50 оттенков рассвета

Распахиваю дверь и замираю, остановив взгляд на белом лице моей малышки. Она потеряно стоит, прижавшись к арке, и прижимает к груди руки. На диване, лицом к входу сидит скалящийся Хаузов.

— Долго. Я ждал тебя раньше. Проходи, Артур Артурович, не стесняйся.

Инна, сука. Недооценил…

— Плохо с девочкой поступил. Плохо. Да ты в дом-то зайди. Как неродной стоишь. А мы здесь все родные, да, дорогая?

Чувствую прикосновение металла к затылку и усмехаюсь. В отражении панорамного окна прекрасно видно, кто стоит за моей спиной.

— Юлечка, солнышко, помоги нашему гостю. Он и так отнял много моего времени.

Держу Евин взгляд, мысленно посылая ей сигнал двигаться в сторону.

Ну же, пока они увлечены, маленькими шажками. Давай, родная. Просто уйди в сторону…

— Ай-яй-яй, Артур, нехорошо на чужих женщин засматриваться. Да, Евочка? Да ты не дёргайся. Мы сейчас непослушного дядю накажем и поедем с тобой праздновать. Соскучился по тебе.

— Рот закрой. Ева…

— Какой невежливый. Ты посмотри, а, Юль?

Болотова продолжает держать меня на прицеле, стоя за спиной. Пытаюсь оценить, есть ли кто-то ещё в доме. Не псих же он, чтобы одному сюда заявиться? Если не один, где его люди?

Надо как-то вывести Еву, но она буквально прирастает к стене, а после новой фразу мудилы становится не белой даже, а серой.

— Жёнушку свою зря послал. Хорошая девочка, красивая. Слышишь, Ееееева, мальчик-то твой женат. А ты поверила в сказочку, да? Повеееерила…

Бл@дь, чего он тянет? Не потрепаться же здесь присел?

— Ева…

— Ты подожди, Артур, успеешь сказать. Подожди. Неужели папаш не научил манерам? Такая солидная семья…

Цокает языком и посматривает на экран телефона. Кого они ждут? В голове миллиард вариантов, но нет ни одного единственно верного. Вырубить Болотову возможно, но Хаузов успеет добраться до Евы.

Маленький шанс, что девчонка среагирует на мой крик и успеет выскочить? Вариантов нет, надо пробовать. Главное сейчас, чтобы малышка сфокусировала свой взгляд на моём лице.

— Ева, маленькая, посмотри на меня.

Лицо, залитое слезами, и дрожащие губы впечатываются в память. На затылок давит ствол, а сука, сидящая на диване, тянется к своему. Один, два…

Истошный Евин визг, закрытый ладонями рот, когда она сползает по стене вниз… и оседающее тело… Кровь стремительно напитывает ткань, а хаотично дернувшиеся руки повисают безжизненными плетьми.