А небо по-прежнему голубое

— Я ослеп, — мрачно объявил приятель, усаживаясь на скамейку. — Меня спасет только отменная яичница и пара кусков бекона. И лучше бы вместо тыквенного сока в стакане был ром.

Взявший последнее замечание на заметку, Симус тут же принялся колдовать над своим бокалом, но, увы, у него ничего не вышло. Тем временем Гермиона кусала губы, пытаясь сдержать рвущийся наружу хохот: в зал ворвались близнецы Уизли и тут же остановились как вкопанные, увидав буйство розовых оттенков. Как и физиономия Рона пару минут назад, так и их лица живописно вытянулись, изображая собой целый калейдоскоп чувств. Слегка пошатываясь, мальчишки двинулись к Гермионе и Рону.

— Умоляю, скажите, что я сплю и просто переел вчера сладкого, — мрачно сказал Фред, подперев голову руками.

— Меня сейчас стошнит, — в тон брату ответил Джордж, уставившись в пустую тарелку. — Локонс совсем двинулся.

Тем временем профессор Локонс поднялся со своего места и жестами требовал тишины. Преподаватели по обе стороны от него сидели с каменными лицами. Щека профессора МакГонагалл подозрительно дёргалась. Профессор Снейп выглядел так, словно его только что заставили выпить полный стакан «Костероста».

— С Днем Святого Валентина! — жизнерадостно возгласил Локонс. Ответом ему было единодушное молчание. — Для начала позвольте поблагодарить всех — а их сорок шесть человек, — кто прислал мне к этому дню поздравительные открытки! Я взял на себя смелость устроить для вас этот маленький сюрприз. Но это еще не все!

— Открытки? — в ужасе спросил Джордж.

— Да кто в здравом уме станет слать ему открытки? — в неверии вопросил Фред.

Оба близнеца как по команде повернулись к Гермионе.

— Уж не ты ли, Грейнджер? — в один голос осведомились они.

— Нет, — с чистой совестью ответила девочка. Она даже не знала о том, что будет устраиваться в этот день.

А между тем профессор Локонс хлопнул в ладони, и в зал вошла процессия мрачного вида гномов. Правда, это были не обычные гномы: у каждого в руке была арфа, а за спиной — золотые крылышки. Фред и Джордж согнулись пополам от беззвучного хохота.

— Представляю вам моих любезных купидончиков, валентинских письмоносцев! — лучезарно улыбался Златопуст Локонс. — Сегодня они будут ходить по школе и разносить валентинки. Веселье только начинается! — Судя по ожесточенным физиономиям «купидончиков», они явно не были в восторге от подобных перспектив. — Я уверен, и мои коллеги захотят внести лепту в наш праздник! — воскликнул профессор Локонс. — Давайте попросим профессора Снейпа, пусть он покажет нам, как сварить Любовный напиток! А профессор Флитвик в этот праздник пламенеющих сердец мог бы рассказать кое-что о Приворотных чарах. Он знает о них, старый проказник, больше любого чародея!

Профессор Флитвик спрятал лицо в ладонях. Взгляд профессора Снейпа красноречиво говорил, что он силой вольет стакан яда в глотку первого, кто обратится к нему за Любовным напитком.

— Может, и правда позлить старину Снейпа? — съехидничал Фред, когда профессор Локонс завершил свою речь. — Выпросить флакончик приворотного…

— Ага, и он тогда пустит вас на компост для мандрагор, — фыркнул Рон.

Позавтракав, ребята разошлись по урокам. Как оказалось, профессор Локонс не солгал, и гномы-«купидоны», в самом деле, разгуливали по школе и даже разносили записки от влюбленных к их возлюбленным. Между первым и вторым уроком в коридоре на Гарри напал особенно толстенький гном.

— Эй, ты, Гайи Поттей! — проскрипел он, расталкивая учеников.

— Похоже, будет шоу, — фыркнул от удовольствия Рон, глядя, как гном оседлал Гарри, повалив его на пол.

В самом деле, «купидон» разыграл целое представление, нараспев цитируя строчки из стихотворения-открытки, которую всучил Гарри, тщетно пытавшемуся убежать. В то время как большая часть публики хохотала над потугами Мальчика, Который Выжил отделаться от гнома, Гермиона сердито поджала губы. Ей вспомнился недавний вечер в Общей гостиной и сцена, которой она стала невольной свидетельницей.

Дня за три до четырнадцатого февраля Гермиона покинула спальню, вспомнив, что оставила в Общей гостиной конспект по трансфигурации. Украдкой девочка спустилась по винтовым ступенькам и застыла, оказавшись в неудобном положении. В полумраке Общей гостиной на диванчике, стоявшем боком к лестнице в спальни девочек, сидели две неясные фигуры. Сначала Гермиона подумала, что то влюбленная парочка старшекурсников, но вскоре поняла свою ошибку.

— Фред, а Фред… — Голос, без сомнения, принадлежал Джинни. — Поможешь мне заколдовать открытку?

— Вот еще, — отмахнулся мальчишка. — Нашла себе помощника. Я что, похож на доброго волшебника?

Фред попытался встать, но Джинни ловко вцепилась в рукав его свитера и силой вернула брата на место.

— Ну, Фред! Пожалуйста!

— Я не умею, — открестился Фред. — Попроси Джорджа или еще кого-нибудь.

— Я знаю, что ты умеешь! — Джинни лукаво улыбнулась. — Я видела, как ты заколдовывал валентинку для кого-то не далее, как позавчера! — торжествующе заявила девочка.

Похоже, это было для Фреда неприятной новостью.

— Везде-то ты успеваешь, — буркнул он. — Не буду я тебе помогать. А то еще растреплешь на весь факультет.

— Не растреплю, если поможешь. — Джинни протянула брату собственноручно сделанную открытку. — Пожалуйста!

— Я не хочу стараться ради твоего незабвенного Гарри Поттера. — Томно закатив глаза, Фред откинулся на спинку дивана. — «Ах, Гарри, ты — мой герой!»…

Джинни вскочила с места с обиженным видом. Гермионе показалось, что она сейчас расплачется или начнет умолять брата, но она ошиблась. С неожиданной холодностью Джинни отчеканила:

— Так и знала, что ты ничего не умеешь. Сама все сделаю, или Гермиону попрошу.

Схватив собравшуюся было уходить сестру за руку, Фред вернул ее на место и забрал открытку.

— Давай уже, помогу, — недовольно буркнул он. — Что делать-то?

Брат и сестра склонились над столиком, помахивая волшебными палочками, и Гермиона позволила себе умилиться этой картиной. Вчера днем она была свидетелем живописной сцены: Фред громко восклицал, обращаясь к Гарри в людном коридоре: «О, Наследник, кого же ты убьешь следующим?», в то время как Джордж отмахивался от Гарри связкой чеснока. Джинни тогда громко накричала на братьев и не разговаривала с ними вплоть до сегодняшнего вечера. Наверное, Фред чувствовал свою вину перед ней за случившееся, раз согласился помочь.

Гермиона вздохнула, уже забыв, зачем она спустилась вниз. Сколько она себя помнила, ей всегда хотелось иметь брата или сестру — без разницы, старших или младших. Но у родителей она была единственным ребенком, и, по чести говоря, если они на нее обращали не очень много внимания, то второй ребенок рос бы вовсе без родительской любви. Конечно, у Гермионы имелись кузены и кузины, но их было не так много, и виделась с ними девочка от силы пару раз за всю свою жизнь. Поэтому сейчас видеть такую семейную картину ей было приятно и одновременно тоскливо.