Адмирал Империи – 36
Шрифт:
Иван Федорович энергично потер руки, предвкушая грядущую победу.
— Если Птолемей Граус и дальше будет делать нам такие подарки — мы перебьем все его огромные силы по частям, — весело усмехнулся Демид Александрович.
Он встал рядом с Самсоновым, глядя на тактическую карту, где зелеными огоньками были отмечены корабли противника.
— Мне только странно, как это старый мудрый «Лис» Дессе соглашается с такими очевидно глупыми решениями своего недальновидного главнокомандующего, — продолжил Зубов, в задумчивости потирая подбородок. Демид, впрочем как и все остальные, знал Поля Дессе как опытного, хитрого космофлотоводца, умеющего просчитывать ситуацию на много ходов вперед. И вдруг такой нелепый промах…
Иван Федорович, казалось,
— И поэтому, вот тебе вторая новость из столицы — адмирал Дессе больше не служит Птолемею Граусу, — захохотал Самсонов, видя вытянувшееся лицо своего помощника. — Моим соглядатаям пока не известны подробности случившейся размолвки между ними, но это и не так важно. А важно то, что лучший боевой адмирал лагеря наших противников больше не у дел.
Зубов почувствовал, как к нему вновь возвращается уверенность в победе.
— Слишком много хороших новостей за один раз, — недоверчиво покачал головой Демид, не веря в такую удачу. — Что ж, ваша покровительница Фортуна, похоже, снова на правильной стороне. Теперь только нужно разумно воспользоваться этим благоприятным моментом, чтобы перевесить чашу весов…
В глубине души он чувствовал какое-то смутное беспокойство. Все складывалось слишком уж гладко, враги раз за разом сами шли в расставленные сети, не замечая очевидных ловушек. Слишком легко, слишком удачливо. А Демид Александрович привык не доверять удаче. Особенно когда она улыбается так ослепительно…
Сразу после этого разговора Самсонов перевел контр-адмирала Зубова и его гвардейские дредноуты в арьергард построения, якобы для прикрытия «тыла» колонны. Спустя некоторое время Зубов со своими дивизиями начал постепенно отставать от остального каравана, пока тот окончательно не скрылся с экранов радаров кораблей и не исчез во вспышке гиперпрыжка. Флот Самсонова ушел в подпространство, оставив гвардейцев одних посреди холодной звездной пустоты.
Гвардейские крейсеры и линкоры замерли в пространстве в одной из звездных систем, через которую, судя по картам, не мог не пройти Илайя Джонс, если американский адмирал хотел поскорей нагнать караван Самсонова. Демид Александрович в нетепрении метался по мостику своего флагмана, словно тигр в клетке. Где же Джонс? Почему он не торопится в погоню за беззащитным конвоем?
И в этот миг сенсоры корабля ожили, вереща сигналами тревоги. На тактической карте расцвели силуэты боевых кораблей, только что вывалившихся из вспышки подпространства. И Демид Александрович не ошибся. Вскоре, в зоне видимости сканеров его кораблей появился, восстанавливающийся после прыжка, флот Джонса…
Илайя увидев, что пред ним находится его смертельный враг — Демид Зубов, тут же пожелал поквитаться с ним за все прежние обиды и оскорбления. Джонс, конечно, понимал, что перед ним стоят гвардейские дредноуты, которые так просто по космосу не рассеять, но желание убить Зубова и прославиться было так велико, что вице-адмирал решился на бой и подал сигнал к наступлению. Мостики кораблей ожили, загорелись огни боевой тревоги, застрекотали переговорные устройства. Капитаны рапортовали о готовности к бою, операторы вводили в компьютеры данные наведения, канониры разворачивали башни орудий в сторону врага.
Как мы уже говорили, его экипажи состояли в основном из бывших соратников Илайи по русско-американской кампании, поэтому перед самой атакой Илайя обратился к своим командам с такими словами:
— Парни, вот ваш единственный шанс, чтобы доказать свою верность союзному флоту, — голос вице-адмирала, усиленный динамиками корабельной трансляции, звучал твердо и уверенно. На лицах офицеров и рядовых читалась решимость, смешанная с затаенной яростью. Слишком долго они терпели унижения и презрение со стороны русских, слишком часто на них смотрели как на людей второго сорта. Но сегодня все изменится.
— Если вы проявите себя во всей красе, то заслужите тем самым полное признание
со стороны русских и будете окончательно восстановлены в прежних правах, должностях и рангах, — продолжал Джонс, обводя взглядом напряженные лица подчиненных. — Пока мы здесь чужаки, но после этой победы никто не сможет нас так больше называть, пренебрегать нами и ставить ниже себя… Покажем «раски» как мы умеем драться!И словно в ответ на эти слова, в эфире пронесся одобрительный рев. Большинству из новонабранных экипажей Джонса было абсолютно плевать на судьбу гвардейцев, находящихся сейчас перед ними — гвардию никто и никогда не любил даже в дивизиях ВКС Российской Империи. А что уж говорить об американских космоморяках… Для них русская гвардия была не просто врагом — она была воплощением всего самого мерзкого и враждебного. И сейчас у «янки» появилась уникальная возможность стереть их в космическую пыль.
Поэтому тридцать девять крейсеров и линкоров с дикими воплями в эфире яростно набросились на небольшую эскадру русских и без особых усилий разорвали ее оборонительный строй, заставив немногочисленные корабли Зубова занять круговую оборону. Огненные росчерки и вспышки разрывов заполнили пространство, превратив его в адское месиво из обломков. Рев орудий и вой сирен слились в чудовищную какофонию, от которой закладывало уши даже сквозь шлемофоны.
Но гвардейцы не дрогнули. Даже оказавшись в кольце врагов, потеряв почти половину кораблей, они продолжали огрызаться ожесточенным огнем, стараясь продать свои жизни подороже. Каждый из них понимал, что пощады не будет — слишком много крови и ненависти стояло между ними и «янки». Никто не собирался сдаваться без боя.
В плотном «каре» гвардия оказалась особенно хороша. Демид так умело руководил своим миниатюрным флотом, состоящим из неполной дивизии, что тот просто оказался неприступной скалой, о которую разбиваются бесчисленные волны вражеских кораблей. Его распоряжения, краткие и четкие, передавались по защищенным каналам связи, позволяя капитанам его кораблей действовать с ювелирной точностью и слаженностью хорошо отлаженного механизма.
Конечно, гвардейцы также несли существенные потери, и постепенно их оборонительная «сфера» все больше и больше сжималась под огнем превосходящих сил противника. Дредноуты вспыхивали и гасли, словно спички, оставляя после себя лишь обугленные остовы и горстки уцелевших в спасательных капсулах. Но даже в этом аду Зубов умудрялся сохранять хладнокровие, без устали перебрасывая уцелевшие силы на самые опасные участки, затыкая бреши в обороне, перехватывая атакующие клинья врага точечными контрударами.
Джонс видел, как гибнут корабли его дивизии, но принципиально не отдавал приказа на отступление и перегруппировку, а продолжал наседать. Вице-адмирал понимал, что, как только ослабит давление, он тем самым даст передышку врагу и время тому перестроить и уплотнить свои ряды. Нет уж, второго шанса у этих ублюдков не будет! Даже если придется пожертвовать половиной своей дивизии — русская гвардия будет уничтожена сегодня и сейчас, чего бы это ни стоило.
— Всем кораблям — усилить натиск! — рявкнул он в микрофон командной связи. — Забудьте про осторожность, забудьте про маневры — рвите их в клочья без пощады!
Илайя смотрел на цифры потерь своих и Зубова и с удовлетворением отмечал, что победа у него почти уже в руках. На тактическом экране боевой рубки «Юты» мерцали разноцветные символы кораблей — зеленые для союзников, серые для врагов. И с каждой минутой серых становилось все меньше, а зеленых — увы, тоже. Но это было неизбежной платой за триумф. Главное, что соотношение потерь складывалось в пользу Джонса, и скоро от проклятых гвардейцев останутся лишь дымящиеся обломки.
Несмотря на то, что корабли американцев гибли один за другим, гвардейцы, уступавшие в численности, все равно были обречены на поражение. Джонс хищно улыбнулся, глядя, как его крейсера и линкоры методично гасят последние очаги сопротивления. Да, это была пиррова победа — но она стоила каждой отданной за нее жизни.