90-е: Шоу должно продолжаться 15

— Примерно на то и рассчет, — пожал плечами я. — Давайте, жгите уже.

«Ангелочки переглянулись». Астарот выпрямился и сдернул с хвоста резиночку, распуская свой крашеный черный хаер.

Глава 25

— … как во сне, прямо! — глаза Бельфегора азартно блестели. Он тащил тяжеленный сундук поливокса, ухватив его обеими руками, но эмоции переполняли, и чтобы махать одной рукой, он то и дело останавливался, придерживал свою ношу коленом, потом снова ловил. — Когда то ли все замедлилось, как в киселе, то ли ты не можешь пошевелиться! Я вижу, как тот дядька падает, что все по-настоящему, и как будто вообще в это не верю! Уф…

Бельфегор остановился, присел, поставил поливокс на асфальт, ухватил поудобнее.

— А я вообще даже не понял, как на полу оказался, — сказал Кирюха. — Ну, то есть, сначала стекло когда посыпалось, я вроде как ничего не понял, а потом вот это — бах! Бах! А я думаю: «Это что, стреляют?» И вдруг понимаю, что уже на полу лежу.

— Блин, да как вы вообще про что-то успели подумать? — Бегемот всплеснул руками. — Мне так кажется, я вообще нифига не понял. Даже когда тетка та заверещала.

— Не удивлюсь, если Гусарова сама это и устроила, — хмыкнул Макс.

— Гусарова? — спросил я.

— Ну это же была Альбина Гусарова, — объяснил Макс. — В красном костюме которая. Она заклятая подруга моей мамы.

— Заклятая подруга, — хихикнула Надя. — Надо запомнить!

— Она сама так ее назвала, — пожал плечами Макс. — Они вместе в школе учились, только мама потом карьерой занялась, а Гусарова взялась удачно замуж выходить. Четыре раза там была. Или пять. И теперь у нее квартира, машина, загородный дом и связи в самых неожиданных местах.

— А почему ты думаешь, что она могла это устроить? — спросил я.

— Она шибанутая, — ответил Макс. — Ну, например, захотела она стать звездой, а Шутовский ее отшил. Сказал, что она старая, поезд ушел. А у нее на этой теме пунктик. Вот она и…

— То есть, ты думаешь, что она на всякий случай подсадила в кусты чуваков с пистолетами, на тот случай, если встреча пойдет как-то не так? — засмеялся Бегемот.

— Да не, — Макс махнул рукой. — Ладно, это я чушь несу. Просто мне она никогда не нравилась, ну и сегодня тоже. Видели же, когда мы пели, она Шуту на уши присела. И пальцем тыкала еще в нашу сторону.

— Вот крыса, — вздохнул Бельфегор.

Мы медленно топали от здания речного вокзала, в котором, собственно, ресторан «Волна» и находился, к парковке, на которой нас ждал Шемяка на пазике. Шли медленно, «ангелочки» торопились и поделиться впечатлениями от вечера, и выдвинуть версии того, что там случилось. Одна другой безумнее. Не говорили только об одном — получилось у нас что-то или нет. До того, как в ресторан приехали более серьезные менты, пресекли разброд, шатание и музыку, «ангелочки» успели сыграть три песни. Арнольд Павлович метался между своим боссом и тем типом в серой водолазке, на которого насели охранники. С кем-то случилась истерика. Кто-то принялся бухать с утроенной силой. И даже нельзя сказать, что сюрреалистичность происходящего как-то там зашкаливала. Ну да, весь пол был усыпан битым стеклом. Одежда некоторых покрыта кровавыми пятнами. И голоса звучат чуть истеричнее и громче, чем в норме.

Но это же девяностые.

Да, вроде как время пика разборок одних ОПГ с другими ОПГ еще не наступило. Но перестрелки, в целом, редкостью точно не были. Новости об этом до нас регулярно докатывались.

Так что, можно сказать, это была просто еще одна клеточка в «бинго девяностых» для рок-группы. Попасть в перестрелку на концерте — чек.

* * *

Рабочий ритм постепенно втянул нас обратно. Распорядок дня снова обрел четкость. Проснуться, позавтракать с Евой. Вместе выйти из дома, прогуляться по утренней прохладе, которая уже стала вполне осенней, до остановки. Проехать несколько остановок вместе. А дальше посмотреть, как она перебегает проспект на светофоре, почувствовать горько-сладкий укол сожаления, как всегда, когда мы расстаемся. Погрузиться в свои мысли, пока троллейбус, дребезжа всем собой мчит дальше, набиваясь по дороге хмурыми новокиневцами, спешащими на работу.

На Октябрьской площади пересесть на трамвай и ехать долго-долго, минут двадцать пять, до «Буревестника». Где-то к перекрестку с широкой Юго-Западной мозг начинают занимать вполне рабочие мысли. Приходится доставать блокнот и записывать. И потом главное не пропустить остановку, увлекшись.

Либо, если дело происходило по вторникам и четвергам, то общественный транспорт из уравнения нашего утра вычитался, потому что это были мои дни пользования машиной.

На работу я приходил самым первым, в начале девятого, потому что пары в универе начинались с восьми утра. И даже если мне попадался на редкость тормозной трамвай, я все равно приезжал рано. Открывал внешнюю дверь, раскладывал содержимое почтового ящика по разным кучкам. Вот это — в редакцию «Африки». Вот это — для «Ирины» и «Генератора». Вот это — почта от всяких придурков. А вот это — на подумать и поразмышлять…

Второй обычно приходила Наташа. Каждый раз, когда стрелки настенных часов начинали приближаться к девяти, я делал среди себя ставки, в каком настроении примчится сегодня Наташа. А потом я слышал ее шаги. Они могли быть стремительными, как автоматная очередь. И тогда, скорее всего, Наташа врывалась в наш офис с фразой:

— Велиал, я все поняла! Нам срочно нужно…

Либо шаги ее звучали медленно, как набат. И это означало, что когда она откроет дверь, то поздоровается не сразу. Сначала пересечет офис и сядет на подоконник, и только потом скажет:

— Это полный и законченный трындец…

Но стоило мне вывести хоть какую-то закономерность, как Наташа выкидывала что-то такое, что напрочь отбивало у меня желание эти самые закономерности выводить. Вот как сегодня, например.

Каблуки грохотали со скоростью пулемета, потом дверь распахнулась.

— Никогда больше не выйду замуж! — выпалила Наташа и зашвырнула сумку за рояль.

— Что случилось, моя королева? — поднял голову я. — Хочешь поговорить об этом?

— Нет! — выкрикнула Наташа, потом сквозь зубы процедила неразборчивое и полезла за рояль, доставать ни в чем не повинную сумку. — Вообще-то у меня было отличное настроение, и я тебе хотела признаться в бескорыстной любви до гроба, но тут мне попалось…

Наташа замолчала, сосредтоточенно пыхтя.

Тут дверь открылась, и в офис влетел Жан, размахивая свернутой в трубку газетой.

— Ты даже не представляешь, что произошло!

Но до того, как он успел что-то рассказать, пришла Света.

— И тебе тоже привет, — сказала она.

Рядовой, в общем, рабочий день. Ну, за исключением того, что сегодня после обеда у нас с Евой и Стасом запланировала «репетиция свадьбы». Ну, в смысле, мы втроем собираемся забраться на самый верх элеватора и оценить, реально вообще там что-то устроить, или оно того не стоит совсем.

Ну а пока мы работали. Со смехуечками и шуточками допиливали программу нашей с Евой свадьбы. Да-да, с билетами и спонсорами. Неожиданно успешная получилась стратегия, прямо самому не верилось.

Билеты получились чуть аляповатые, конечно. И креатив слегка сомнительный — «Скинемся молодым на подарок». Но то, с какой скоростью они внезапно разлетелись, наводило на размышления. Ну и сам этот успех вызвал среди нашего «обезьяньего» офиса волну шуточек на тему: «Ха, я знаю теперь, как отмечать днюху!»