37-й пост

– Дуй прямо с машины, - советует сержант, который догадался в чем дело.

– А как же..., - он вопросительно смотрит на Ковалеву.

– Дурак, доктор уже все повидала и нашего брата насквозь изучила. У тебя же к тому же не на что смотреть...

– Прекрати, Джафаров, - пытается остановить его Ковалева.
– Я отвернулась, мне не до вас.

Под хихиканье солдат, раненый прямо с брони делает на дорогу свои дела.

Я очень напряжен. Не спроста пропали на шоссе жители, попытка задержать колонну означает одно, где то обязательно встретимся с духами.

– Кто хочет пожрать?
– это Коцюбинский.

Он демонстративно вытаскивает из мешка банку тушенки и вспарывает ее ножом, потом поддевает острием куски мяса и начинает жевать. Я замечаю, что не смотря на наигранность, его глаза все же шарят по дороге и горам.

– Ну духи берегитесь, - язвит Джафаров, - сам Коцюба заряжается, готовиться менять новые штаны.

– Джафаров, ты мне надоел.

– Ешь, ешь, салага. Это я не я тебе надоел, это тебе подлая мыслишка надоела, а вдруг, зараза, пальнет вон из-за того камня.

И тут банка вылетает из рук Коцюбинского на шоссе.

– Стой, - ору я.
– С машины.

Солдаты попрыгали с еще не остановившегося БТР. Мне пришлось рвануть врачиху и мы вместе катимся с брони на мелькающую дорогу. Слышен грохот впереди и сейчас же барабанная дробь сотрясла бронь нашей машины. Мы лежим у камней. Я зажал Ковалеву к выемке дороги и пытаюсь оглядеться. Впереди дымит танк, но по интенсивной стрельбе ясно, что кто то из экипажа жив. Разведочного БТР не видно, видно его пропустили вперед, а врезали по нам... Наш БТР прижался к левой стороне дороге и стрелок башни ввязался в перестрелку. Солдаты разбросаны по дороге сзади. Кое кто постреливает из автомата. Но вот у обочины замечаю неподвижное тело. Сзади колонна стоит и тоже отстреливается.

– Ты как?
– поворачиваюсь к Ковалевой.

– У меня колени...

– Лежи тихо.

Я перебежкой пересекаю шоссе и оказываюсь за корпусом бронетранспортера. Здесь так же лейтенант Петров.

– Хреново дело, командир. Духи опоясали почти трехсот метровый участок подъема.

– В противоположной стороне никого нет?

– Нет.

– Эй, - стучу по броне, открой дверь.

Испуганный радист открывает двери.

– Передай заднему танку, пусть шпарит по гряде, как только мы переедем на другую сторону дороги. Шофер, ползи осторожно вниз и прикрой врачиху, потом возвращайся на эту сторону.

БТР пятится назад и корпусом прикрывает Ковалеву. Я за шиворот тащу ее из лунки.

– Уходим, сейчас на это место посыпятся камни. Лезь в машину.

– Я не полезу туда, с испугом говорит она.

– Тогда перебегай вместе с машиной.

БТР медленно переезжает на другую сторону дороги, я почти тащу Ковалеву на себе, прикрываясь его броней. И тут же грохот о броню усилился, мы отстреливаемся из автоматов и вдруг раздается противный свист и с грохотом на дорогу падают камни. Стрельба сразу прекратилась. Еще один взрыв на гребне, мы сваливаемся к колесам БТР. На нас сверху сыпятся камни и песок. Пыль медленно садится и тут мы видим, как по гребню кое где мелькают маджохеды, Еще один разрыв на гребне, впереди машины вместе с камнями на шоссе скатывается маленький человек. Он пытается встать и тут же падает обратно. Вспыхнула стрельба сзади нас, лопнула граната и вдруг все стихло. Лейтенант Петров подходит к лежащему маленькому человечку, тот отрывает голову и они смотрят друг на друга. Петров поднимает автомат и с выстрелом тело подбрасывает. Я подхожу к нему. В лоб убит мальчик.

– Не слишком...

– Нет. Ты не представляешь, старлей, сколько мы натерпелись от таких мальчиков с автоматами. Один такой проволокой руки и ноги пленным скручивал.

– Свяжитесь с нашим разведчиком. Цел ли он? А потом посмотрим, что с танком.

Танк накрылся. Два человека копошатся у гусеницы, раскладывая тела людей.

– Костров...

Грязный от копоти офицер выпрямился передо мной.

– Товарищ старший лейтенант, один убит, один ранен. Машина повреждена.

– Как ты?

– Только ушибся.

– Сейчас врачиха придет сюда.

– Понимаешь, - он чуть не плачет, - главным делом я его видел... Ведь смог среагировать... развернуть башню..., но... как паралич... Он первый, прямо в упор из-за камня...

– Брось себя винить. Ты шел первым, а первым всегда достается.

– А как у вас?

– Похоже один убит тоже, а вот сколько раненых еще не знаю.

– Я думал у вас хуже. Весь огонь БТР принял на себя.

– Задний танк спас...

– Разведчик цел?

– Цел.

– Я понял.

К нам подбежала Ковалева и тут же опустилась на колени перед лежащими.

Колонна подтягивается к нам. Подбегает Хворостов.

– Костров, жив дружище...

– Жив...

– Хворостов, как у вас дела?
– спрашиваю я.

– Пока двое раненых. Это не считая потерь с вашей машины. И еще попался в плен раненый дух.

Ковалева поднимает голову.

– У нас одного зацепило, один убитый, остальные с ушибами.

– Итого двое убитых, четверо раненых и разбит танк. Многовато, а нам еще ехать и ехать... Хворостов давай сюда духа и переводчика. С ним то все в порядке?

– Я сейчас.

Хворостов побежал вдоль колонны.

Мне приводят маджохеда согнувшегося от боли. Пуля попала ему в живот и он все время сгибается и подвывает. Прибежал без шапки мальчик переводчик.

– Спроси его, - киваю на пленного.
– Какой полевой командир командовал здесь?

Мальчик быстро заговорил и дух чуть выпрямился.

– Он все равно умрет и просит русского командира оставить его умирать здесь у дороги.

– Оставлю, но только после того как он ответит на несколько вопросов.

– Он говорит, что полевые командиры на этой дороге не хотят вступать в бой с русскими, что это добровольцы, которые под руководством родственника Максуда, Исмаила хотели задержать вас до прибытия главных частей, которые двигаются за русскими.

– Дух, тоже доброволец?

– Доброволец.

– А где сейчас Исмаил?

– Ушел в горы.

– Значит за нами идет Максуд?

– Да.

– Положите его здесь у дороги. Все равно умрет.

– Если он не врет, - замечает Хворостов, - то главная опасность сзади, а не спереди.

– Она везде. Плохо быть последним.

Теперь мы едем почти первыми, впереди лишь маячит разведчик, оторвавшись от колонны метров на сто. На броне нет раненого, который стеснялся Ковалевой, он убит и теперь лежит в одном из грузовиков. Прижавшись к башне, сидит Джафаров, его левая рука в шине. При прыжке с БТР он упал на камни и сломал руку. У Коцюбинского вся щека рассажена об камни, докторша замазала все йодом и теперь подсохшая кровь, создала из лица маску урода. Как я не гнал Ковалеву на другие машины, она все равно едет с нами, также поджав колени и прижавшись к другой стороне башни. Здесь же сидит и бывший пленник лейтенант Петров. Этот держится на стреме, крепко держа в руках автомат. Из бывшего состава нет также другого легко раненого, я его отправил на другие машины.