1940hr

– Поясните, - резко отрубил Сталин, - какую ошибку? Подробно!

Я пожал плечами:

– Карьеристы. Как вы думаете, сколько в коммунистической партии коммунистов? Я отвечу - всё меньше и меньше. Потому что Ленин и иже с ним разделили людей на правильных и неправильных. Своих и чужих, социально близких и социально чуждых. В результате этого идея коммунизма была мертворожденной. Люди, все, и демократы, и сторонники монархии, и даже нацисты, получали корочки КПСС. И ходили на собрания, и слушали эти стареющие и несменяющиеся говорящие головы десятилетиями. Партия из коммунизма превратилась в государственную машину, очень негибкую, догматическую ещё больше, чем любая религия. Красная аристократия сгубила партию очень быстро, прогнило изнутри всё очень быстро. Потому что вы и ваши предшественники, и ваши последователи, всегда делили людей на правильных и не очень. Результат - сгубили сами себя. Коммунизм - это политика, но вместо этого это стал просто набором догм и символики для "правильных", своих, людей.

Даже сейчас поверхностный анализ моих специалистов говорит о том, что не менее тридцати процентов партии - карьеристы, которым плевать на коммунизм как таковой, главное - карьера. Полближе к кормушке забраться и всем рылом в неё окунуться, радостно хрюкая. Когда всё начнёт рушиться - девяносто девять процентов партии просто порвёт свои партбилеты и уйдёт по своим делам уже под триколором.

– Вы говорите обидные вещи, - тихо сказал Сталин, - но правдоподобные. Я не могу не замечать подобных людей. И всё же, зачем вы комсомолок выгнали?

– Поймите, коммунизм - как Вера в бога. Со своими непререкаемыми догмами и понятиями о добре и зле. Вот только если библия говорит о вечных проблемах, то эксплуататоры не пережили эпоху дикого капитализма и к восьмидесятым годам этого века - уже выродились как класс. Рабочие могут верить во что угодно - в будду, перуна, бога, аллаха, заратустру, коммунизм, демократию, монархию, но если они вместо того, чтобы учиться делать самолёты читают молитвы, то мне такие не нужны. Если их убеждения не мешают работе - могут быть убеждены в чём угодно и делать что угодно. У меня тут завод, а не церковь или партийная организация. Во избежание конфликтов на политической почве рабочим запрещена политика. Полностью, могут быть убеждены в чём угодно, но агитация запрещена строжайше.

Сталин задумался:

– Думаете, сработает? За что тогда работать будут? Денег вы им заплатить не можете.

– Могу устроить их жизнь. Квартира побольше, личная машина, опять же, продуктовый паёк очень сытный. Ради этого и будут и учиться, и работать. У меня ещё тринадцать тысяч свободных квартир, это почти тридцать-пятьдесят тысяч человек населения. Возможность карьерного роста - вот что людям нужно.

– А с комсомольцами вы плохо поступили.

– Знаю. Я их предупреждал, они подписали документ, что на территории завода обязуются следовать правилам. Они их нарушили.

– Ладно, - Сталин махнул рукой, видимо, просто много вывалил на него информации, - пусть будет так, главное, чтобы вы дело сделали. Нам нужно до пяти тысяч самолётов с указанными вами характеристиками. Нужны они нам ещё вчера, ГВФ уже требует дать им ваш лайнер в пользование.

– Будет, - пожимаю плечами, - сейчас производственная мощность - сто самолётов в год, но это с учётом только своих производств, без подключения каких-либо иных заводов....

Мы поехали на лифте вниз и продолжили разговор уже в машине Сталина. Закончили его, когда машина подъезжала к аэродрому. Я почти не заметил, как мы перемещались... Сталин вышел, я следом. На рулёжных дорожках стояли наши Илы и Антошки. Антошки произвели на Сталина впечатление:

– Какова грузоподъёмность?

– Двадцать тонн коммерческой нагрузки. Или девяносто десантников, - мы прошли мимо и под крылом Антохи, - характеристики нашего немного отличаются, но в его конструкции использованы редкоземельные металлы. Намного дороже золота, поэтому и стоимость - как у сотни обычных самолётов.

Сталин кивнул и мы вышли к Илюше. Илья был окрашен в такой же белый цвет. Сталин с любопытством его оглядел, посмотрел трёхстоечное шасси, поднялся по трапу в пассажирский салон. Я следом - у ильи был автобусный салон, два ряда по два кресла у бортов.

– Летающий автобус, - прокомментировал это Сталин, полностью подтвердив мои мысли, - зачем вам четыре таких?

– Три. Понадобится, чтобы перегонять команды к месту работы - командировки бывают часто, а так же для отдыха сотрудников. Я не намерен терять несколько дней на поездах, поэтому дешевле будет организовать отпуск сотрудников в тёплых краях и отвезти их туда на самолёте.

– Отпуск?
– Сталин улыбнулся, - до отпуска дожить нужно.

– Это точно. Ну ничего, я прихватил с собой свою яхту, в случае чего - мои ребята с удовольствием отдохнут на борту, путешествуя по морю. Или речную прогулку на яхте устроим - в России много рек, грех не спуститься по волге или Лене на корабле...

– Как знаете, - пожал плечами Сталин, - красиво тут, уютно.

И он был прав. Пассажирские места были более-менее хорошо устроены, в салоне достаточно просторно.

– Что это за самолёт? Кто изобрёл?

– Ильюшин, ИЛ-12. Самолёт хороший, был выпущен в сороковых, на базе бомбера. Прослужил он недолго - поршневые двигатели быстро ушли в историю на фоне развивающихся газотурбинных, дающих большую мощность. Поэтому моторы Ила - АШ-82 - быстро стали архаичными. Хотя... это как посмотреть. АН-2, антоновский биплан, летает до двадцать первого века, и похоже на пенсию даже не собирается. Восемьдесят лет в строю!

– Нэ без причины, я думаю?

– Да, он самолёт тридцатых. Классический биплан, простой как топор и дешёвый. Самолёт сельскохозяйственной авиации, а в крестьянском деле более совершенные машины не нужны. Главное чтобы был прост, дёшев и надёжен, а скорость абсолютно не важна. Главное чтобы с деревенского аэродрома взлетел, у АНа разбег при взлёте маленький, почти с места в небо поднимается...

– Учтём, - ответил Сталин, - пошли посмотрим твой самолёт.

Когда мы зашли в мой персональный самолёт, Сталин осмотрел абсолютно всё. Диваны, кухню, санузел, в бар заглянул... ещё бы, не самолёт - летающий дворец! Я молча следовал за ним, как и чекисты, которым можно про меня знать. Их Берси держит на особом контроле.

Осмотрев всё, Сталин пришёл к выводу:

– Хороший самолёт. Надёжный?

– Надёжней не бывает. Я летаю на электромоторах, поэтому отказ двигателя - это крайне редкое явление. Пока ещё ни разу не происходил. Силовой каркас из титановых сплавов, обшивка утолщённая из сверхпрочного алюминиевого сплава. Самолёт крайне надёжен, и что странно, в случае чего он может спуститься вниз на парашюте.

– Что?
– не понял Сталин, - какой парашют.

– Да, в нём есть многокупольная парашютная система, как раз над нами. Если самолёт потеряет в полёте крылья, откажут двигатели, или что-то в этом роде - он просто спустится вниз на парашюте. Эта система появилась на лёгких самолётах, но мы смогли приспособить её под лайнеры и личные самолёты. Скоростные разделяются на секции, а этот - может целиком на парашюте спускаться.

– Мнэ нравится. Сдэлайте такой же, если вам не трудно.

Зная про то, что Сталин побаивается самолётов, я удивился. Но кивнул:

– Сделаем, товарищ Сталин. Хотя постойте, такой же, или будут пожелания? Расцветка, салон?

– Точно такой же, - ответил Сталин уверенно, сидя на диване, - мнэ нравится.

– В таком случае, товарищ Сталин, можете взять эту машину. Я себе ещё сделаю, а этот - первый самолёт нашего завода.

По идее, Сталин должен доверять, ведь просьба была удивительной и я не успею, в случае чего, поставить прослушку или взрывчатку. Можно сказать, из своей тарелки положил. Сталин кивнул, ухмыльнувшись в усы: