90-е: Шоу должно продолжаться 15
Шрифт:
— Мне тоже стыдно, — засмеялся я. — Но я лучше это скрываю.
— Блин! — Ева всплеснула руками. — Стыдно, не стыдно… Папа скрыл от меня, что у него появилась женщина! Я с этим стыдом даже разозлиться забыла!
— Ничего, сейчас мы познакомимся поближе, и у тебя снова будет возможность разозлиться, — я подмигнул, ухватил ее за руку и потянул на кухню. Было слышно, что Оля там хозяйничает — двигает табуретки, звенит посудой.
— На самом деле, я даже рада, что так получилось, — сказала она, как только мы появились на пороге. — А то меня задолбало вот это вот сю-сю-сю. Мол, надо подождать, Евушка может неправильно понять, уси-пуси. А вы вроде нормальные, я вообще не понимаю, почему он переживал.
— Все отцы мнительны насчет
— Ну я вроде как не урод и не извращенка, чтобы меня стесняться, — Оля гордо распрямила неширокие плечи, и ее выдающиеся достоинства стали еще более выдающимися.
— А как вы познакомились? — спросила Ева, покрутив пустой пока еще бокал.
— Ой, это смешно было, — Оля захихикала, его грудь заколыхалась так гипнотически, что мне потребовалось некоторое усилие, чтобы отвернуться. — Я же парикмахершей работаю, в мужском зале на Демократической. И, в общем, стригу я, значит, одного мужчину, а он с другом пришел. Мужчина со мной заигрывает, а друг сидит на диванчике. У него волосы длинные и в хвостик собранные…
Оля радостно тараторила, рассказывая, как Лео Махно с дядей Вовой увидели ее в парикмахерской, дядя Вова тут же принялся активно заигрывать, а ей понравился Лео, которые сидел в сторонке. И внимания на нее вообще не обращал. Ей стало обидно, мол, как так, вообще? Она расстегнула пару лишних пуговок, удачно споткнулась так, чтобы показать все свои достоинства сразу.
— Ой, ну мужчины никогда намеков не понимают, я же знаю! — трещала она. — Нужно прямо в лицо сиськами ткнуть, чтобы, ну… Короче, я слегка не рассчитала, получилось так, что я упала ему на руки, а у меня еще и лифак расстегнулся! А он дурацкий такой, у него застежка спереди. И я лежу перед Ленчиком, с душой нараспашку, а в зале вообще кроме нас еще шесть мужиков. И Галка со Светкой. Немая сцена, Все на меня пялятся, а я даже не знаю, что делать. То ли прикрываться срочно, то ли пусть смотрят. А что такого? Девки завидуют, а мужикам нравится. А Ленчик на меня смотрит так, что мне уже хочется из трусов выпрыгнуть и заорать: «Трахни меня прямо сейчас!» Прямо помутнение нашло. И тут он говорит: «Девушка, давайте я вам помогу…» И у него тааааакой голос… Вы поймите меня правильно, вообще-то я обычно встречалась с мужиками помоложе. Но Ленчик… В общем, я говорю: «Ой, да, пожалуйста…» Он мне помогает подняться, запахивает рабочий халатик и ведет в сторону раздевалки. А таааам…
«А я, пожалуй, понимаю, почему Леонид Карлович не хотел эту Олю с Евой знакомить», — подумал я, изо всех сил стараясь не заржать. И не то, чтобы история, которую в таких сочных подробностях рассказывала нам Оля была смешной… Но вот сама ситуация — это да!
Уши Евы снова заполыхали, как и щеки. Она схватила бутылку вина, которую Оля только на стол выставила, а потом увлеклась рассказом. Открутила крышку, набулькала в свой бокал, схватила его и сделала пару жадных глотков. Потом опомнилась и налила в остальные бокалы тоже. Села и посмотрела на меня. Взглядом смеющимся и беспомощным.
— На самом деле, нам уже пора, — сказал я, когда милейшая Олечка закончила свою историю, в подробностях расписав нам, каким прекрасным любовником оказался ее Ленечка, и как замечательно прошло их углубленное знакомство прямо в раздевалке парикмахерской.
— В смысле — пора? — Оля удивленно распахнула свои выразительные глаза. — Ночь же!
— Вот именно, — сказал я. — У нас тут мероприятие в соседнем подъезде. Мы просто сбежали ненадолго. И нам надо вернуться, пока наше отсутствие не заметили.
— Ой, как жалко! — Оля подалась вперед, положив свой внушительный бюст перед собой. Очаровательно, конечно. Она относилась к тому типу женщин, у которого вот такое непристойное кокетство выходило настолько органично, что, кажется, даже другие женщины на подобное не злились. Хотя, тут не
ручаюсь, конечно… — Вы такие милые ребята, я бы еще с вами поговорила!— Очень рад знакомству, — сказал я, увлекая Еву к выходу.
— Между прочим, вы забыли дверь закрыть! — голос Оли снова стал капризным и вздорным, как в самом начале. — Представляете! Сижу в своей комнате, знаю, что дверь открыта. А Ленчик мне велел не показываться Еве на глаза. А еще в комнате, когда дверь открыта, ужасный сквозняк. И вот я лежу, такая, и думаю: «Сейчас они уснут, а я тихонько встану и закрою дверь». А потом вы затихли, а я думаю: «Надо еще подождать!» А у меня уже так ноги замерзли, что…
Дожидаться завершения этой речи Оли мы не стали. Обулись и выскочили в подъезд. И вниз помчались по ступенькам, не дожидаясь лифта.
Рассмеялись уже на улице. Нас прямо прорвало на хохот. Почти до слез.
— Кошмаааар! — простонала Ева, когда смогла связно говорить. Вытерла тыльной стороной ладони выступившие слезы. — Просто ужас же!
— Но больше у тебя же нет вопросов, почему твой папа с тобой ее не хотел знакомить? — хмыкнул я.
— Вот да… — Ева покачала головой.
— Знаешь, есть один такой странный лайфхак, — усмехнувшись, проговорил я, усаживаясь на скамейку.
— Что-то есть? Как ты сказал? — нахмурилась Ева.
— Ну, лайфхак, — повторил я. — Это от английского лайф — жизнь, хак — взламывать. Знаешь, бывают такие хакеры, компьютеры взламывают…
— Ну, я слышала, но… — Ева пожала плечами. Потом повторила. — Лайфхак… Странное слово такое. Никогда раньше не слышала.
— Сам не знаю, где я его взял, — я пожал плечами. Напрягаться насчет своего жаргона из двадцать первого века я уже почти перестал. Наверное даже мог бы написать статью «Сто вариантов быстрых отмазок, если вы сказали что-то не то». — Где-то подслушал, прицепился. Ну так я не о том! Короче, идея в чем! Представь себе скучную тусовку. Разговоры какие-то неинтересные, еще и один какой-нибудь душнила все время норовит бесконечно рассказывать о том, какие мормышки ему на рыбалке нужны. Тухло, в общем. Так вот, лайфхак. Когда этот душнила открывает рот, чтобы снова всех занудить, говоришь такую фразу: «О, а я вчера смотрел порнофильм, который начинался точно так же!»
— Это ты сейчас шутишь вот так, да? — фыркнула Ева. Потом села рядом со мной и снова закрыла лицо ладонями. — Я вообще просто спросила, как они познакомились! Я не имела в виду, что я хочу посмотреть порнофильм, который на этот вопрос отвечает!
— Да-да, вот я как раз об этом! — засмеялся я. — Я когда слушал, что милейшая Олечка нам рассказывает, чувствовал себя как раз на месте того гипотетического душнилы, в серьезный рассказ которого я влез со своим комментарием про порнофильм.
— А слово «душнила» ты только что сам придумал? — спросила Ева.
Мы посмотрели друг на друга в свете подъездного фонаря и снова засмеялись.
Когда мы вернулись в студию, там было тихо. Оставшиеся в живых сидели кружочком в центре прямо на полу. Я срисовал вернувшегося откуда-то Беса. И его приятеля Юру-Назгула. Из «ангелочков» не спали Макс, Бельфегор и Астарот. Бегемот храпел, развалившись на три расстеленных матраса сразу. Рядом с ним, свернувшись клубочком, устроился Кирюха.
— … а смерть — это просто переход из одного состояния в другое, — мрачным голосом рассказчика ужастиков говорил Назгул, держа в руках свечку.
— Через символическую смерть проходишь каждый раз, когда становишься кем-то другим, — добавил Бес.
— Вы же знаете, да? — продолжил Назгул. — В родоплеменном строе, до христрианства, когда девушку выдавали замуж, то ее практически хоронили. Она умирала для одного рода, а в другом как будто возрождалась…
— Слушай, ну не только в язычестве такое, — сказала незнакомая девушка, одна из тех, которые с Кирюхой пришли. — До революции в России тоже на свадьбах плакали над невестой. Уже вполне христиане, никакого язычества.