А мы любили

– Не знаю, - вздохнула Джамиля.
– Может, в новом сезоне кому-то понадобится редактор. Поживем-увидим. Не хочу ничего загадывать. Уже поняла, что правильно говорят: “Хочешь рассмешить Бога - расскажи ему о своих планах”.

Даниал хмыкнул про себя. Да, он в последнее время часто думал о том, как бы сложилась жизнь если бы…

Если бы он не отправил единственного сына за границу.

Если бы тот не пошел на тот роковой концерт.

Если бы ничего этого не было: ни его смерти, ни горя, ни депрессии Джамили, ни его гнусной измены. Ни самой Рианы, которую он в гробу видал. Но история не имеет сослагательного наклонения. И ничего уже не исправить. Надо просто жить дальше.

– Я приготовила пакет. Давай все сложу туда, - ее тихий, спокойный голос вывел его из глубокой задумчивости, которую она, конечно же, заметила.

– Да. И я пойду, наверное, чтоб тебе не мешать.

И вот они уже прощались в прихожей и говорили друг другу обычные фразы.

– Береги себя, - сказал он, обуваясь.

– И ты.

– Если что-то будет нужно, звони.

– У меня все есть, спасибо.

Он стоял уже у двери, когда Джамиля открыла ее и тут же наткнулась на большой и шикарный букет, из-под которого выглядывал молоденький курьер.

– Здравствуйте! Джамиля Ибрагимова здесь живет?

– Да, это я, - смутилась она, а Даниал позеленел от злости, потому что его нежные гортензии и рядом не стояли с голландскими розами. И он ведь мог купить ей такой же, но знал, как она любит в это время года именно гортензии.

– Тогда эти цветы для вас, - быстро вручил ей посылку и сделал пометку в телефоне.

– От кого?
– растерянно пробубнила она.

– Там карточка.

Обнимая букетище, Джамиля повернулась к Даниалу и наткнулась на его тяжелый, темный взгляд. Ей было невдомек, что в этот момент он вспоминал те самые снимки, на которых его любимую, но потерянную женщину целует другой мужчина.

– Даниал, я…

– Что у тебя с тем мужиком, Джама?

– Ничего.

Он смотрел упрямо, любуясь ею и сгорая от ревности.

– Он просто знакомый.

– Знакомые не дарят такие цветы.

Джамиля вдруг встрепенулась от обиды.

– Я не буду перед тобой оправдываться, - с нажимом проговорила она, отчего он весь напрягся и сжал в кулаке ручку от пакета.

– Я тебя понял, Джама.

Он вышел за порог и сам закрыл за собой дверь. А она…Она только измученно вздохнула, пошла с букетом на кухню, поставила их на стол и вынула карточку, в которой было выведено красивым каллиграфическим почерком:

“Милая Золушка, прими эти цветы. Чисто по-дружески”

Глава 26. Валиев

– Фархат Файзуллаевич, можно?
– в дверях кабинета показалась секретарша с папкой в руках.

– А, Просто Мария, заходи давай. Что у тебя?
– оторвавшись от документов и поправив очки в тонкой оправе, которые он надевал, когда что-то читал, Фархат подозвал помощницу.

– Подпишите, - открыв папку, та самая Мария разложила перед ним бумаги и он перед тем, как все подписать пробежался по ним.

Разобрался быстро, вернул секретарю папку и откинулся на мягкую спинку кожаного кресла.

– Маш, а закажи-ка мне цветы, - с легкой усмешкой попросил он.

– Маме или сестре?
– тут же переспросила тридцатилетняя помощница, которая за несколько лет работы знала шефа от “А” до “Я”.
– Так вроде не их дни рождения.

– Все-то ты, знаешь, не “Просто Мария”, - хмыкнул Фархат и вернулся в исходное положение, сел прямо, положив руки на стол.

– Мне для женщины надо.

– Для женщины?
– чуть ли не присвистнула Маша, округлив глаза.

– А что ты так удивляешься? Да, для женщины. Что вы там любите: розы-мимозы, масштаб, красота?

– Ага, для женщины значит.

– Я же сказал уже, - рявкнул по-доброму Фархат.

– Да поняла я, Фархат Файзуллаевич, - улыбнулась Мария.
– Все сделаю.

– Вот и молодец. Адрес скину.

– Отлично. И ваша бывшая жена звонила.

А тут Фархат Файзуллаевич помрачнел и подумал про себя: “А этой ведьме что надо?”

– Что хочет?

– Говорит, вы на ее звонки не отвечаете и карточку заблокировали.

– Ладно, понял. Иди, Маша, работай.

Когда за секретаршей закрылась дверь, Фархат не хотя взял телефон со стола и набрал номер бывшей жены. Гуля ответила быстро, и Фара по щелчку включился в эту вечную игру “кто кого быстрее доведет”.

– Ну что тебе снова надо, голубка дряхлая моя?

– Старый козел, - прошипела бывшая в трубку.

– Почему же старый?
– довольно хмыкнул Фара.
– В самом расцвете лет.

– Ты мне карту заблокировал. Я не могу ею расплатиться, - яростно цедила она.
– Это что за новости?

– Ну во-первых, карту не я блокирую, - кресло под ним заскрипело, когда он снова откинулся и поднял глаза к потолку.
– Это сделал банк. Почему - разбирайся с ним. А во-вторых, что за запросы недавние - подкинь еще денег? Я просил тебя не превышать лимит?

– Я вообще-то смотрю за твоим сыном, - выплюнула она.

– За нашим. И что за ним смотреть? Он взрослый, здоровый парень.

– Так да?
– Гуля уже переходила на истерику.
– А то, что все эти семнадцать лет я занималась его здоровьем, образованием, развитием, возила на кружки, массажи и секции и к твоим вонючим лошадям, ты просто обесцениваешь?

– Гуля, твою святую матушку, - Валиев все-таки вышел из себя, - не плюй в колодец, из которого пьешь! Просрать лям за полмесяца - это по-твоему нормально? Я плачу алименты и тебя содержу в придачу. Это что же получается? Ты моя содержанка, а удовольствия я никакого от тебя не получаю. Одни затраты.

– Ты…ты….- начала задыхаться Гульнара.

– Что я?
– рявкнул Валиев.
– Может, хватит уже паразитировать? Займись делом, Гуля! Работай!

– Да как ты можешь так разговаривать после всего, что я сделала для твоего сына?

– Нашего сына.

Фархат шумно засопел в трубку, потому что говорить что-то Гуле было бессмысленно. А так бы с удовольствием ей сейчас припомнил, что она скинула ребенка на няню, обосновав это тем, что у нее медицинское образование, а ей тяжело справляться с ДЦП. Еще бы сказал, что на массаж, кружки и секции Рафа возил водитель и сопровождала все та же няня, дай Аллах ей здоровья. А лошади его не вонючие и тоже приносят доход, из которого он ей платит.

– Еще раз для особо одаренных, Гуля. Рафа взрослый парень. Он уже в состоянии сам о себе позаботиться, не надо из него делать немощного. И не надо из себя строить “Я же мать”. Тебе не идет. И да, когда ему исполнится восемнадцать, твоя халява закончится.