А мы любили

– Эй, хозяйка. Кто-нибудь дома? Ушла что ли?
– доносилось из открытого окна.

Глава 19. Хороша!

Наспех накинув длинный шелковый халат и завязав его, она поспешила на улицу. И только потом осознала, что и волосы забыла расчесать, и зубы почистить. А незваный гость, между тем, продолжал стучать по забору. Что б его!

– Ау! Есть кто живой?

– Кто там?
– спросила она через калитку.

– Фархат. Можно просто Фара.

“О Господи!” - закатила глаза Джамиля, но все равно открыла.

– Привет!
– мужчина окинул ее взглядом, улыбнулся одним уголком рта и даже хотел присвистнуть, но воздержался. Длинный халатик на идеальном стройном теле, и вся она такая утренняя, нежная, отдохнувшая пробудили в нем охотника. Только она почему-то прикрывала рот ладонью.

– У тебя все нормально?
– нахмурился Фархат.

– Эм, да. А что?

– Ты рот закрываешь.

– А, так я зубы еще не чистила. Ты меня разбудил.

– О, пардон, Золушка, - извинился он, приложив руку к сердцу.
– Просто уже одиннадцать. А кто рано встает, тому Бог подает.

– Я поздно легла.

Пару секунд буравили друг друга взглядами, пока он не спросил:

– Ты одна?
– Фара, наконец, вспомнил, что вчера к ней вообще-то приезжал бывший муж, и кто знает, как у них там всё…

– Одна, - кивнула Джамиля.
– А что?

– Да я собственно зашел поблагодарить за булки, - почесал он затылок.
– Булки у тебя что надо. Вкусные - пальчики оближешь.

Щеки Джамили в два счета вспыхнули и она даже откашлялась в кулак, чтобы скрыть свое смущение. Просто все, что вылетало из уст этого мужчины, звучало так неоднозначно.

– На здоровье, - ответила она.

– И я подумал, что надо бы тебя отблагодарить и пригласить к нам в клуб на экскурсию. Лошадок тебе покажу.

– Я их боюсь.

– Ну вот, - взмахнул он широкой ладонью.
– Хорошая возможность посмотреть в глаза своему страху.

Джамиля задумалась, глядя на нового знакомого. Она сразу же вспомнила сон и просьбу сына жить дальше и улыбаться. И, может, действительно стоит начать все сначала.

– А знаешь что?
– Джамиля машинально убрала руку с лица и облизнула пересохшие губы. Фархат обратил на это внимание, но даже бровью не повел, стараясь не выдать легкого волнения.
– Я, наверное, соглашусь. Почему бы и нет. Я же на отдыхе и что мне еще делать, как не ходить на экскурсии? Правда мне нужно время, чтобы привести себя в порядок.

– Не вопрос. Я подожду, - обрадовался он.
– Только платье не надевай. Лучше брюки легкие. Или бриджи, если есть.

– Есть, - снова улыбнулась она.
– Здесь подождешь или домой зайдешь?

– Могу и здесь.

“Да, - подумал Фархат.
– Лучше во дворе постою, чтоб не смущать ее и самому держаться”.

Он еще вчера решил, что утром вернется и предложит погулять, потому что, чего греха таить, зацепила его эта Золушка с ящика. Обаянием, голосом, глазами печальными и глубокими, простотой, несмотря на имя и статус. Фара еще по машине ее бывшего мужа определил, что непростой он, ох непростой. И она, вероятно, тоже с багажом. Но “мы и сами с усами”, подумал мужик.

Джамиля метнулась в ванную и за пять минут успела то, что обычно занимало десять. Приняла душ, умылась, почистила зубы, быстро нанесла увлажняющий крем и бальзам для губ, прошлась тушью по ресницам и расчесалась. На прогулку надела бежевые бриджи по щиколотку, кеды и легкую голубую рубашку-оверсайз, прикрывающую ягодицы. Закатав рукава по локоть, посмотрев на себя в зеркало и довольно хмыкнула:

– Хороша!

И пусть она узнала, что Даниал не любит Риану, хотя та пыталась убедить ее в обратном. И пусть он все еще кружит над ней коршуном. Но она пойдет дальше, будет снова радоваться мелочам, будет нравиться себе, как женщина, возьмется, наконец, за себя, и очнется после долгой зимней спячки. Именно сегодня очень захотелось попробовать что-то новенькое. И если для этого надо заглянуть в глаза своему страху, она это сделает.

Проглотив на ходу печеньку и запив ее стаканом воды, чтобы хоть что-то попало в желудок, Джамиля выпорхнула из дома. Выйдя на крыльцо, она опешила, потому что нового знакомого нигде не было.

– Фархат! Фархат! Ты где?

– Здесь я, - послышалось откуда-то сбоку.

– Где?
– переспросила она, повернув голову на его голос.

– Под столом.

– О Господи!
– вздохнула она, спустилась с крылечка, подошла к круглому деревянному столу под грушей и нагнулась.

Мужчина действительно сидел под столом и что-то там вкручивал отверткой. Рядом, на траве лежал молоток.

– Что ты здесь делаешь?
– она еле сдерживала смех.

– Ножка хлипкая. Шатается. Пока тебя ждал, решил починить.

– А отвертку где взял?

– Из багажника. Как и молоток.

– А, - замялась Джамиля. Она знала, что ножка шатается, но это ее не особенно беспокоило. И потом муж сестры бы ее починил. Может быть.
– И как успехи?

– Да почти закончил, - он весь скрючился и напрягся. На висках и лбу выступили капельки пота.

– Хорошо. Теперь я тебя подожду.

Сев на стул, Джама наблюдала, как инструктор усердно ремонтирует стол, откладывает в сторону отвертку, берет молоток и постукивает им. И вдруг ее как молнией ударило и перед глазами всплыла картинка из прошлого: она сидит в старом, потрепанном кресле и гладит аккуратный живот, а Даниал - еще совсем молодой собирает манеж, который им отдали соседи по площадке в доме, где они снимали однушку. У тех дети уже в школу ходили, а разобранный манеж хранился в подвале. Вот они и предложили его будущим родителям совершенно безвозмездно. Молодежь только обрадовалась - деньги надо было экономить, ведь через месяц должен родиться первенец.

– Может, попросим Сергея помочь? Он же все-таки его и собирал, и разбирал, пусть подскажет, - предложила Джама, глядя на то, как муж пыхтит и старается.

– Не-а, сам справлюсь. Я же все-таки архитектор. Или как говорит твоя мама, “чертежник”, - посмеялся Даниал, поднял на нее глаза и завис, загадочно улыбаясь.

– Что ты так смотришь?
– засмущалась Джама.

– Хочу запомнить этот момент. Ты такая красивая сидишь у окна. И вся светишься.

– Это так солнце удачно падает, - Джамиля зарделась и заправила прядь за ухо

– Или от счастья?
– подмигнув ей, муж отбросил инструмент и встал на ноги.

– Может, и от счастья, - хихикнула она, а муж подошел к ней и поставил руки на подлокотники.
– И что ты собираешься делать?

Ресницы задрожали, а щеки запылали от предвкушения, когда она взглянула на нависшую над ней мускулистую скалу без футболки и в черном трико.