А. Блок. Его предшественники и современники

специфический аспект, — скажем, в статье «Интеллигенция и революция»

(1918) настолько важны социально-политические мотивы оправдания

революции, что буквально неотделима, не видна порознь в них наиболее

обобщающая грань темы; в «Крушении гуманизма» (1919) такой

специфической темой является философия культуры, в предисловии к поэме

«Возмездие» (1919) — философия истории. В полной мере понять смысл

проблемы интеллигенции и народа у Блока, разумеется, можно было бы только

через детальный, кропотливый анализ названных итоговых обобщающих

произведений, — здесь же пока необходимо подчеркнуть, что, несмотря на

видимый отказ от «социологии» в предисловии к сборнику «Россия и

интеллигенция», в самой теме народа и интеллигенции не только присутствует

социально-общественное начало, но оно, вероятно, представляет собой даже

самую суть этой проблемы.

Быть может, с наибольшей отчетливостью это видно в том повороте,

который Блок придает проблеме интеллигенции и народа в статье-заметке,

созданной в связи с работой в горьковском издательском мероприятии по

«инсценировкам истории культуры» (1919). Вся проблема связывается здесь с

радикальным «переворотом» в общественных отношениях, с той новой

социальной ответственностью, которую, по мысли Блока, накладывает на

каждого человека старого мира социалистическая революция. Именно в этом

контексте с наибольшей прозрачностью выступает самый обобщенный смысл

блоковской темы народа и интеллигенции, культуры и стихии: «… всякий

переворот все с большим трагизмом открывает пропасть, которая отделяет

образованного от необразованного, которая подчеркивает трагическое

преимущество просвещения перед темнотой» (VI, 422). Проблемы культуры и

стихии рассматриваются здесь в том трагедийном единстве общего подхода,

которого всегда добивался Блок; наименее мистифицированным предстает и тот

«музыкальный напор», или «музыкальный ритм», который, по Блоку,

составляет почву единства, где неизбежно сходятся «стихия» и «культура»: «Не

обладая известной долей общего развития, невозможно не только управиться с

машиной, но правильно спилить дерево, ровно скосить траву, вырыть яму

надлежащей глубины и т. д. Только общее развитие дает человеческому духу тот

ритм, который сообщает верность его руке» (там же) Музыкальный ритм,

являющийся, по Блоку, самой общей закономерностью человеческого

существования, — категория духовного порядка; наиболее общей основой

жизни оказывается духовное начало, и вся концепция в целом носит,

безусловно, идеалистический характер, — в этом смысле не следует ничего ни

упрощать, ни фальсифицировать в мировоззрении Блока, в его общем подходе к

жизни. Вместе с тем было бы нелепостью ограничиваться констатацией факта

наличия идеализма в самых основах мировоззрения Блока (как это делали,

скажем, вульгарные социологи, обессмысливая всю работу гениального

художника выискиванием идеализма и мистики решительно во всех

проявлениях деятельности Блока). Важно еще понять, в каком направлении, в

каком освещении и какие именно реальности жизни пытается уяснить себе при

помощи подобных идеалистических обобщений большой поэт. «Стихия» и

«культура» рассматриваются здесь в таких жизненно-простых проявлениях и

определениях, что чрезвычайно отчетливо видна общая основа блоковского

подхода. «Народ» тут — социальные низы старого общества; «интеллигенция»,

носительница «культуры», в свою очередь, представляет те относительно

широкие круги общества, которые имели возможность овладеть знаниями, как

правило, в силу своих социальных преимуществ. Соотношение, взаимосвязь

этих простейших фактов и составляет основу блоковского подхода к проблеме

народа и интеллигенции всегда, на всех этапах его развития. Вместе с тем этот

взгляд представляется решающим, главным мерилом, с которым Блок подходит

ко всем явлениям общественной жизни.

Примечательно в статье об «Исторических картинах» еще и то, что

подобный взгляд распространяется и за границы русской жизни: здесь

говорится о «стихийной природе человека», склонной отвергать знание и

потому порождающей «дикаря», в том числе и «дикаря цивилизованного»,

далее же говорится, что «в этой стадии развития находится огромная часть

населения не только России, но и Европы» (VI, 423) — следовательно, тут

выступает общий взгляд Блока на закономерности общественной жизни в самом

широком смысле слова. Важно, что при подобном обнажении самых общих

основ социального мировоззрения Блока становятся ясными причины

внимания, которое поэт уделяет «стихийному» началу вообще. Блока всегда

обвиняли, с самых разных сторон, в поэтизации «стихийности». Едва ли в слове

«дикарь» есть элемент идеализации. Но во всем круге этих построений нет

вместе с тем и тени пренебрежения к социальным низам — идеи типа «великого

хама» у Д. Мережковского Блок всегда презрительно отвергал. С точки зрения

Блока, «движение масс» стало новым фактором «истории нового времени»,

далее же Блок считает, что «движение масс есть движение стихийное» (из

материалов к «Крушению гуманизма», VI, 460). В человеке массы, социальных

низов зрелый Блок видит основу новой истории, в нем же он находит и

наибольшую полноту жизни и вместе с тем — поэзии. Все эти позднейшие

высказывания Блока, связанные с проблемой «народа» и «интеллигенции»,

необходимо помнить, говоря о более ранних периодах развития поэта.

Разумеется, в таком именно виде их еще нет у Блока в годы, непосредственно

следующие за первой русской революцией, — но именно в эти годы