6:0 в пользу жизни

— Всё одно — охрану менять надо, это не охрана, а богадельня какая-то, — сказал Догадов сидящим позади него в машине Белкину и Расину, кивком отвечая на приветствие Фомина.

Черная машина нового генерального проехала на территорию завода.

Поднявшись в приемную, Догадов с удовлетворением увидел следы ночной работы Виктора и, не заходя в кабинет, вызвал Фомина. Тот явился через минуту, с трудом переводя сбившееся дыхание.

— Юрий Георгиевич? — спросил Догадов, показывая на дверь со следами взлома, — Здесь кто-то был?

Лицо Фомина и его плешь покрылись мелкими бисеринками пота.

— Никак нет! — отрапортовал Фомин и Догадов с трудом сдержал улыбку.

— Давайте пройдем в кабинет, — предложил Догадов и открыл незапертую дверь. Следом за Догадовым вошли Белкин и Расин. Фомин вошел следом и встал около порога.

Догадов подошел к своему столу и стал перекладывать бумаги.

— Здесь лежало заявление Андреева, теперь его нет, — сказал Петр Иванович, глядя на Фомина. — Кто мог его взять?

— Кто угодно, Петр Иванович, мы ведь только на проходной стоим, территорию только обходим раз — два за смену.

— Я знаю, как вы ее обходите, после ваших обходов документы пропадают. С сегодняшнего дня вы и ваши люди будут осуществлять только пропускной режим, выдачу пропусков и так далее, а охрану территории и административного корпуса завода я передаю охранному предприятию. И с этой пропажей документа разберемся. Пусть все, кто был сегодня на смене, представят объяснительные записки: когда и где был, что видел. Вопросы есть?

— Никак нет. Разрешите идти?

— Пожалуйста. Но объяснительные записки я жду сегодня.

Фомин по-военному повернулся и вышел. Белкин удовлетворенно хмыкнул, пока все шло по плану.

— Так господа, — сказал Догадов, — садитесь-ка за компьютер, давайте бумаги сочинять.

— В первую очередь пишем приказ о службе режима, отдельным пунктом в этом же приказе запрещаем Андрееву проход на территорию предприятия, как лицу, подозреваемому в организации кражи документа, — сказал Расин.

— Еще надо написать иск о возмещении Андреевым убытков, причиненных акционерному обществу, — добавил Белкин, — материалы у меня есть, с Дмитрием Сергеевичем мы уже говорили.

— А еще напишем ходатайство в суд о принятии мер по обеспечению иска в виде запрета Андрееву проходить на территорию предприятия, — уточнил Расин.

Догадов удовлетворенно кивнул обеим.

На следующий день, воскресным вечером, Расин подошёл к подъезду многоэтажного жилого дома. Глядя на бумажку, он набрал на домофоне номер квартиры, нажал кнопку вызова и услышал голос Андреева:

— Слушаю.

— Это Расин.

— Заходите.

Андреев встретил гостя у двери.

Расин, войдя в просторную прихожую, которую правильнее было бы называть холлом, чувствовал себя неловко.

Андреев же, напротив, был уверен в себе и приветлив.

— Заходите, Галины нет, я один сегодня, поэтому и предложил встретиться здесь, а то, знаешь, не люблю я эти кафешки, толком не выпьешь и не поговоришь, — с порога начал Андреев, жестом приглашая гостя пройти к нему на кухню.

Потом, словно спохватившись, что не спросил гостя о его предпочтениях, произнёс:

— Вы ведь не возражаете против того, чтобы посидеть на кухоньке.

Кухонька оказалась большой и светлой столовой, в которой кухонный прилавок занимал только одну стену.

— Вам коньячку налить? Настоящий Дагестан, кизлярского разлива, — продолжал балагурить Андреев и, не дождавшись ответа гостя, разлил коньяк по рюмкам, словно по волшебству возникшим на столе.

— Спасибо. Только чуть-чуть, ведь я за рулем, — неуверенно сказал Расин.

Хозяин и гость выпили коньяк и стали закусывать большими черными маслинами, возникшими на столе одновременно с рюмками.

— Я прошу вас никому не говорить о нашей встрече, — осторожно начал Расин, — Так получилось, что эту работу я должен был сделать, но осадок у меня остался, поэтому я и помочь вам ситуации, в которой вы оказались сейчас не без моего участия.

Андреев неожиданно для Расина громко рассмеялся и, хлопнув гостя по спине, сказал:

— Не переживай. Ничего особенного не произошло. Хочешь еще коньячку?

— Спасибо — спасибо, больше не стоит.

— А то — давай, за хорошее дело не грех и выпить.

— Вы что имеете в виду?

— Эту вашу затею с моим пропавшим заявлением.

— А почему вы говорите, что это хорошее дело, — спросил ничего не понимающий Расин, — Ведь это всё направлено против вас.

— Ты так считаешь? — хитро посмотрел Андреев и принялся разливать коньяк по рюмкам. — Ты думаешь, что Андреев старый дурак, бабник и пьяница?

— Нет, что вы Анатолий Степанович!

— Знаю-знаю. Многие так думают. Ну, будь здоров! — сказал Андреев, поднимая свою рюмку.

Расин последовал его примеру.

— Мне все доложили, — сказал Андреев, прожевав маслину, — И Чудновский, и Фомин, да и Страхова тоже всё рассказала.

Андреев заглянул в холодильник и поставил на стол тарелку с тонко нарезанным сыром, другую тарелку — с красной рыбкой и третью — с белой.

«А ведь он меня ждал», — подумал Расин.

— Ну, сам посуди, написал бы я это паршивое заявление, проводили бы меня на пенсию, ну платили бы копеечку за председательство в совете директоров и все, — сказал Андреев, вновь усаживаясь на стул, — А у меня 19 процентов акций, но кто их купит за хорошие деньги? А теперь….

— Что теперь? — спросил его Расин после возникшей паузы.

— Не понимаешь? — хитро посмотрел на него Андреев.

— Кажется, догадываюсь.

— Вот-вот, — удовлетворенно хмыкнул Андреев, — Правильно догадываешься. Именно Петька Догадов их теперь и купит. И не по той цене, по которой раньше скупал, а по той, которую я ему назову. Скандал ему совсем не нужен, поэтому он у нас теперь будет сговорчивым. Так как насчет выпить по третьей?

Санкт-Петербург, 2001, 2011 гг.