72

– 2-

Теперь я смотрю за их спины.

Здесь – это где? Вопрос повторно всплывает в моей голове неоном. Он борется за место рядом с остальными и определенно конкурентоспособен.

Чувствую, как первая дезориентация начинает сменяться дикой паникой. Где я, блин? Кто эти придурки, что бьют меня по щекам, и таращатся, как на невидаль?

– Где.. – я вновь прокашливаюсь – где я?

Стараюсь с локтей приподняться выше, но Выпученные Глаза вновь требовательно останавливает меня тычком пальца в грудь:

– Не рыпайся, на хрен – повторяет он. Так часто ругается, что будто пытается этим скрыть свою худосочность и выглядеть более грозно.

– Где я? – несмотря на его приказ, я вновь пытаюсь подняться. За что награждаюсь очередной затрещиной.

– Да что ты делаешь? – я уже хочу замахнуться сам, чисто в качестве защиты от этого безумного придурка, но Рыжий подключается и предупреждающе поднимает ногу. Мол, если что – он двинет ботинком мне по челюсти без раздумий.

Бросаю просящий взгляд на девушку за их спинами – но она тут же поспешно отворачивается. Будто один мой взгляд – это самое страшное наказание, уготованное ей.

– Ладно-ладно – я поднимаю руки ладонями вверх.

Откуда-то я помню и то, что это означает знак капитуляции. Почему, если я помню такие странные, не связанные между собой мелочи с прошлого – не могу вспомнить самого главного? Кто я и как здесь оказался?

– Так-то лучше – кивает Выпученные Глаза и Рыжий опускает ногу.

Но все они напряжены.

– Повторяю вопрос – кто ты?

Голос Рыжего звучит властно и требовательно. Очевидно, несмотря на гонористость Выпученных Глаз, лидер из них троих именно он.

– Лаки.

– Да нам насрать, как тебя зовут! – фыркает Выпученные Глаза – ты как здесь, твою мать оказался, Везучий? – последнее слово он произносит с таким сарказмом, что им будто пропитывается весь воздух вокруг.

Я растерянно дергаю плечами:

– Не знаю.

– Он, на хрен, нам бошки морочит! Как пить дать – морочит! – он поднимает голову к Рыжему – предлагаю связать его и бросить к чертям в трап.

Трап? Это слово я не знаю. Что оно значит? Но если они хотят меня туда бросить – вряд ли что-то хорошее.

– Я правда ничего не помню! – повторяю я уже с мольбой в голосе – клянусь! То есть..

Я хмурюсь, будто пытаясь визуально увидеть все, что всплывало в моей памяти.

– Я знаю какие-то отдельные вещи, но понятия не имею откуда. Просто знаю и все тут. Как будто всегда знал. Они глупые и бессвязные. Например, я знаю, что рыбу ловят и глушат. Знаю, что младенцы кричат, когда их сразу после родов бьют по попе. Знаю..

Я начинаю паниковать, пытаясь вспомнить разом все, что проносилось в моей голове:

– Знаю.. что ладони вверх – это «сдаюсь». Что-то приходит ко мне походу, и я даже не знал, что помню это.. я..

Я закрываю рот и беспомощно гляжу на них. Во мне одновременно бурлит страх и ярость. Какого черта вместо того, чтобы помочь мне, они меня бьют, допытываются и собираются связать и бросить в какой-то там трап?

Рыжий глухо вздыхает и скрещивает руки на груди. После чего смотрит на Выпученные Глаза и изрекает:

– Выборочная амнезия, блин. Как у всех хоплэтов.

Кто такие хоплэты? Неизвестных слов становится все больше, а уходящий прямо сквозь пальцы хотя бы призрачный контроль над ситуацией вновь побуждает меня подняться с локтей.

– Хоплэты? Кто такие хоплэты?

Но они будто не слышат меня. Впервые Выпученные Глаза не пытается вернуть меня на полу-лежачее место.

– Черт, Лютер, но я клянусь тебе – на утряке его не было. Я, на хрен, яйца свои ложу на это! Я все тут прошарил – не было никого! Откуда он здесь, мать твою, взялся?

Они вновь глядят на меня. Я настороженно перевожу взгляд с одного на другого, стараясь не выпускать их из виду так же, как они меня. Девчонка будто бы уже слилась со стеной – молчит и не двигается.

Только зрачки пляшут туда-сюда.

– Ты как сюда попал? – повторяет уже в сотый раз Рыжий вопрос, на который я не знаю ответа.

Отчаяние накрывает меня. В голове снова всплывает незнакомое, но угрожающее слово «трап». Я не хочу в трап, чем бы оно ни было.

– Я не знаю – повторяю я – клянусь, я не знаю, блин как сюда попал. Я даже не знаю «сюда» – это куда?

Наконец, Выпученные Глаза тоже встает с корточек. Скептично глядит на меня. Цокает и бросает Рыжему:

– Я, на хрен, не веру ни одному слову этого чертова хоплэта. Слишком много странного. Ты, блин, чувак сам что ли не видишь? Что за хрень у него? Ни у одного из нас такого нет.

Он вновь кивает в мою сторону, но что именно со мной не так я понять не могу.

– Надо бросить его в трап – вновь гнет свое Выпученные Глаза, подводя черту.

– Нет! – я вскакиваю – не надо в трап!

Видимо, я делаю это очень резко – потому что девушка за их спинами вскрикивает, а они тут же выставляют руки вперед, готовые наподдать мне как следует.

В ответ на это я растерянно делаю шаг назад и упираюсь в холодную стену.

– Ты еще раз так сделаешь – полетишь туда, черт возьми, башкой вперед прямо сейчас! – кричит Выпученные Глаза, но видно, что злится он из-за того, что действительно испугался.

Почему они так меня боятся? Судя по тому, что я сам могу видеть, наклонив голову – я немногим сложеннее Выпученных Глаз, и уж точно раза в два худощавее Рыжего.

– Ладно – я вновь выставляю руки вперед.

– Кинуть в трап его, Лютер – уже более остервенело повторяет Выпученные Глаза – кинуть в чертов трап этого чертова хоплэта и дело с концом, вот что я думаю!

– Угомонись, Ричи – обрывает его Рыжий – ты здесь пока не стал Папочкой-Боссом, так что захлопни варежку, будь добр.

Я озадаченно поглядываю на их странную перепалку.

– Мы не можем разбрасываться хоплэтами направо и налево – продолжает он, внушительно глядя на Выпученные Глаза – или тебе надо повторять, в каком мы дерьме? Этот придурок может чем-то помочь. Да и просто – пара рук у нас не лишняя.

– Пара рук, на которых Это? – не унимается Выпученные Глаза.

Это? Я поднимаю обе руки к глазам, чтобы увидеть, что с ними не так. Одна моя рука – совершенно обычная. А на второй закреплен черным узким ремешком маленький циферблат. Почему-то я знаю, что это часы.