась, как влажный туман до тех пор, пока не охватила половину населения»⁵³. В ряде вопросов общественность все же выступала единым фронтом.

В Думе ярким тому свидетельством стали два весьма важных события. Прежде всего, впервые за все время существования Военно-морской комиссии в ее состав были введены представители оппозиции (два независимых депутата, два прогрессиста, девять кадетов (включая П. Н. Милюкова и

А. И. Шингарева), один мусульманин, два трудовика и два социал-демократа)⁵⁴. За этим последовало избрание А. И. Шингарева главой Комиссии по военным и морским делам, куда до войны допускались только октябристы. Орган кадетской партии приветствовал это решение, объясняя однопартийцам причины отхода от оппозиции: «Мы не можем занимать теперь, когда идет упорная борьба с внешним врагом, положение безответственных критиков»⁵⁵. Следующим шагом стал I Всероссийский съезд военно-промышленных комитетов, который был проведен в Петрограде 25–27 июля (7–9 августа) 1915 г. в атмосфере жесткой критики правительства И. Л. Горемыкина⁵⁶. Следует отметить, что в процессе подготовки съезда его организаторы подчеркивали: он «должен будет прежде всего своими работами наладить дело военно-промышленной организации по всей России»⁵⁷. О политической составляющей мероприятия и речи не было – обсуждались лишь организационные проблемы, прерогативы центрального и районных комитетов⁵⁸.

На деле далеко не эти проблемы стали главными в работе съезда. Его работа пошла по другому сценарию. Это было весьма многочисленное и представительное собрание крупнейших политических и экономических сил русского либерализма – политический характер съезда сразу же отметила пресса. В день начала его работы присутствовали свыше 1200 человек, включая руководителей Думы, Земского и Городского союзов⁵⁹. Своих представителей прислали свыше 80 учрежденных в стране комитетов⁶⁰. Тон собрания вновь задавали москвичи. Пресса Первопрестольной призывала к действиям. «Все те указания, которые Дума облекла в формулу «пожеланий», – заявило в своей статье, посвященной открытию съезда, «Утро России», – должны быть выполнены. Армия должна получить те количества снарядов, которые ей нужны. И армия, и страна должны получить людей, которые им нужны»⁶¹.

Этот призыв был обращен к Н. С. Авдакову, которым уже не были довольны, как раньше. Он болел, и его активности явно не хватало для решения масштабных задач новой организации (в сентябре 1915 г. он умер)⁶². Призыв был услышан. Первым с приветственной речью выступил Н. С. Авдаков, и по его предложению была выдвинута единственная кандидатура в председатели съезда – А. И. Гучков⁶³. По мнению Н. С. Авдакова, А. И. Гучков «был на поле брани и близко знаком с нуждами армии». Избрание прошло единогласно и под аплодисменты⁶⁴. А. И. Гучков заявил: «Я приложу все усилия, чтобы съезд оправдал те надежды, которые возлагаются на него страной и армией»⁶⁵. От его имени императору была направлена приветственная телеграмма съезда с весьма знаменательными словами: «В сознании лежащей на них ответственности участники съезда приложат все усилия для достижения стоящей перед ними важной цели снабжения армии всем необходимым»⁶⁶. Тезис об ответственности возник не случайно. В той или иной степени он прозвучал в первых же речах А. И. Гучкова, Г Е. Львова, М. В. Челнокова и М. В. Родзянко – все они заявляли о готовности исправить «тяжкие грехи и ошибки, а может, и преступления» (Гучков), убеждали, что «отныне участь нашей армии становится в зависимость от нашей работы» (Львов), и прочее⁶⁷. Под предлогом неспособности бюрократии П. П. Рябушинский призвал поставить под контроль ВПК не только распределение заказов на частных предприятиях, но и контроль над их выполнением⁶⁸.

Решение экономических задач немедленно начало приобретать политическое оформление. 26 июля (8 августа) съезд принял первую часть резолюции о невозможности снабжения армии при «существующем строе хозяйственных учреждений военного ведомства, а именно – главных управлений, артиллерийского, военно-технического, интендантского и военно-санитарного, при настоящем личном их составе и порядках, которые в них господствуют». Вывод был очевиден – призыв к «полному обновлению этого строя»⁶⁹. Добавление к первой части состоялось в тот же день: «Принимая настоящую резолюцию, съезд поручает Центральному военно-промышленному комитету, по согласованию с Земским и Городским союзами, своевременно возбудить вопрос о дальнейшей форме управления снабжения армии»⁷⁰.

После перерыва была принята и вторая часть резолюции, представлявшая собой логичное завершение вопроса о формах управления Военным министерством. Министр должен был получить особого помощника, «облеченного общественным доверием и снабженного широкими полномочиями», которому стали бы подчиняться выделенные в одно управление артиллерийское, техническое, интендантское и военно-санитарное ведомства. При помощнике планировалось создать особое совещание из представителей законодательных учреждений, военно-промышленных комитетов, Земского и Городского союзов, а также рабочих. «Широкие полномочия» новой должности носили бы совершенно необычный характер. «В некоторых исключительных случаях тому же помощнику министра, – гласила резолюция, – предоставляется в наиболее крупных центрах учреждать особые временные органы власти с широкими полномочиями и правом принудительного урегулирования дела снабжения»⁷¹.

Присутствовавшему на съезде Н. В. Савичу предложили довести это мнение съезда до Думы и думских комиссий, готовивших проект предложений правительству. Тот немедленно заявил, что, очевидно, придется ограничиться введением «особой должности помощника военного министра по снабжению армии с предоставлением ему чрезвычайных полномочий»⁷². Следует отметить, что, несмотря на столь жесткие и объемные требования, единого плана действий у ЦВПК не было ни до съезда, ни во время его проведения. Впрочем, это никого не пугало. М. В. Челноков предложил давать заказов больше, чем это было необходимо в реальности. «Пусть будет некоторый беспорядок, лишь бы дело шло быстрее», – заявил В. П. Литвинов-Фалинский⁷³. Еще одним и притом чрезвычайно важным следствием съезда стало избрание 27 июля (9 августа) Центрального ВПК под председательством А. И. Гучкова⁷⁴. Он снова был избран единогласно, под аплодисменты⁷⁵. Самую активную роль в этом триумфе сыграли представители Московского ВПК во главе с П. П. Рябушинским⁷⁶. Заместителем

A. И. Гучкова стал А. И. Коновалов. Московский ВПК активно поддержали представители, направленные на съезд Всероссийским союзом городов⁷⁷.

Первое же выступление нового главы ЦВПК не оставляло сомнений в том, что деятельность этого учреждения будет носить характер конфронтации с властью. А. И. Гучков сразу же пообещал делегатам, что будет твердо придерживаться принятой накануне резолюции. «Господа, – заявил он, – я привык учиться в жизни и привык никогда не уклоняться от ответственности. То же я внесу и в это дело, но простите, если я внесу и отрицательные стороны. Это будет та ослабленная и подорванная вера в возможность плодотворных результатов наших усилий при условиях, в которых мы находимся. Тем не менее я беру на себя провести этот опыт в тех условиях, которые нас окружают, но сохраните за мною свободу. Когда веру я окончательно потеряю, то, чтобы не создать дальнейших иллюзий, которые могут успокоить вас и страну, я приду к вам или к тем, кого вы уполномочите стоять во главе вашей организации, и скажу им, что исчезли мои последние надежды на возможность общественной мобилизации, и то, что широкий общественный подъем сможет принести реальные результаты. Мы в начале нашего собрания приняли резолюцию, в которой указали, что достигнуть сколько-нибудь удовлетворительных результатов в деле снабжения при тех условиях, в которых находятся ведомства, занятые этим делом, нельзя. Повторяю вам, что если нам в этой области не удастся достигнуть известных успехов, то все наши усилия и все наши жертвы, весь наш энтузиазм, наш пыл вылетят в трубу, как чад»⁷⁸.

Чтобы энтузиазм создаваемой структуры «не вылетел в трубу», его необходимо было подпитывать. Первые расходы ЦВПК были увеличены им же самим в четыре раза, до 100 тыс. рублей⁷⁹. Параллельно с таким исправлением решения I съезда ВПК тогда же несколькими деятелями комитетов вновь был поднят вопрос и об Учредительном собрании⁸⁰. Чрезвычайно важно отметить тот факт, что до августа 1915 г. ВПК действовали без официально утвержденного положения. Особенно если учесть тот факт, что за счет казны стала возникать неконтролируемая государством параллельная система управления, которая сразу же поддержала великого князя в его борьбе с

B. А. Сухомлиновым. Борьба за назначение помощника военного министра из «нашей среды», а не из бюрократии, призыв к созданию параллельных по отношению к существующим органов власти – все это было фактически первым шагом для взрыва власти изнутри⁸¹.

Вряд ли это могло понравиться императору. Однако поначалу он не был слишком обеспокоен развитием событий. В конце концов, кадеты, националисты и октябристы отклонили предложение прогрессистов о немедленном создании «министерства доверия». Николай II, принимая после первых заседаний М. В. Родзянко, признался, что «ожидал больших резкостей» со стороны Думы⁸². Тем не менее император начал искать собственные формы диалога с общественностью, стараясь найти возможность укрепить правительство такими представителями Думы, которые не вызывали бы у него сомнений. 27 июля (9 августа) 1915 г. товарищем министра внутренних дел был назначен товарищ председателя Государственной думы черносотенец князь В. М. Волконский – человек, пользовавшийся симпатиями значительной части думцев, не исключая либералов⁸³. Это назначение, воспринятое всеми как политический ход, многим пришлось не по вкусу⁸⁴.