А небо по-прежнему голубое

Главным из неприятных открытий стала реакция однокурсников. Видимо, за лето они, дезориентированные и так и не осознавшие истинного положения вещей, подверглись влиянию публикаций «Ежедневного пророка», так как теперь почти каждый взгляд в сторону Гарри и его друзей был напряжённо-недоверчивым. Многие попросту сторонились «помешанного Поттера», и в людных коридорах или на уроках это было особенно явно. Рон относился к этому с привычным ему равнодушием, справедливо полагая: «Это их проблемы, не наши. Посмотрим, что они скажут, когда Сами-знаете-кто постучится к ним в дверь. Иначе они не поверят, и не нужно тратить время и силы, чтобы доказывать что-либо людям вроде Симуса». Гермиона была отчасти согласна с такой позицией, особенно после разговора, произошедшего утром первого школьного дня.

— Ты летом с Гарри была? — спросила Лаванда во время утренних сборов, завивая волосы перед зеркалом.

— Это правда? — подхватила Парвати, разыскивавшая в чемодане мантию. — Ну, то, что он говорил после Турнира?

— По-моему, «Пророк» прав, и Гарри просто привлекает к себе внимание.

— Что? — воскликнула Гермиона, до глубины души поражённая словами девушек. — Как вы можете так говорить? — Она с неосознанной силой сжала значок старосты, который собиралась прикрепить к мантии.

— А что здесь такого? — пожала плечами Лаванда, не отворачиваясь от зеркала. — Эта история очень тёмная и выглядит подозрительно, согласись. Неудивительно, что теперь сложилось несколько версий. Мои родители, например, верят «Пророку» и министру, а не какому-то там мальчишке, пусть и «прославленному герою». Твои тоже, Парвати?

Парвати отвечать не торопилась, задумчиво разглаживая найденную школьную форму.

— Мы не уверены, — наконец, ответила она. — Потому-то я и спросила у тебя, Гермиона. Ты ведь его лучшая подруга…

— Без пяти минут невеста, — ехидно ввернула Лаванда. — Интересно, твой болгарский поклонник в курсе ваших «дружеских отношений»? Или вы уже расстались?

Этот разговор порядком разозлил Гермиону. Крайне возмущённая, она повернулась к соседкам по комнате и резко сказала:

— Знаете, что? Я бы посоветовала вам не лезть не в свои дела и поменьше обсуждать всех в своём уютном дуэте. Ваше дело верить или не верить Гарри, но не смейте выставлять его лгуном и говорить о том, чего не знаете наверняка, ясно?

После чего, кое-как расчесав всклокоченные волосы, поправив форму и захватив заблаговременно собранную сумку с учебниками, девушка покинула спальню. Лаванда задела за живое, упомянув Виктора, но задела ещё больше своим недоверием к Гарри. Да, невозможно не согласиться с тем, что его появление с телом Седрика и рассказы о возвращении Того-кого-нельзя-называть выглядели двусмысленно и пугающе, но ведь если подумать, то это — Гарри! Гарри, которому нет резона лгать; Гарри, чьи родители погибли от рук убийцы Седрика. Как можно верить россказням «Пророка», выставляющим его помешанным психопатом?

Словом, кипевшая от гнева Гермиона своим появлением напугала первокурсников, ожидавших старосту в Общей гостиной, но всё же сумела взять себя в руки и успокоиться. Однако мысли о том, что пропаганда «Пророка» зашла слишком далеко, вернулись на уроке профессора Амбридж. Урока этого Гермиона ждала, между прочим, с нетерпением, особенно после речи новой преподавательницы на традиционном вечере по случаю начала учебного года. Тогда Долорес Амбридж позволила себе дерзость перебить директора, после чего вещала о вещах, не пришедшихся Гермионе по душе. Неизвестно, разгадали ли другие ученики подлинный смысл её витиеватых речей, но лично мисс Грейнджер для себя кое-что выяснила. Например, то, что Министерство с неприкрытой наглостью вмешивается в дела Хогвартса, назначая своего ставленника на столь важный преподавательский пост. Защита от Тёмных искусств должна стать приоритетным предметом в нынешние тёмные времена, но, судя по всему, Долорес Амбридж не собирается уделять ей много внимания. С трудом верилось, что педагог, обладающий непроизвольно отталкивающей внешностью и говорящий о том, что «Прогресс ради прогресса поощрять не следует», может научить их чему-то дельному. Наверное, именно из-за таких размышлений Гермионе так не терпелось посетить первый урок профессора Амбридж: отчасти чтобы увериться в своих мыслях и отчасти чтобы в них разувериться, если такое вообще возможно.

Разувериться не удалось, и это стало ясно, едва звон колокола возвестил о начале урока, и профессор Амбридж, приподнявшись со своего места за учительским столом, обвела класс долгим пристальным взглядом, при этом растянув губы в ухмылке, исказившей её обрюзглое лицо с выпуклыми бесцветными глазами. Преподавательница по-девичьи хихикнула, движением волшебной палочки запирая дверь в кабинет, и Гермиона поняла, что была права в своём мнении о Долорес Джейн Амбридж, а значит, следующие полтора часа будут очень долгими…

— Невероятно! — позже бушевала девушка по дороге в Общую гостиную после ужина. — Тоже мне «преподаватель». Она ведь запретила нам использовать магию! Это… это абсурдно!

— А кое-кто ещё мне советовал быть осторожнее в высказываниях на её счёт, — устало укорил подругу Гарри.

Гермиона смерила его гневным взглядом и отвернулась, называя пароль портрету Полной Дамы. Прошедший урок оказался крайне отвратительным. Долорес Джейн Амбридж ясно дала понять, что политика Министерства исключает использование магии на таком важном уроке, как Защита от Тёмных искусств. Тезисы, выведенные ею на доске, служили лучшим тому подтверждением.

Сначала Гермиона подумала, что это какая-то шутка. Ну нельзя же всерьёз изучать Защиту исключительно в теории! Нужна практика! Она попросту необходима в эти тёмные времена! А что в итоге? Министерство желает оставить волшебников беззащитными, ибо в его концепцию не вписывается возвращение Того-кого-нельзя-называть. Самодовольные трусливые лжецы, закапывающие головы в песок как страусы, чтобы не видеть того, что уже произошло; чтобы не видеть надвигающейся опасности!

Свой пыл по совету друзей девушка направила на домашнее задание, которое, несмотря на первый день учёбы, поражало своим объёмом. Расписывая эссе для Снейпа, Гермиона пришла к выводу, что всерьёз опасается завалить практическую часть экзамена по Защите от Тёмных искусств.

Закончив с уроками, староста решила отвлечься вязанием, которым занялась совсем недавно. Миссис Уизли ещё во время нахождения в особняке на площади Гриммо несколько раз показала Гермионе, как управляться со спицами, и девушка тут же взялась за дело. У неё появилась неплохая идея по освобождению домовых эльфов. «Если эльфы сами не хотят свободы, заставим их принять её», — не очень-то справедливо, если по сути, рассудила мисс Грейнджер и принялась вязать шапки. То, что они не были похожи на данный аксессуар в виду неопытности Гермионы в вязании, было только на пользу. Сегодня вечером удастся выяснить, клюнут ли школьные домовики на эту хитрую приманку. «Возможно, это немного нечестно, но пока им не показать свободу, они не поймут, что это такое. И потом, я ведь действую из благих побуждений…»

Из благих же побуждений она, уже собираясь уходить спать, отчитала Фреда и Джорджа, затеявших какие-то эксперименты на первокурсниках. Братья явно не восприняли угрозы Гермионы всерьёз, зато ехидно прокомментировали явное нежелание Рона, тоже являвшегося старостой, помогать своей коллеге, в результате чего девушка, рассерженная сверх меры, удалилась, напоследок пригрозив тем, что расскажет о деятельности близнецов миссис Уизли. Их неприятно удивлённые такой реакцией лица были последним, что осталось перед глазами Гермионы, провалившейся в глубокий сон.