А. Блок. Его предшественники и современники
Шрифт:
внутренних отношений Дамы и ее рыцаря. В этом решении многое было
мнимым, иллюзорным, искажающим подлинные людские отношения:
философски оно опиралось на мистическую, религиозно-идеалистическую
философию Вл. Соловьева.
Поэтому сам этот актерски стилизованный роман должен был рухнуть под
напором реальных сил жизни, правды человеческих отношений, которая
хлынула в творческое сознание Блока в связи с осмыслением им опыта первой
русской революции. Показательно, что даже в пору создания этого
стихах» сам Блок смутно осознавал его далекий от жизни характер. Близкие в
то время к Блоку московские соловьевцы-мистики с Андреем Белым во главе
пытались соорудить мистический балаган вокруг реальных отношений Блока и
его жены, Л. Д. Менделеевой-Блок, отождествляя их с сюжетом «Стихов о
Прекрасной Даме». Сам Блок реагировал на это мистическое шутовство весьма
болезненно: ему было крайне неприятно отождествление реальных отношений
живых людей с условными образами «лирического романа», — как говорит по
этому поводу его биограф М. А. Бекетова, он «никогда не шутил такими
вещами»253. В плане художественном крушение этой театрально
сконструированной схемы оказалось толчком к тому, чтобы Блок попробовал
свои силы в области драматического творчества. Отказ Блока от мистических
схем, не сразу до конца им осознанный, был прежде всего положительным
фактором. Это говорило о художественном внимании поэта к реальному
человеку, каким он виделся Блоку в итоге пережитого большого исторического
потрясения.
Из всего сказанного выше можно сделать вывод, что проблема театрального
начала в общих художественных исканиях Блока концентрируется в образе
цельной индивидуальности человека (в наиболее глубокой перспективе —
индивидуальности героического типа), сам же вопрос о цельной
индивидуальности все больше обнаруживает прямую связь с общественными
событиями. Формула Блока «путь среди революций» наиболее точно
определяет самую основу, внутреннюю логику художественного движения
поэта. Поэтому ни театр Блока нельзя сводить к его лирике (как это делали
чаще всего прежние исследователи его драм), ни лирику его нельзя сводить к
совокупности формальных приемов театрального типа254. Тут налицо сложная
связь театра и лирики, начал драматических и собственно поэтических.
Понимание этого двуединства проникает постепенно в исследовательскую
литературу о поэте.
В большом потоке литературы о Блоке за последние десять — пятнадцать
лет есть и книги, специально посвященные поэтической драматургии Блока.
Автор лучшей из них, А. В. Федоров255, внимательно обследовал связи театра
253 Бекетова М. А. Александр Блок. 2-е изд. Л., 1930, с. 91.
254 См.: Эйхенбаум Б. М. Судьба Блока; Тынянов Ю. Н. Блок и Гейне. — В
кн.: Об Александре Блоке, с. 39 – 63, 235 – 264.
255 Федоров А. В. Театр А. Блока и драматургия его
времени. Л., 1972.поэта с драматическими произведениями предшественников и современников
Блока. Здесь есть ценнейшие историко-литературные находки — таково,
скажем, сопоставление блоковской драматургии с поэтикой либретто
вагнеровских опер, с драмой Э. Хардта «Шут Тантрис» и т. д. Примечателен в
книге А. В. Федорова сам тип анализа. Автору приходится прибегать к
сопоставлениям неявным или к сопоставлениям-отталкиваниям. Объясняется
это невозможностью поставить драматургию Блока в прямые связи с
предшественниками и современниками. Благодаря аналогиям сложным,
косвенным, в книге А. В. Федорова все-таки получается многосторонняя
картина связей театра Блока с литературой эпохи.
Однако в этой ценной книге, многое проясняющей в литературном фоне
искусства Блока, относительно мало нового в интерпретации самих
драматических произведений поэта. Происходит это, по-видимому, потому, что
А. В. Федоров недостаточно уделяет внимания проблеме цельности героя. В
театре Блока «театральное» и «лирическое» сливаются именно потому, что Блок
ищет прежде всего цельности; если он ее не находит в герое, он жестко
анализирует его расщепленность, разорванность, — цельность, героичность
нового типа остается подтекстом поисков Блока и в этом случае. Подобной
постановки проблемы не найти ни у кого из предшественников и
современников Блока — ни у Ибсена, ни у Чехова, ни, тем более, у Метерлинка.
Потому-то и не поддается театр Блока прямому включению в историко-
литературную перспективу русской и европейской драматургии.
Попытку прямого, а не сложного, косвенного включения драматургии Блока
в историко-литературную перспективу делает Т. М. Родина256. Исследователь
пытается доказать, что театр Блока, равно как и его лирика, принципиально не
отличается от творений Метерлинка, Андрея Белого, Вяч. Иванова и т. д.
Полное совпадение литературного фона и отдельного крупного художника,
отсутствие борьбы, столкновения разных позиций — вещь в литературе
немыслимая. В книге Т. М. Родиной изображается полное тождество фона и
рассматриваемого явления, т. е. Блока. Эта попытка осуществляется на основе
темы «цельности», «синтетического» подхода к действительности, будто бы в
совершенно одинаковом виде присущего как Блоку, так и Вяч. Иванову,
Мережковскому, Андрею Белому и т. д. В круг этих полностью уравниваемых
явлений вводится и Вл. Соловьев. Рассмотрение соотношений Блока с
символизмом и Соловьевым на основе проблемы «синтеза» было впервые
введено в исследовательскую литературу автором этих строк, оно трактовалось
как история сложной внутренней борьбы Блока с соловьевством. Подобное