6:0 в пользу жизни

— Я все написала в расписке, — завизжала Нестеренко.

— Вы не написали, каким образом вы будете сдавать квартиру и как передадите ключ от нового замка, который сами установили.

Жена продолжала говорить спокойно, никак не обнаруживая своей взволнованности. Зато Нестеренко, казалось, впадает в истерику.

— Заберите свой ключ, — воскликнула она и, схватив ключ со стола, кинула ключ в её сторону. Ключ со звоном упал возле ног жены.

— Поднимите ключ и положите его на стол, спокойно произнесла она, — мы возьмем его со стола.

Нестеренко дернула плечами, вскочила, но, все же, повинуясь полученной команде, подняла ключ и положила его на стол. После этого, отойдя к окну, сказала:

— Вам повезло, что я полицию не вызвала.

— Это вам повезло с хозяйкой. Очень она у вас покладистая, — ответил я и, указывая сестре на ключ, добавил — забери его, это твой ключ от твоей квартиры.

Мы проспорили весь обратный путь от Беэр-Шевы до Иерусалима.

Я говорил, что этой особой в хиджабе должны заниматься государственные службы, противодействующие терроризму и отвечающие за безопасность граждан Израиля.

Сестра говорила, что ей немного жаль эту женщину, что ей самой в первые годы было нелегко и что в Израиле не запрещено исповедывать ислам.

— Ведь нельзя же преследовать человека только за то, что он молится Аллаху, — горячилась сестра.

Итоговую черту подвела жена.

— Во-первых, — сказала она моей сестре, — ты сама говорила, что у нее в друзьях какой-то араб.

Сестра утвердительно кивнула.

— Во-вторых, она сейчас собирается переезжать, и, если я правильно поняла, куда-то в район Нацерета, (сестра вновь кивнула) а это, насколько я понимаю, территория палестинской автономии.

— Но там и евреи живут, — возразила сестра.

— Живут, — согласилась жена, — но вряд ли с хиджабами на голове. И в третьих, женщину с такой внешностью ваши солдаты пропустят с поясом шахида через любое КПП. Такие мусульманки — находка для ХАМАСа^[23].

— И, в четвертых, — вставил я свое замечание, — у нее нет планов на будущее. Оно, будущее, ей по фигу. Она берет обязательства, зная, что не будет их выполнять. Может быть, она рассчитывает днями уже быть у Аллаха и общаться, если я не ошибаюсь, с семьюдесятью девственниками, обещанными каждому шахиду.

— Девственницы — это только для мужчин, заметила сестра.

— Я считаю, что вам сегодня же надо идти в полицию, — безапелляционно заявила жена, не обращая внимание на нашу чрезвычайно увлекательную дискуссию о девственницах.

— А-то мне зачем? — я попробовал возразить, — ведь иврита я не знаю…

— А затем, что твою сестру туда надо привести за ручку и быть рядом, пока она там все не расскажет, — жена поставила точку в этом споре, — И, лучше всего, пойти вам в полицию не откладывая.

Я со своей женой я никогда не спорю.

Попасть в полицию нам удалась только к вечеру следующего дня.

Девушка в голубой полицейской рубашке, сидящая у входа в помещение полиции за специальной стойкой, предложила нам подождать в комнате напротив.

В маленькой комнате работал телевизор, показывающий вечерние новости.

Я не обратил на телевизор никакого внимания, поскольку картинки сопровождал текст, произносимый на непонятном иврите, но моя сестра замерла со смешанный выражением ужаса и удивления на лице.

Я повернулся к телевизору.

Экран показывал пустынный израильский ландшафт, группу военных, какие-то обрывки ткани, валяющиеся на земле.

— Что случилось? — спросил я сестру.

— Террористка взорвала себя, — не отрываясь от экрана сказала та, — к счастью, никто не убит, только два солдата ранены.

— А что тебя ввергло в такой транс?

— Они говорят, что женщина, взорвавшая себя, не имела типичной арабской внешности, а, скорее всего, была женщиной европейского типа.

— Где это произошло?

— Где-то на юге, как раз недалеко от Беэр-Шевы.

— Ты думаешь, что это могла быть твоя Алла Нестеренко?

— Я уже не знаю, что и думать, — ответила сестра, и в её голосе послышались слёзы, — может быть, пойди мы сразу в полицию, ничего этого не случилось бы.

В этот момент нас пригласили пройти в кабинет на второй этаж.

Полицейский, подтянутый молодой человек чуть, внимательно слушал взволнованную речь моей сестры. Я мог только следить за выражением их лиц, ничего не понимая в произносимых словах.

Когда сестра положила перед ним расписку, которую вчера писала Алла Нестеренко и ткнула пальцем в верхнюю часть листа, я догадался, что речь идет о номере таудат зеута новообращенной приверженицы ислама. Полицейский, не спеша, стал вводить этот номер в компьютер, стоящий у него на столе. Введя номер удостоверения, он нажал клавишу ввода, отправив запрос на исполнение. Ответ на посланный запрос был получен так быстро, будто сервер, хранящий информацию обо всех гражданах Израиля, находился в соседней комнате.

По мере того, как полицейский читал электронное досье на Аллу Нестеренко, на его лице выражение озабоченности сменилось выражением удивления, которое, вскоре, переросло в веселую ухмылку.

Я ничего не понимал.

Он начал что-то говорить и та же последовательность выражений отразилась на лице моей сестры, которая вдруг воскликнула:

— О! — и, обращаясь ко мне, весело добавила, — Ты вспомнил, где вчера оставил свой зонтик?

Через четверть часа мы, перебивая друг друга, рассказывали о нашем визите в полицию.

Оказалось, что Алла Нестеренко уже давно находится в поле зрения местной полиции. Дважды ее задерживали за проституцию, но хиджаб и коран пока не фигурировали в ее досье.

Взрыв на КПП совершила не она. К тому моменту, когда мы были в полиции, личность террористки уже была установлена и это была не Алла Нестеренко.

За информацию, которой мы поделились с полицией, нам большое спасибо, но медалей за это нам не дадут, поскольку безопасность Израиля — это первоочередная забота всех его граждан.