А слезы капали
Шрифт:
Васин снял мокрый плащ, повесил его.
– Я пришел, - сообщил он.
– Ну и хорошо... Ты промок, - она посмотрела на плащ.
– Все мы не без недостатков, - мирно сказал Васин.
Он прошел на кухню, открыл хлебницу, достал батон.
– Павел, - сказала жена от двери на кухню. Она пришла туда за мужем.
– Ты только не переживай. Они ушли.
– Кто?
– Васин застыл с поднятым ножом - собирался разрезать батон.
– Ребята. Взяли Машеньку и уехали.
– Чепуха, - сказал Васин, не выпуская батона, прошел в комнату к детям, открыл дверь. Там было пусто. Доска с проектом исчезла. И
– Не ожидал, - сказал Васин и набрал номер телефона.
Квартира Люси.
В длинном коридоре коммунальной квартиры зазвонил телефон. Небритый сонный человек в тренировочном костюме взял трубку.
– Людмилу попрошу, - сказал Васин.
– А вы попозже позвонить не могли?
– спросил мужчина.
Он положил трубку, ткнул кулаком в соседнюю дверь.
– Люся, тебя.
Люся разбирала привезенные вещи. Машенька спала на раскладушке.
– Гера, сам с ним разбирайся, - сказала Люся.
Квартира Васина.
Гера взял трубку.
– Да?
– спросил он.
– Гера?
– Да, батя.
– Я просил Люсю.
– Будь с ними помягче, - прошептала жена.
– Люсь, он с тобой говорить хочет.
– Некогда мне, - сказала Люся.
– Она занята, батя, - сказал Гера.
– Я сказал, позови.
Гера пошел за Люсей. Васин ждал. Жена говорила:
– Сегодня уж пускай там переночуют. Нечего ребенка туда-сюда возить. Она и так травмирована.
Васин кивнул.
Квартира Люси.
– Добрый вечер, товарищ Васин. Чему обязана?
Васин вздохнул. Но сдержался.
– Люся, - сказал он.
– Утром вы можете вернуться. Но, разумеется, что ты кое в чем пересмотришь свой моральный кодекс.
– Да?
– Да. И это категорическое условие.
– Так вот, дорогой папочка, мы не вернемся, пока вы сами не пересмотрите свой кодекс. С нашим все в порядке.
– В порядке? А мой магнитофон по рассеянности с собой прихватила?
– Ах вот вы о чем, товарищ Васин? Вы по рассеянности забыли, что подарили его на день рождения своей внучке. Так что, если скучаете без музыки, купите себе новый. И проверьте, все ли вилки у вас целы.
– Люся, я не позволю!
– А я не позволю вам сюда звонить. Мы живем в коммунальной квартире и вы беспокоите наших соседей.
Люся бросила трубку.
– Зачем тебе вдруг понадобился этот магнитофон?
– нервно спросила жена.
– Зачем?... А затем, чтобы записать, как ты храпишь!
– Я?...
Васин решительно отправился в спальню, сгреб одеяло и подушку.
– Тридцать лет терпел. Хватит!
Понес постель в столовую.
– Павел...
Васин остановился.
– Последний алкаш! Последняя собака имеет право на сочувствие и гуманное отношение. За что? За что вы так меня ненавидите? Я тебе не изменял, я все деньги до копейки отдавал, всю свою жизнь посвятил.
– Павел, о чем ты говоришь?
– Правду. И только не начинай рассказывать, что ты пожертвовала ради семьи лабораторией во Владимире, что я не хожу с тобой в консерваторию, что я толстый и лысый. Помолчи. Я тоже живой человек.
– Павел, ну что ты несешь? У меня даже в мыслях ничего подобного не было.
– Извини, мне рано вставать. Спокойной
ночи.Он захлопнул за собой дверь и, сняв только мокрые ботинки, улегся на диван, натянул на себя одеяло и начал жевать батон, который так и не выпустил из рук.
Тут дверь приоткрылась. Показалась жена.
Васин сделал вид, что ее не видит.
– Паша, - сказала она, подходя к дивану.
Она наклонилась над ним.
Потрогала лоб, Васин отвернулся.
– Может, ты захворал, хомячок. Тебе плохо, мой маленький?
Васин обернулся к жене. Поглядел на нее, не переставая жевать. Посмотрел внимательно. Так, что жена замолчала.
– Зачем?
– спросил он. И после паузы: - Ну зачем в твоем возрасте штукатурить физиономию. Кого ты хочешь этим обольстить?
Жена вскочила, выпрямилась, прижала руки к сердцу.
– Детей выгнал. Выгони и меня.
Васин отвернулся к стене. Слышно было только, как он чавкает. Жена ушла. Васин жевал батон и страдал.
Скрипач жил на мансарде с балконом, в старом Париже. Сверху, с балкона, ему открывался вид на город, на Нотр-дам, на мосты через Сену.
Скрипач со скрипкой в руке стоял на балконе, глядел с тоской на город. Потом взгляд его упал на другую сторону узкой улицы, там, у окна, сидела белошвейка. Увидев его белошвейка робко улыбнулась. Скрипач отвернулся и начал играть первые такты пьесы Гайдна. Но рука его не послушалась и через несколько секунд над городом полетели отвратительные звуки. Скрипач попытался сыграть другую мелодию - но все напрасно.
Белошвейка заткнула уши и слезы потекли по ее глазам.
Скрипач в отчаянии разбил скрипку о перила балкона и куски ее полетели вниз. Ахнула белошвейка.
Серая пустыня.
В пустыне ждали Тролль и его ученики. Вот Тролль поднял руку, указывая вдаль. Ученики запели.
Париж. XVIII век.
Скрипач зашел в убогую каморку, на столе была тарелка, на ней огурчик. Скрипач отрезал кусочек огурца, наколол на старинную в два зубца вилку, налил в бокал жидкости из бутылки с черепом на наклейке и французской надписью "яд". Хлопнул бокал одним духом. Закусил огурчиком... Замер...
Серая пустыня.
И оказался в пустыне. Ученики Тролля пели и жестами показывали, что надо танцевать. Скрипач танцевал элегантно, как танцевали в восемнадцатом веке. Старый Тролль поднял палец. ученики замолчали... И скрипач исчез.
Звякнуло стеклышко. Юный подобрал его и отнес Троллю. Тот нашел осколку место в раме, и в осколке отразилась каморка скрипача и скрипач, лежащий головой на столе. Рядом с бутылью яда.
Квартира Васина.
Утром Васин проснулся в столовой на диване. Неся брюки в руках, пошел на кухню. Поставил гладильную доску. Взял утюг. Воткнул штепсель в розетку. Постучал в комнаты, где спала жена. Ответа не было.
– Ирина, где моя полосатая рубашка?
Ответа не последовало.
Он открыл дверь - комната была пуста.
Улица. Ветер.
За ночь с Васиным произошло странное превращение. Словно вчерашние испытания и страдания завели его за грань, откуда началось наступление на то зло, которое постоянно возникало перед его глазами.
По утренней улице к автобусной остановке шагал завоеватель, мессия, крестоносец. На секунду он замедлил шаг перед памятником Александру Невскому с мечом в руке. Кинул взгляд на героя - в чем-то он ощутил с ним родство душ.