37-й пост

– Помогите мне подняться...

– Вам нельзя, - говорит врачиха.

– С этим подонком могу разговаривать только я. Галя, приведи, пожалуйста, меня в порядок.

– Ненормальный... Тебе придется потерпеть.

Меня опять перебинтовывают, осторожно натягивают кепи. Костров поддерживает меня и выводит по линии окопов прямо к дороге. На ней уже мается с двумя прислужниками Максур. Мальчишка толмач уже стоит рядом и с тоской смотрит на этих бородатых людей.

– Костров держи эту сволочь на прицеле.

Я, пошатываясь, иду к маджохедам, за мной плетется толмач.

– А... Бекет, - заунывно переводит толмач.

– Здорово мы тебя отделали.

– Посмотри лучше на свою деревню. Благодаря тебе она превращена в развалены.

– Это все тебе зачитывается, Бекет. Кровь наших женщин, детей, стариков, правоверных, погибших здесь, на твоих руках. Ты от нас никуда не уйдешь...

– Зачем меня звал?

– Я согласен на обмен пленных.

– Двух наших за одного и с условием, что мы будем стоять здесь, пока обмен не закончиться.

– Боишься, - кривится Максур.

– Просто знаю твой поганый характер.

Толмач сбивается, но переводит. Максур вцепился в кусок бороды и пальцами закручивает кончик.

– Ты достойный противник, Бекет. Я уважаю таких. Самый большой подарок для каждого жителя страны, это отрезать тебе голову.

– Я о тебе хорошего тоже ничего не скажу. Но если попадешься, под танком раздавлю. Ты пожертвовал женщинами и детьми, а мы до этого жили с ними мирно...

– У нас слишком разные взгляды. Не надо смотреть на эту войну, как на прогулку в чужую страну. Эй, - Максур поворачивается в сторону развалин. Давай.

Из -за разбитых глинобитных домов появляется жалкая цепочка связанных людей. Боже, ну и видок у них, ободранные, в ссадинах и кровоподтеках, небритые, грязные эта группа еле-еле ковыляла по асфальту. Они подходят к нам и первый мутным взглядом смотрит на меня.

– Ты кто?

– Лейтенант Павлов.

– Веди всех туда, за тот камень.

Глаза Павлова меняются и губы что то шепчут, он ковыляет к камням, за ним на привязи идут остальные. Я дожидаюсь когда исчезнет последний пленный и машу рукой своим. Появляются маджохеды захваченные нами. Этих успели развязать и они медленно приближаются к нам. Максур ожил. Его глаза приняли яростное выражение. Он набросился на первого чуть ли не с кулаками и быстро заговорил на своем языке. Пленный отшатнулся, подходят другие и вопли Максура понеслись по дороге. Вдруг что то произошло, четверо пошли к развалинам деревни, пятый уныло остался на дороге. Максур выдернул пистолет и в упор расстрелял его, потом сунул пистолет обратно и повернулся ко мне.

– Бекет, можешь не хвастать, что ты захватил моего родственника, ты его убил.

– Запиши на мой счет. Я согласен. Чем больше перестреляешь своих, тем приятней будет мне. Прощай, Максур.

– До встречи, Бекет.

Я дохожу до своих валунов, захожу за них. Костров, врачиха и двое солдат ждут меня. Я сразу прислоняюсь к камню и сползаю на землю.

– Ты как себя чувствуешь?
– спрашивает Костров.

– Хреново.

Галя опускается на корточки рядом и осторожно стягивает с головы кепи.

– Сейчас будет полегче.

– Зачем этот бандит убил своего?
– спрашивает Костров.

– Это его родственник. Чтобы не позорил семью, он его расстрелял.

– Вот зверье.

– У них свое понятие чести.

– Почему же после такой драки Максур вдруг неожиданно пошел на обмен пленных?

– Разве ты не понял. Наши прорвались под Гератом и видно скоро будут здесь. Он испугался, что с этими колоннами мы отправим пленных в Кабул.

День проходит спокойно. Мы зализываем раны, занимаемся укреплением разрушенных позиций. Я же в отличии от всех отлеживался. Пытался заснуть и когда это удалось, метался от боли, но когда к вечеру проснулся, почувствовал себя лучше.

– Ты куда?
– спросила Ковалева.

– Пойду обойду пост.

– Уже темно. Отлежался бы лучше.

– Надо кое что исправить...

Первым на кого я нарвался, был Коцюбинский, облокотившись на бруствер, он смотрел через бинокль на развилку дорог.

– Коцюбинский.

– Так точно.

– Какой сегодня пароль?

– Сон.

– Что за дурацкий пароль. Неужели офицеры не могут придумать что то получше. Что там, в деревне?

– Жгут костры. У них сегодня похороны. Они по своей вере должны в течении дня похоронить погибших. Может их того... попугать.

– Черт с ними. У нас не без донная бочка патронов и снарядов. Смотри дальше.

Я протискиваюсь в щель к Кострову.

– Бекетов? Товарищ старший лейтенант...

– Сиди.

– Сходи, найди Хворостова. Нужно поговорить.

Мы притиснуты к тумбочке, на которой лежит карта.

– Хворостов, меняй направление орудий. Переставляй на закрытые площадки и направление на шоссе.

– Товарищ старший лейтенант, сейчас ночь, может лучше завтра.

– Завтра нельзя. С утра пройдут колонны отступающей армии, а за ними идет Абалибек, который захочет пощупать, что такое пост 37. Его танки попрут на нас.

Мы все глядим на карту.

– Там в штабе по моему офонарели, - возмущается Хворостов, - как так можно небольшому посту остановить армию...

– Может и не армию, но хорошо вооруженные отряды, по численности и вооружению превосходящие нас, - учительским тоном говорит Костров.

– Побьют нас.

– Лейтенант, из пленных, Петров кажется, просит оставить здесь и дать оружие.

Костров смотрит на меня.

– Дай. Пойдет мимо колонна приготовь раненых и мертвых. Отдай их им...

– Бывших пленных тоже?

– Пусть будут живы, отправь с колонной. А сейчас по местам, поднимайте людей, перетаскивайте орудия и танки.

– Ох и поганый же завтра будет день.

Утром замученный пост спит. Я только задремал, как меня разбудил глухой звук. Шли отступающие части.

Я пробрался к шоссе и дождался когда передо мной остановился бронетранспортер. В шлемофоне из люка выполз толстый офицер.

– Ты Бекетов?

– Я.

– Очень хорошо. Возьми от меня две переносных установки залпового огня и снаряды к ним. У духов захватили. Нам они теперь ни к чему.

Что за народ наши военные, как доедут до нас, дальше почему то считают уже безопасно. Мы ехали сюда дрожали, а этим уже не страшно. Хотя может быть и так, вон какая колонна прет, как-никак последние.

– Возьмите от меня раненых и убитых.

– Добро. С тех машин, с которых установки сгрузят, посади туда.

– У меня их много. Семь убитых, восемнадцать раненых и девять бывших пленных.

– Вот черт. Ладно я сейчас скомандую, два БТР подойдут, пусть ходячих захватят. Пока, Бекетов. Удачи тебе. Если что, вызывай авиацию, она теперь твоя.