Адмирал Империи 39

— Значит, переворот, который вы совершили, был не из-за желания править Российской Империей? — осторожно спросил я, боясь спугнуть хрупкое доверие, возникшее между нами. — Если все так, как вы мне рассказываете, то прошу простить меня за напрасные обвинения… Но что же случилось с вашей избранницей? Кто она? Она жива, осталась на Санкт-Петербурге и ждет вас?

Демид вздрогнул, как от удара хлыстом, и посмотрел на меня с такой неизбывной тоской во взгляде, что у меня сжалось сердце.

— Я не хочу об этом говорить, — глухо отрезал он, резко отворачиваясь. Его плечи поникли, словно под тяжестью непосильного груза, а голос упал почти до шепота. — Могу лишь сказать, что жалею о том, что еще живу на этом свете, и боль у меня внутри в сто раз сильнее боли от сегодняшних ранений.

— Мне жаль, господин Зубов, — искренне посочувствовал я Демиду, видя, какую боль пробудили в нем мои вопросы. — По вашей последней фразе я понял, что любовь причинила вам горе, это печально… Но все же назовите мне ее имя, ибо если она по-прежнему на Санкт-Петербурге, то в свете перемен и победы над вами союзного флота «черноморцев» и османов Бозкурта…

Я на миг запнулся, пораженный абсурдностью ситуации. Как необычно было ставить в один ряд эти две силы, еще недавно яростно враждовавшие между собой. Покачав головой, я с трудом переварил информацию, судя по которой Черноморский космический флот сейчас действовал в связке со своими старыми и непримиримыми врагами криптотурками.

— Но вернемся к вам, — мягко произнес я, вглядываясь в застывшее лицо Зубова. — Итак, та, которую вы любите, до сих пор в опасности? Кто она?

Демид по-прежнему молчал, погрузившись в себя. Казалось, он даже не слышал моих слов, целиком поглощенный мрачными воспоминаниями. Его руки бессильно лежали поверх одеяла, а взгляд блуждал по стенам медотсека, ничего не видя перед собой. Несколько минут прошли в тягостном молчании. Я уже думал, что так и не дождусь ответа, когда вдруг Зубов заговорил — тихо, прерывисто, словно через силу выталкивая из себя слова. Перед его мысленным взором вставали картины совсем недавних событий, и, не знаю почему, но он начал быстро и сбивчиво рассказывать мне о том, что:

…Это было почти сутки тому назад. На месте грандиозной космической битвы, где еще несколькими часами ранее у диктатора-регента Зубова имелось под рукой шесть полновесных дивизий, сейчас рядом с ним остались лишь жалкие шесть десятков линкоров и крейсеров гвардии. Их корпуса были пробиты в десятках мест, обшивка оплавлена и разорвана, а большинство орудий умолкло навсегда.

Сам Демид Зубов на своем флагмане сражался в одиночку против нескольких дредноутов противника. Лейб-линкор с яростным остервенением сеял вокруг себя смерть, испепеляя из своих пушек один вражеский крейсер за другим. Кого не успевал достать огнем батарей — с разгона таранил своим могучим бронированным форштевнем, круша и разламывая хрупкие корпуса вражеских кораблей, словно яичную скорлупу.

Зубов с холодной ясностью осознавал, что все кончено. Его флот разбит, его мечты развеяны в прах. Но он не желал сдаваться, предпочитая погибнуть в бою, как подобает истинному офицеру. Демид Александрович, охваченный мрачной решимостью, активировал маршевые двигатели «Москвы» на полную мощность и бросил свой линкор в последнюю, самоубийственную атаку.

Но судьба распорядилась иначе. Каким-то немыслимым чудом «Москве» удалось с разгона прошить строй вражеских кораблей и вырваться на оперативный простор. Ошеломленные и растерянные «черноморцы» не сразу сообразили организовать преследование. Этих нескольких мгновений «Москве» хватило, чтобы, напрягая силовые установки до предела, устремиться прочь из сектора боя.

Вице-адмирал Красовский, командующий 10-ой «линейной», хмуро смотрел на тактическую карту, где удаляющаяся точка «Москвы» мигала зеленым огоньком.

— Пошлите в погоню за ним двадцать самых быстроходных крейсеров моей дивизии, — приказал он своему помощнику, полковнику Винтеру. — Этого количества вымпелов будет вполне достаточно, чтобы добить корабль Зубова. Остальным — построиться в колонны и кратчайшим маршрутом следовать к Санкт-Петербургу-3.

Не теряя ни минуты, четыре дивизии Черноморского космофлота, подхлестываемые приказами командиров, рванули к столичной планете системы «Ладога». До них уже дошли тревожные вести, что янычары Ясина Бозкурта, не дожидаясь прибытия союзников, начали грабить и убивать колониальное население. Города-полисы пылали, на улицах шли бои, и размах бедствия грозил стать поистине чудовищным.

А за одиноким беглецом, бесславно оставившим поле сражения, погнались двадцать скоростных крейсеров дивизии Красовского. Их мощные дальнобойные орудия непрерывно плевались плазмой, вгрызаясь и пытаясь обнулить кормовое энергополе «Москвы», стремясь пробить его и поразить жизненно важные отсеки и обездвижить линкор.

Погоня продолжалась уже несколько часов. Демид знал, что долго так продолжаться не может. Что рано или поздно защитные щиты выжжены и крейсера противника расстреляют его флагман с дальней дистанции. И тогда он принял решение. Безумное, отчаянное решение человека, которому нечего терять. Резко развернув штурвал, он направил «Москву» в лобовую атаку на преследователей. Если уж суждено погибнуть — то забрав с собой на тот свет как можно больше врагов. Экипаж, уже смирившийся с мыслью о смерти, безропотно выполнил приказ.

Но в этот миг произошло нечто невероятное. Контр-адмирал уже хотел было отдать приказ своему экипажу идти на очередной таран, как вдруг увидел на тактической карте летящую невдалеке эскадру. Зубов засмеялся как умалишенный и закричал от радости, когда увидел идентификационные номера кораблей той эскадры…

Невероятное чувство восторга и воодушевления охватило тогда нашего контр-адмирала, ведь это его любимая Тиса спешила, чтобы ему помочь. Однако восторг молодого человека длился недолго. Реальность безжалостно растоптала его радужные грезы, вмиг развеяв мимолетную эйфорию. Потому что корабли Тисы вовсе не приближались к сектору боя, а продолжали невозмутимо идти своим маршрутом, в то время как крейсеры «черноморцев» все плотнее обступали «Москву» со всех направлений, словно стая голодных волков, почуявших легкую добычу.

Демид Александрович не мог поверить в то, что происходит. Почему Тиса не спешит ему на выручку? Неужели она не понимает всей критичности ситуации, не видит, в какой смертельной опасности он находится?!

— Тиса, помоги мне! — отчаянно закричал Зубов, лихорадочно перебирая настройки связи в тщетной попытке найти дополнительный канал с флагманским кораблем девушки-андроида, так как основной упорно молчал. — Не может быть, чтобы ты не слышала меня…

В его голосе звенели мольба и неверие. Ведь не могла же Тиса, его Тиса, бросить его одного посреди этого ада? Только не она, не после всего, что их связывало! (Совсем из ума выжил, бедолага.)

Внезапно экран ожил, и на нем возникло прекрасное, как всегда безупречное лицо девушки-андроида. Но сейчас в нем не было ни тепла, ни сочувствия — лишь холодная, отстраненная маска без малейшего проблеска эмоций.

— Я прекрасно тебя слышу, мой адмирал, — ровным, бесстрастным голосом произнесла Тиса, и от этих интонаций у Демида похолодело внутри. — Но, к сожалению, ничем не смогу тебе помочь.

— Как это?! — задыхаясь от ярости и обиды, воскликнул контр-адмирал. — У тебя целая эскадра под рукой. Те, корабли которые я ждал все время, пока сражался с «черноморцами» и османами… Почему они не пришли в сектор сражения, ведь я приказал тебе, как только ты прибудешь к Санкт-Петербургу, отправить их мне?

Демид осекся, с трудом беря себя в руки.

— Впрочем, сейчас не время об этом говорить… — торопливо продолжил он, лихорадочно облизывая пересохшие губы. — Слушай, Тиса, уверен, что я продержусь до твоего прибытия, и мы все вместе одолеем врага…

Какое-то время девушка-андроид молчала, бесстрастно глядя на него с экрана. Затем ее пальцы скользнули по сенсорной панели, вызывая тактическую карту сектора. Несколько мгновений Тиса внимательно изучала диспозицию, и на ее безупречном лице не дрогнул ни один мускул.