90-е: Шоу должно продолжаться 14

— Двенадцать минут уже горят! — сказал Астарот.

— Блин, ну логично! Это же физика! — хлопнул себя по бокам Бегемот. — В отработанном машинном масле куча всякой взвеси, из-за нее и горит дольше. И ярче. Как напалм…

Все заговорили разом. И засмеялись. Надя забрала у Бельфегора уже чуть потускневший, но все еще горящий факел и подняла его над головой.

— В темноте это вообще офигенно будет смотреться, — сказала она, потом ойкнула, когда ей на руку капнуло масло. — Наташ, ну пожалуйста, можно мы тоже с факелами? Астарот? Ты же не против? Можно реально ведро с водой поставить, чтобы их там затушить…

— С песком тогда уж лучше, — сказал Макс. — Масло в воде не потухнет…

— Жалко, что с подсолнечным не получилось… — вздохнула Наташа. — Оно пахло вкуснее… Блин, ну когда уже этот факел догорит-то теперь?!

* * *

Мы с Наташей стояли сбоку от сцены. У меня в руках было ведро, из которого торчали палки факелов. На радостях их что-то наделали штук двадцать. Бельфегор даже пожертвовал свою запасную футболку, когда нам стало материала для пропитки не хватать. Рядом с нами паслись двое мордоворотов с короткими стрижками. Охранники того перца, который сейчас со сцены вещал. Один из спонсоров. И хороших приятелей Василия по совместительству. Выглядел он типичным таким бизнесменом девяностых при параде — мешковатые брюки, изрядно помятые, но с все еще заметными наглаженными стрелочками, плохо сидящий шелковый пиджак, златая цепь под парой подбородков. И в темных очках, будто косит под Ивана Демидова.

— … короче, братва, я всегда говорил, что рок — это по-мужски, — вещал он, помогая себе жестами. — По-пацански. Правильно я говорю?

Толпа отозвалась разрозненно. Народу его речь уже явно наскучила, ждали, когда уже официальная часть закончится, а концерт начнется.

— Короче, я что сказать-то хотел? — продолжил спонсор. — От лица группы товарищей хочу поблагодарить…

Наташа закатила глаза. Она так и не сняла свою «шапку пчеловода». Типа, вот пойду на сцену, и тогда… Но выражение лица антимоскитная сетка все равно скрыть не смогла.

— Наташ, ну что ты как подросток? — я похлопал ее по плечу. — Если бы не деньги этих товарищей, хрен бы у нас был фестиваль, ты же понимаешь?

— И я все это прекрасно понимаю, — фыркнула она. — Но зачем они за свои деньги позорятся — это мне понять не дано. Вот есть же Влад, да? Он и спонсор, и когда на сцену выходит, за него не стыдно.

— И выступает первым сегодня, кстати, — сказал я, заглянув в шпаргалку.

— А следом за ним — Конрад, — хмыкнула Наташа. — Сговорились, стопудово. Отстреляются по-быстрому и бухать.

— Кажется, он заканчивает, — сказал я, прислушавшись к речи спонсора. — Пойдем-ка на исходную. И факела можно уже поджечь.

* * *

От автора.

Сегодня День космонавтики, а мои коллеги Рафаэль Дамиров и Феликс Кресс сегодня стартуют новой книгой. Как раз про космос.

Он погиб — а очнулся юным. Москва, 1964-й. Гагарин уже в звёздах. Но Луна ждёт первого.

Он — космонавт, получивший второй шанс первым ступить на Луну — с флагом Родины:16:45

Глава 21

Отчасти это было похоже на тот наш сумбурный опен-эйр в парке. Под дождем. И с постоянным ощущением репетиции. Как будто мой взрослый мозг оценивал окружающую реальность, этот вот собранный из фрагментов бардовской тусы, списанных армейских шатров и парашютов, досок с ближайшей лесопилки, кое-где прикрытых вручную нарисованными баннерами, и выносил вердикт: «Не, это все не всерьез!»

Еще и масло это с факела, норовящее капнуть на руку, игнорируя намотанную для защиты тряпку…

Но эффект от факелов получился бомбический, конечно. Мы с Наташей вышли на середину сцены под вопли, свист и улюлюканье. Даже ничего сказать не успели, а народ уже включился. Все-таки есть в живом огне какая-то магия, несмотря на злостное нарушение правил техники безопасности. В голове на мгновение мелькнула мысль о том, что я не помню, есть ли у нас где-то в ближайшей доступности огнетушитель. Но я ее безжалостно отогнал и взялся за микрофон.

— Ну что, зажжем?! — прокричал я. И мне даже показалось, что колонки не перекрывают ор толпы. Показалось, ясное дело. Это все из-за того, что мы на улице. И здесь на сцене возникает ощущение, что голос глохнет, едва успев покинуть рот.

— Они все ждут, чтобы мы побыстрее закончили трепотню и освободили сцену для музыкантов, — сказала в другой микрофон Наташа. Не стали сегодня устраивать толкотню у одного микрофона, чтобы друг дружке волосы не подпалить.

— И почему же мы до сих пор здесь? — спросил я.

— Потому что у нас есть план, — ответила Наташа.

И тут на сцену вышли еще четверо с факелами. Наши сменщики, парни и девчонки из нашей школы.

«Надо будет еще факелов пропитать, — подумал я. — Чтобы ангелочкам досталось».

— Сегодняшняя ночь вам запомнится навсегда, — заявила Наташа. — Потому что сегодня откроются магические врата в другую реальность. Реальность рока.

— И мы тут не просто так торчим на сцене, — подключился я. — На самом деле, мы проводим мрачный ритуал, который нам эти самые врата откроет.

Я скорее почувстовал, чем увидел, что музыканты из «Рандеву» начали тоже выходить на исходную. И их ударник принялся нам подыгрывать, выстукивая неспешный и торжественный ритм. Блин, а хорошо он придумал! Я когда поднимался на сцену, подумал, что надо было Бельфегора с его поливоксом попросить добавить нам звука, но уже было поздно что-то менять.

— Сейчас мы с вами все будем считать, — сказала Наташа. От десяти до одного. По взмаху наших факелом. Смотрите, показываем. Десять!

Мы относительно все относительно синхронно взмахнули факелами.

— Девять! — в нам подключилась часть зрителей. Разрозненная. Сложно даже сказать, кого было больше, ближних или дальних.

— Восемь! — новый взмах, капля горячего масла снова стекла мне на руку. Но зато хор голосов окреп, и к барабанному ритму подключились хлопки.

— Семь! — тут Гарик, басист «Рандеву» и по совместительству директор мясокомбината, тоже внес свою лепту в создание этого «ритуального» ритма.

— Шесть! — над толпой взметнулись несколько огоньков зажигалок.

— Пять! — Наташа посмотрела на меня как-то враз потемневшими инопланетными глазами. Пламя факелов сделало ее лицо еще более нереальным.

— Четыре! — теперь уже считали, кажется, вообще все. Наверное, еще и топали, и если бы под ногами был пол, то было бы слышно, конечно.

— Три! — огоньков зажигалок стало больше. Передние ряды долбили ладошками по краю сцены.

— Два! — Юрило выдал забойный какой-то риф на своей гитаре, барабаны загрохотали в бешеном ритме.