6:0 в пользу жизни

— Вот этот?

Та кивнула.

Мужчина сказал:

— По-моему, бульбульденция, — и, уже обращаясь ко мне, добавил, — я правильно говорю?

Я пожал плечами, заворачивая последнюю гайку, но, понимая, что от меня сейчас ждут ответа, пояснил:

— Я не разбираюсь в цветах. Это у меня жена специалист, а я — водитель. Привезти, выгрузить, в крайнем случае — полить.

Супруги, только что интересовавшиеся цветами, посмотрели на меня с сожалением.

— Я что-нибудь вам должен? — спросил, возвращая домкрат.

— Нет, ничего. Счастливо вам и вашей жене, — ответил водитель «гольфа».

У меня еще оставалась возможность успеть в суд, если только на все сборы, связанные с переодеванием, умыванием и, самое главное, освобождением машины от растений я потрачу не более 30 минут.

С такими мыслями я ехал по асфальту московского шоссе. Позади уже осталась самая тяжелая часть дороги. На подъезде к маленькой деревушке, стоящей на московской трассе, я заметил скопление машин. Секундой позже стало понятно, что это — результат недавнего столкновения, не очень серьёзного, но после которого на дороге оставались куски пластмассового бампера одной из пострадавших машин.

Маневрируя между машинами и обломками бампера, разглядывая поврежденные автомобили, я попытался оценить последствия аварии, и в этот момент почувствовал, что правое колесо моей машины наехало на что-то твердое, и, проехав не более пятидесяти метров, с чувством обреченности убедился, что у меня вновь возникли недавние проблемы.

Острый кусок бампера не просто проколол колесо. Пластмасса прорезала боковину покрышки, сделав очень сложным ее последующий ремонт.

Снаряд опять угодил в ту же воронку. И в суд я уже не успевал.

В принципе, можно было бы сейчас оставить здесь машину и добраться до города на попутных автомобилях. Потратить деньги, но — успеть, если бы не эти растения, которые сейчас ломали весь мой дневной график. Я посмотрел на тую, полулежащую на переднем сиденье, и беззвучно ругнулся в ее адрес. Я чувствовал себя связанным, а, точнее, привязанным всеми этими стволами и побегами к моему неисправному автомобилю.

Впрочем, в том, что я не успею в суд, нет ничего непоправимого. Заседание, скорее всего, и так бы перенесли. Однако после суда у меня была запланирована масса других дел и ждать на дороге чуда у меня нет времени. Надо было что-то делать.

Я вновь полез в багажник, вынимая, вначале, ящики с цветочной рассадой, потом знак аварийной остановки, потом снятое с машины пробитое колесо. Проделав это, я рассаду опять поставил в багажник, выставил сзади знак аварийной остановки и запер машину.

Мой план состоял в том, чтобы доехать до большой деревни, находящейся километрах в пятнадцати от этого места, отремонтировать колесо и вернуться обратно. Где-то в той деревне я видел вывеску «ремонт колес».

Останавливать легковушки утром в понедельник, когда у большинства проезжающих багажники забиты разным дачным барахлом, дело бесполезное, особенно если у тебя в руках пыльное спущенное колесо. А я уже настолько вывозился в пыли, что в приличную машину стало неловко проситься.

Наконец около меня остановился непритязательный «камаз».

— У меня такого запасного колеса нет, — пошутил водитель грузовика.

— Подбрось до Ушаков, там должен быть ремонт.

— Садись.

В жаркой, продуваемой июльским ветерком кабине, водитель полюбопытствовал:

— Что, без запаски катаешься?

— Да нет, второй раз спускает за полчаса.

— Бывает. Я как-то из Тосно зимой на «волге» в Москву ехал, так, не поверишь, четыре раза по пути туда колеса менял.

— Может колеса были уезженные.

— Нет, колеса были новые. Щетки металлические, наверное, были старые.

— Какие щетки? — не понял я.

— Снегопад был накануне. Дорогу чистили, а машины, у них старые и с металлических щеток, которыми счищают снег, кусочки проволоки сыпались на дорогу. А на моей «Волге» все баллоны были с камерами, вот они и спускали при малейшем проколе. Была бы бескамерная резина — я бы до Москвы доехал без остановок.

Потянулись деревянные дома Ушаков. Где-то слева, как мне казалось, я выдел вывеску «ремонт колес». Кажется, это здесь.

«Камаз» тормознул, подняв пыль на обочине. Я вылез из кабины, прижимая к себе колесо, и благодарно махнул рукой водителю.

Вокруг гаража, сложенного из белого силикатного кирпича, было подозрительно тихо.

Я уже не старался держать колесо подальше от своих штанов, а, напротив, прижимал его к себе, экономя силы в этот жаркий день. Подойдя к обшарпанной двери гаража, я свободной рукой смахнул каплю пота на виске и потянул за ручку двери. Дверь не открывалась.

Я потянул сильнее, потом, осознавая тщетность своих попыток попасть внутрь, забарабанил в дверь из всех сил. Внутри никого не было.

Часы показывали начало двенадцатого.

Может быть, — подумал я, — ремонт работает с одиннадцати и вот-вот откроется? Но для деревенских, с их привычкой начинать работу с рассветом, это показалось мне тщетной надеждой.

Пока я так размышлял, из-за соседнего дома на велосипеде выехал парнишка лет двенадцати.

— Послушай, — крикнул я ему, боясь, что он нырнет в проезд между домами и исчезнет, — ты не знаешь, ремонт сегодня работает?

Мальчишка заложил вираж и не торопился отвечать.

— Не-а, — наконец ответил тот.

— Почему?

— А его уже с пятницы нет, уехал куда-то.

— Ты точно знаешь? — мне не хотелось верить в очевидное.

— Мамка говорила, — велосипедист сделал еще один круг и нырнул в проезд между домами.

Я вслед крикнул:

— Здесь есть еще где-нибудь ремонт колес?

В ответ он мне что-то ответил неразборчивое и окончательно скрылся из вида.

Я потащил спущенное колесо обратно к дороге.

По всей видимости, в деревне больше нигде не было ремонта колес. Оставалось только ехать вперед, в Тосно, где, наверняка, был ремонт колес.

Но в Тосно надо умудриться попасть. Объездная дорога начиналась через два километра на выезде из Ушаков. Большинство автомобилей, особенно — грузовиков, шли по объездной и в Тосно не заезжали. Значит, мне надо на одной машине доехать до поворота на объездную, а после этого ловить попутку в Тосно и там уже ремонтировать колесо. Перспектива не очень приятная. В лучшем случае, часа три на все это уйдет.

Солнце, между тем, стояло в зените и нещадно палило. Мимо проносились легковые машины с плотно закрытыми стеклами. Внутри них сидели люди, обдуваемые прохладой из кондиционеров. Страшно хотелось пить.