1977

– Бред!

– Я ему тоже так сказал. Но все еще хуже. Он думает, что ты была вместе со мной. Помогала получать секреты от твоего двоюродного брата. Он уже у тебя в НИИ работает?

– Так я с ним не общаюсь. Видела его в последний раз, когда мне было лет пять.

Я тяжело вздохнул:

– Они это даже слушать не будут, Ань.

– Нет, это полная чушь! Какая из меня разведчица?

Анька нервно засмеялась, осознав, насколько бредовые были обвинения. Но вдруг ее лицо стало серьезным, и она бросила на меня настороженный взгляд.

– А ты точно не вражеский разведчик?

– И ты туда же?

– Да нет, я просто так…

– Я из будущего. Тебя это волнует меньше, чем вражеский разведчик?

– Ну вот прицепился! Я ведь просто спросила!

Походил кругами по комнате, думая, как выкручиваться. Вряд ли у КГБ на меня что-то есть. Чтобы меня закрыть нужно подтвердить получение мной секретных документов. Я их не получал. Так что КГБ предъявить мне нечего. Но вот насчет наушника у них много вопросов. И они просто так от меня не отстанут, не отпустят. На худой конец найдут за что задержать и за что посадить. Да за фальшивые деньги и посадят! Предложат обмен: я им инфу про наушник, они мне амнистию или пообещают уменьшить мне срок. Только это очень сомнительная сделка. Нет уверенности, что КГБ выполнит свою часть уговора.

Надо было решить уравнение. Дано: я заблокирован в квартире, в окно не уйти, в подъезде милиция и КГБ – закрыли единственный выход. Вопрос: как выбраться из этой задницы? И вот еще: наговорил я тут лишнего. Что я из будущего. Квартира-то на прослушке… Хотя, кто поверит что я путешественник во времени? Разве что только Анька.

– Ань, ты понимаешь, что тебе теперь только со мной?

Она подняла на меня взгляд. Мгновение мы молчали, а потом она отвела глаза и проговорила:

– А как же учеба? Гимнастика, фортепиано? Мама? Папа? Я не могу… уйти.

– Здесь тебя ждет тюрьма за госизмену.

– Вдруг все образумится?

– Не образумится. На тебя дело завели. Они от тебя просто так не отстанут.

– Но я же ни в чем не виновата! За что меня в тюрьму?

– Из-за твоей связи со мной. Если меня возьмут… если мы откроем… Они заставят меня взять на себя все это. Они умеют, Ань. Я сломаюсь. Подпишу признание в том, что работал на разведку США. Ну, или на разведку Германии, Англии... Черт, да какая разница на кого?! А после меня, займутся тобой.

– А если тебя не возьмут? Если мы не откроем?

– Если я смогу сбежать, если ты…

Меня вдруг осенило, и я запнулся.

Мне нужен паспорт СССР! Тот самый паспорт, за который я торгуюсь на аукционе. Добуду этот чертов паспорт, впишу в него Аню. У нее будет новое имя и фамилия. И она вернется домой. Деньги у меня есть, целый чемодан денег СССР. Сто тысяч. Аньке на всю жизнь хватит. И тогда… тогда она сможет начать все с нуля.

А что… Это выход. Выход из всего этого балагана в который я ее втянул.

Осталось лишь прорваться к Порталу. Делов-то. Ага, смешно.

– Если я что? – спросила Аня, не отводя от меня глаз.

– Если тебя арестуют… они тебя сломают. Заставят признаться в госизмене.

– Мрак какой-то сплошной, – тяжело вздохнула она.

– Но есть выход, Ань. Пошли в ванную, расскажу.

Под звук душа, чтобы прослушка нас не услышала, я рассказ ей на ушко мой план с паспортом СССР. В ее глазах испуг, страх, сомнение и черт знаешь еще что.

– Выбора нет, – кивнул я ей.

– Ну не знаю… – неуверенно протянула она.

– Я знаю.

– А как там в будущем? Кто генеральный секретарь? Освоили Марс? А машины летают?

– Там… хорошо. Ну, так что?

Она обреченно вздохнула и пожала плечами:

– Давай попробуем…

– Тогда иди, одевайся и потеплее.

– Вещи с собой брать?

– Нет. У меня если что купим.

Анька пошла в свою комнату, а я в кухню. В шкафчике отыскал кухонный нож.

– Что же я делаю… – прошептал я.

Этот план был просто идиотский: сымитировать, что Аня у меня в заложниках.Приставить ей нож к горлу, а дальше надеется, что менты и гэбэшник этот спасуют и отступят. Потом как-то выйти в подъезд. Как-то выйти на улицу, как-то уйти из двора, как-то добраться до Портала.

Только такой идиот как я способен на такое. Один преступник берет в заложники другого преступника. Глупость полнейшая! Приличные шпионы так не поступают.

А я и не шпион. Или как здесь говорят, я не разведчик вражеский.

Я – Серега, полжизни проводил интернет в квартиры.

Будут ли менты и гэбэшники печься за жизнь Аньки? За изменщицу Родине? Что возьмут и отступят? Дадут пройти…

Сомневаюсь.

Им вообще все равно прирежу ее или нет. Вот просто до лампочки. Если прирежу Аньку им даже проще станет, меньше заморочек будет – меньше допросов, меньше бумажной волокиты.

Но что если Литвиненков блефовал? Можно ли верить гэбэшнику на слово? Что если у них на Аньку ничего нет? Что если она до сих пор простая девчонка простой советской семьи, а не мой агент? В этом случае план сработает.

В любом случае выходить из квартиры придется. Либо с поднятыми руками, сдаваясь, либо так как я запланировал – прорываться, пусть даже таким идиотским способом. Другого варианта нет.

Сжав нож в руке, переместился в прихожку. Надел пальто, сунул ноги в ботинки, стал завязывать шнурки. Нож на полу. Тут и Анька подоспела. Увидела его. Я поймал ее взгляд, приложил палец к губам. Им же обвел квартиру. Прослушка, мол. Молчи. Ничего не спрашивай.

Она надела пальто. Застегнулась.

Я завязал шнурки, распрямился. Окинул ее взглядом. Кивнул на пальто. Надо снять. Так и сделала. Осталась только в черном свитере, юбке по колено и зимних сапогах.

Я зашел Ане за спину и приставил лезвие к шее. Шепнул ей:

– Не бойся. Все будет хорошо.

– Страшно, – едва слышно сказала она.

Я почувствовал, как ее пробирала дрожь. От ее тела шел жар, как от печи. Прости, Ань, только так. Другого не дано.

– Эй, вы там! Девчонка у меня! – крикнул я ментам. – Я ее убью!

– Только попробуй сученок! – взорвался отец.

– Мое условие: даете мне уйти, и я ее отпущу!

– Кончай цирк! – раздался голос гэбэшника.

– Я ее убью! Я дурак! Я убью! – прокричал я, а затем шепнул Ане. – Давай…

– ПАПА! – жалобно вскрикнула Анька.

– Не тронь ее! НЕ ТРОНЬ!

Дззззз. Дззззз. Дзззззззззз.

Не убирая нож от горла Ани, свободной рукой открыл замок и толкнул дверь. Петли скрипнули, дверь обнажила лестничную площадку. Оттуда в квартиру кинулся отец, но не успел переступить порог. Чья-то цепкая пятерня властно схватила его сзади и дернула обратно, затем легко утащила в сторону, куда-то на площадку, за дверь, как какую-то игрушку в кукольном театре, которая отыграла свою роль. На месте отца появился человек в штатском. Тот, чья была пятерня. Черное пальто на распашку, коричневый костюм, серый галстук, белая рубашка. Гладко выбрит, волосы аккуратно зачесаны в сторону.