21/1

Он тоже тогда был в колхозе. А потом должна быть у него защита диплома и армия. Я даже плакала, так не хотела, чтобы он в армию уходил. Это целых два года не видеть его! Он был старше меня почти на полтора года. Утешал меня и говорил: «Приедешь ко мне. И я в отпуск буду приходить». Короче, сплошные сопли. Перед колхозом я очень переживала, что мы не увидимся целый месяц. Позвонить не было возможности, да и куда?… На деревню дедушке? И откуда? Это, на минуточку, был 1986 год, и мы даже и не слыхивали про сотовые телефоны. Мало того, даже и в страшном сне не могли себе представить телефон без провода.

Сашка классно играл на гитаре, и я обожала, когда он пел и играл. Особенно для меня, для одной. В компании он пел другие песни, что-то из Высоцкого, потом блатняк какой-то с матами. Но их при мне он пропускал и так смешливо подмигивал мне, при этом просвистывая матюги. Мне он пел, такие, знаете, мелодичные песенки. Задушевные, про любовь. И играл перебором. Я была такая глупая и гордилась, что у меня парень с гитарой. Он мне как-то сказал: «Ты так смотришь на меня, когда я играю на гитаре». Я спросила его: «Как?» А он смутился и не смог ответить.

После смерти бабушки мы две недели виделись каждый день. Мне не хватало её, и только Сашка на тот момент, как мне казалось, понимал меня. У него тоже бабушка недавно умерла. Его глаза, которые всегда улыбались, были лучиками во тьме моего горя. Да-да, именно улыбались. Он меня так нежно всегда прижимал в себе. А как он целовался! Да, а как? Как будто у меня было с кем сравнивать. Я ведь только летом с ним и встречалась. В течение учебного года мы практически и не виделись. Да мне и не до глупостей было. В общем, он у меня был первый…

Это был полный капец! Я, дура наивная, ничего не знала, ну там, чего, куда и как. Девчонки многие рассказывали про это, что больно, кровь была и всё такое. Мы, конечно, уже полёживали рядом, но только обнимались и целовались, и только в одежде. Сашка настаивал на этом ещё два года назад. Я сказала, чтобы и не думал. Если хочешь, жди. Только после школы. И вот, всё лето он меня уговаривал. Я не соглашалась, а потом такое горе в нашей семье случилось. И, видя моё состояние, он не вспоминал про это. Только смешными приколами поддевал, мол, ты проспорила, если до первого сентября всё не случится. А чего я проспорила, я тогда не поняла. Мы ведь и не спорили с ним ни о чём.

Ну, значит, я и решилась. Был уже конец августа. Пришла в гости к нему, а мама говорит: «Они с отцом ушли в гараж». Ну, я психанула и ушла домой. Ах, думаю, раз так, значит, он проиграл. Я же приходила, а его не было дома. Вечером, без звонка, он прибежал ко мне домой. Я так его отчитала на весь подъезд, поди, до первого этажа слышно было. А жила я на седьмом. «Я тут решилась, понимаете ли, а он в гараж ушёл!» – негодовала я. Он ржал надо мной до коликов. А меня это ещё больше злило. Он меня обнимал, я его отталкивала, мол, я ещё не закончила ругаться. Потом, когда слова закончились, я выдохнула и сама засмеялась.

Мы стояли допоздна около окна в подъезде и целовались. Ну, как стояли, он присаживался на подоконник и притягивал меня к себе. А колени-то мешают… Вот он и раздвигал их, чтобы удобнее целоваться было. А то так далеко тянуться и шея быстро у меня уставала. Как потом я поняла, с непривычки. И откуда-то снизу живота от него всегда шло тепло. Я так, с издёвкой, спрашивала у него, мол, там у тебя батарейка, что ли? Он усмехался и говорил: «Скоро узнаешь». Он продолжал намекать, не каждый день, конечно, что у меня есть ещё время до первого сентября.

Так вот, лежим значит, целуемся, так всё здорово, и он начинает снимать с меня джинсы. Я сопротивляться, мол, чё ты, к ним пристал-то? Давай дальше целоваться, ведь и так приятно. Он опять лезет, я снова ни в какую. Сашка начинает психовать и говорит, что я опять обману его и значит, точно проиграю. Вот засада! И проиграть не хочется, и джинсы не хочется снимать. Валялись мы с ним долгонько, потому как он уже взмолился и говорит: «У меня губы уже от целовалок болят. Давай хоть чем-то другим займёмся». Я офигела. А чё ещё делать-то, если и так классно. Он выходил курить, а я лежала и размышляла: «Как же я буду маме в глаза смотреть, если вдруг это произойдёт. А как я буду себя ощущать? И называться как буду, женщина уже, что ли?» Такие перспективы меня не радовали.

Тут вернулся Сашка, весь грустный какой-то. «И чего это с ним?» – продолжала я рассуждать про себя. Наверно, в подъезде опять предлагали парни выпить или звали на улицу на гитаре поиграть. «Не пошел», – раздалось у меня внутри черепной коробочки. «Странненько», – сделало заключение какое-то там вещество.

А он весь такой недовольный лежит. Мне его стало жалко, и по простоте душевной начала его гладить. А он как заорёт: «Хватит меня драконить! Я больше не могу терпеть!» Я, конечно, малёха ошалела, от такой заявы. Я тут, понимаете ли, пытаюся его успокоить, а он меня драконом обзывает, ладно хоть не крысой. Потом он схватил мою руку и положил на свою ширинку. Во, я испугалася! Пытаюсь одёрнуть руку, он держит и говорит: «Посмотри, чего ты со мной делаешь!» А там такой бугорок тёплый и пульсирует иногда. Мне и этот бугорок стало жалко. Я давай его гладить, ну, чтоб не так пульсировал.

Сейчас это пишу и представляю, что с ним происходило тогда. Вот святая наивность была. А мне бабушка всегда гладила место, где болело. Потом он как-то резко навалился на меня, аж дышать стало нечем. Я отпихиваюсь, ругаюсь, мол, с ума сошёл. Он так дёрнул за джинсы, что где-то что-то треснуло. Ну, я тут вообще пришла в бешенство. Оттолкнула его и давай снимать джинсы, чтобы посмотреть, где дырочка образовалась. Ведь не пойду же я во рваных джинсах домой. И давай швы проверять, карманы, пуговицу. Вроде всё хорошо. И он тут снова приставать ко мне, уже не как раньше, а с большей силой и какой-то небывалой скоростью, что я даже не успевала за его рукой, ну чтобы не лез, куда не надо было… мне. В этой борьбе мы маленько повыдохлись, устали.

Ну всё, думаю, отстал от меня на сегодня. И так хватку ослабила помаленьку, но за руку держу, чтобы не рыпался. А то уже боялась какие-либо движения делать. Вдруг опять ему дракон привидится. А он, зараза, значит, отдохнул и опять наметился в бой, приставать по новой ко мне. «Да что же это такое!» – подумала я в сердцах. – «Когда же ты угомонишься то?» Он начал уговаривать меня снять труселя, ну, чтобы, значит, я свой спор не проиграла. А я и говорю: «А в них нельзя?» Вы бы видели его глаза! Они и так у него большие, а тут я увидела, как они начали увеличиваться и увеличиваться. Увидела первый раз в жизни, как глаза «вылезают из орбит»… Он со смехом рухнул всей своей массой на меня, и мы уже дальше ржали в унисон. Да-а… посмотреть бы на эту картину со стороны. Показалось бы, что у нас всё уже свершилось! Да не тут-то было. Оказывается, это надо ещё и без трусов делать?! А я думала, только полежать надо друг на друге и всё, это произошло.

Это сейчас дети с детского садика знают, чего, куда и как. А тогда на эти темы и не говорил никто. В школе был у нас предмет такой: «Этика и психология семейной жизни». Даже не предмет, а факультатив. И там преподаватель по биологии пыталась нам что-то рассказать. Но кроме смеха, ничего не получалось от нас услышать. Потом нас разделили на девочек и мальчиков. Тут дело пошло и целую четверть нам рассказывали, что это плохо. Что надо сначала вырасти морально для создания семьи, а потом только в кровать. Даже если это произошло, нужно сказать родителям, и ни в коем случае не ходить на аборт. Только с разрешения родителей. В общем, запугали по полной программе. По крайней мере, меня. Но и это мало кому помогло. Вон, у нас отличница родила в десятом классе. Вот тебе и факультатив. Ходили слухи, что учителя думали, что этот самый факультатив и мог спровоцировать интерес. Отменили его потом. А девочка школу закончила, не сдавая экзамены. Она уже мамой стала к тому времени.