A and B, или Как приручить Мародеров

— Вот как? – Эмили изогнула бровь. Она не спешила садиться, не верила до конца, что у этого разговора есть смысл. Но и уйти не могла – ведь это был ее Северус, старый добрый ботаник, которого никто не жаловал за нелюдимость и нездоровую страсть к науке.

— Вот так, — Снейп упер указательный палец в стол, а другой рукой пригрозил Эмили. – Вот так! Ты пришла умничать, как все? Учить меня жизни? После того, как тебя трахнул один из Мародеров, ты стала куда смелее!

Эмили не шелохнулась – ни от крика Северуса, ни от прозвучавших слов. Точно так же он когда-то назвал Лили Эванс грязнокровкой в порыве ярости, и клял себя за эту ошибку до сих пор.

— Я пришла просить о помощи, — просто сказала она. Северус смотрел на нее огромными злыми глазами, но ярость медленно стекала с его лица, как черная краска. Он вновь становился удивленным и таким же робким, как в начале разговора.

— По…помощи?

— Да. По замку гуляет какое-то проклятье, и мы с Беатой рискнули вломиться в кабинет к Дамблдору, чтобы взять образцы крови той девочки. Но мои исследования мне ничего не дали. Я подумала, что, может быть, ты…

Внутри у Северуса похолодело.

Он, выходит, разминулся с ними? Может быть, даже на пару минут?

Липкий страх начал нашептывать чужие мысли: а вдруг это подвох? Вдруг Эмили уже знает, что он был там, и просто ждет, когда он расколется? Играет с ним?

— Северус?

— Что? – вышло чрезмерно резко, и Эмили смутилась.

Нет, это был не розыгрыш, она ничего не знала.

— Я уже сказала…

— Я не буду в это ввязываться, — отрезал Северус и отгородился руками. – Мне хватает проблем.

— Но это же происки Волдеморта! – воскликнула Эмили. – И они не могут не коснуться Лили Эванс!

Воскликнула искренне, не веря, что после такого Снейп станет сопротивляться, и была права.

Короткое звонкое имя обрушилось на Снейпа грохочущим молотом. Он замер оглушенный, будто задавленный под толщами воды, понимая, что здесь не найдет ни отговорок, ни оправданий даже для себя.

Он их и не искал. Но и противоядие сделать не мог – просто не получалось. Потому что не может быть у зелья, подменяющего память, никакого противоядия. Потому что воздействие, которое оно оказывало, искусственным не было – оно лишь усиливало определенные мысли в мозгу человека, если эти мысли были там изначально.

И только сейчас Северус понял, как чудовищно изящно все просчитал Лорд.

Какие могли быть шансы у наивного Северуса спасти Лили от действия зелья, если один из распространителей «случайно» подкинет ей его? Северус просил повелителя о возможности исцелить Эванс, если та будет больна, но не о том, чтобы оградить ее от заражения. О других распространителях он просто не подумал. Идиот!

Кроме того, любой сторонник Лорда, неуверенный в своей чистокровности и праве служить Хозяину, должен был понести урон. А это было простым и почти безболезненным способом устранить все слабые звенья в цепи. Слишком человечным был Северус до сих пор, слишком верил в людей, а потому просто не смог предположить, что за, казалось бы, благотворительным жестом Хозяина кроется жестокий расчет.

Снейп не заметил, как долго он молчит, обдумывая ситуацию, а потому не успел вовремя среагировать на Эмили.

— Ясно, — ледяным голосом сказала она и отвернулась. Неверно растолковав молчание бывшего друга, она посчитала его предателем.

Северус вытянул руку ей вслед, будто безмолвно молил о помощи, но рука его медленно опустилась. Если Паркер так просто поверила в его предательство, имеет ли смысл доказывать ей что-то? Переубеждать? Если минутного молчания ей хватило, чтобы разувериться в Северусе, поддерживающим ее все эти года, то зачем возвращать такого «друга»?

Северус молча глядел на удаляющуюся прямую спину в черной мантии и вспоминал недавно сказанные слова Люциуса.

«Нет в этом мире никакой дружбы, Северус. Все остаются друг с другом, пока им это удобно. Запомни это, и жить станет гораздо проще, а может быть, и приятнее».

Отец-пьяница, глупая безвольная мать, Беата, легшая под Блэка, Эмили, отвернувшаяся от него, как только нашла себе новых покровителей…

Люциус был тысячу, нет — миллион раз прав.

И только в Лили Эванс, в этот сияющий на далеком берегу белый святой огонь, он верил беззаветно.

И все еще любил.

========== Глава XXVII: Исчезнувшая ==========

Возле класса зельеварения

Лили стояла, прислонившись спиной к сырой стене, и машинально мяла в руках полу своей мантии. У нее были красные губы, красные щеки и красные глаза. Казалось, ее била тяжелая неизлечимая лихорадка.

С зачесанными в высокий хвост блестящими рыжими волосами, полыхающим лицом и до неприличия бледными руками, Лили выглядела, как существо, в котором столкнулись две противоположные стихии, между которыми она никак не могла выбрать.

Северус, осунувшийся и еще более бледный, с черными запавшими глазами остановился неподалеку, застыв неказистым изваянием. Как и прежде на свой любимый урок он прибыл задолго до его начала. Увидев Лили, Снейп облизнул сухие серые губы, но так и не смог вымолвить ни слова.

— Я все знаю, Северус, — сказала Лили наконец и замолчала, испугавшись собственного голоса.

Северус не ответил.

— Знаю, что за зелья ты варишь.

Это было похоже на выстрел в упор из той штуковины, которой размахивал Блэк в Большом зале. И эффект был такой же.

— Я только не могу взять в толк, Северус… зачем?

Все, что она говорила, оставляло внутри жгучий горький привкус, который хотелось вымыть с языка, но Снейп знал, что не сможет. Каждый новый вопрос был похож на удар плети, след от которой ничем нельзя исцелить.

— Зачем ты это сделал, Северус?!

Лили кинулась вперед, неуклюже взмахнула тонкими руками, почти вцепилась в Снейпов воротник, но что-то ее остановило.

Имя, его имя, слетевшее с ее алых искусанных губ, просвистело в воздухе и как пуля вошло в мозг Северуса.

Лили стояла к нему очень-очень близко, так, что он мог видеть тонкие жилки у нее под кожей, вдыхать медовый, солнечный запах ее волос, любоваться выпирающими ключицами и милыми веснушками, которые Лили так старательно замазывала в течение первых четырех лет в Хогвартсе.

Снейп смотрел ей в глаза, не понимая, как он осмеливается делать это после всего содеянного. Но и отвести взгляда не мог — он любовался ей, как любуются мечтой, недостижимой и оттого упоительно прекрасной.

— Никогда не приближайся ко мне больше, — тихо и очень зло сказала Лили.